Тофаларский миф (см.: Шерхунаев, с. 308, 318 и сл., тоже связан с вариантом Катанова) о сотворении земли богом, у которого черт в конце концов хитростью урывает кусочек земли, кончается тем, что черт, преследуемый богом, превращается в ведьму, — возможно, в существо, похожее на джелбеге (в таком конце обнаруживаются древние языческие представления), которая взлетает к небу и вцепляется в луну (затмение луны).
Все эти варианты объясняют происхождение лунных затмений воздействием демонического существа, некоторые толкуют поведение людей при лунных затмениях как обращенное к этому демону требование возвратить луну. См. об этом также: Schroder, с. 77. См. также коммент. к № 60.
60. О том, как джелбеге пожирает Луну, Солнце и Землю(Джелбеге ай хун джер джиирнинг дугайы)
Магнитофонная запись от пенсионера Джоксума, произведена 25 октября 1985 г. в центре сомона Заамар (Центральный аймак).
Представление о демоническом существе или чудище, заглатывающем луну, широко распространено (ср.: Мифы народов мира, статьи „Раху“ и „Тюркская народная мифология“); записаны и опубликованы также варианты из Центральной Азии и Южной Сибири. Специфической отличительной чертой обоих тувинских вариантов, записанных на Алтае (см. также № 59), является обращение людей за помощью к одному из небесных владык и просьба покончить с этим безобразием. Среди мифов о луне, опубликованных Потаниным (Очерки, IV, с. 190–193, прежде всего варианты о, в, е л), вариант е, записанный от дербета из Улаангома, во многом соответствует нашему № 60: посланный для наведения порядка великий бурган расщепляет мангыса на две части и распределяет их совершенно иначе, чем в нашем варианте: переднюю часть — луне, заднюю — солнцу. В нашем варианте рассказчик явно ошибся при распределении половинок тела; но, так как из последующего текста явственно следует, что они были распределены точно так же, как и в дербетском варианте, в переводе соответствующее место было исправлено мной (передняя часть — луне, задняя — солнцу). Дархатский вариант Потанина (к) также повествует о том, что семидесятиглавый мангыс был расщеплен стрелой молнии на две части, и гоже Очнрпаном, а ему это было поручено Бурханом Бакши, который „не может сделаться синим, а должен остаться белым“. Здесь под флером ламаистских имен отчетливо проглядывают более дреание представления и ясно, что первоначально людям приходят на помощь, как и п варианте Потанина, солнце и луна. Реминисценции этого, возможно, таит в себе и упоминание милостивых луны и солнца в нашем тувинском варианте из Цэнгэла: там трех милостивых — луну (ай), солнце (хун) и земной мир (делегей) следует воспринимать как исконные силы или творцов — создателей вселенной, ср. также трех милостивых в различном составе у соседних народов (например, Шитар, Чингиз и Гезер или Кезер, Чингиз и Амурса- на), которые часто воспринимаются как некое единство. Мотив сожжения или опадения мира Очирвааном становится яснее благодаря вариантам Потанина (записанным от алтайцев и телеутов), в которых луна кладет конец проискам джелбегена (йелбегена). В варианте (1) сначала по просьбе людей это пытается сделать солнце, но снова возвращается на небо, так как оно сжигает все; в варианте а солнце по той же причине отказывается от этого.
По варианту алтайских тувинцев создается впечатление, будто сначала можно было найти решение, одинаково приемлемое как для людей, так и для джелбеге. В одном киргизском варианте, записанном на Тарбагатае (Потанин. Очерки, II, с. 146) поручение остановить джалмауз — пейгамбар, пожирающую людей и скот, дается ежу; за это его вознаграждают золотым слитком (о еже в алтайско-тувинской мифологии см. коммент. к № 66). Герою-демиургу Сартакпаю (см. об этом коммент. к № 61) также приписывается этот подвиг (ср.: Танзаган, с. 182). В этом алтайском варианте, после того как солнце и луна не смогли помочь людям, они обратились к Сартакпаю, который забросил на луну всепожирающего семиглавого дельбегена вместе с елью, за которую тот цеплялся. К этому примыкает объяснение лунных фаз.
Дельбеген ковыряет елью луну, пока это не становится ей невыносимо, и тогда она делает дельбегену следующее предложение: пусть дельбеген съест ее до половины, а потом луна, в свою очередь, будет есть его до тех пор, пока не станет снова полной, и так все время по, очереди, но только пусть бросит ковырять ее. Поэтому луна, которая когда-то всегда была круглой, теперь то убавляется, то прибавляется.
Особенно много лунных мифов подобного типа у тюркских народов Южной Сибири и примыкающих к ним с запада районов, а также у северо-западных монгольских племен. У последних пожирателем является мапгыс, у тюркских же народов — джелбеген/йелбеген, джелбеге или джалмаус. О том. что у обоих этих персонажей, возможно, имеется общий прототип, говорит наличие семидесяти голов у мангыса в дархатском варианте Потанина. Упоминание о семиглавом существе, называемом „уеока“(джелбеге), имеется в Диване Махмуда Кашгарского (1072 г.).
О залегании джелбеге на дне озера см. № 22.
61. Истории о Сардакбане
(Тувинское название отсутствует)
Предания, циклизующиеся вокруг образа культурного героя Сардакбана, имеют живое хождение у алтайских тувинцев и до сих пор считаются рассказами о случившихся некогдаПодлинных событиях. Записи рассказов произведены в основном в июле — августе 1966 г. от следующих информантов: Байынбурээд (см. № 1, 77), Джигжин (74 лет; см. № 59, 69), кузнец Манджын (69 лет), плотник П. Хорлу (36 лет, см. № 35, 50), управляющий молочной фермой Дендев, двадцатипятилетний учитель Ш. Гагпа (по-тувински — Гакай), пастух кооператива „Алтайн оргил“ Цевек и Дж. Гакай (71 год; № 70). Большинство упоминаемых местностей, рек и озер находятся в районе сомонов Пэнгэл и Сагсай. Исключением является оз. Хара-ус- нур (по-тувински — Хар суг), в которое впадает р. Ховд (тув. — Хомду), а также местности в непосредственной близости от него, — Эх Арал, Булджин Тохой и Це- рек (сомон Зерег в аймаке Ховд), и кроме того Ак Салаа и Сарыг Догай (в сомоне Ьуянт).
Мифическая фигура по имени Сартактай, Сартактай-Кезер, Сартакай, Сартак- пай, Сардакбан известна от хребта Хангай по всему району Алтая. У алтайцев с именем Сартактая также связывается не только возникновение примечательных географических мест, но и другие деяния, характерные для демиурга (Каташ, с. 30–32). В „Аносском сборнике“ Никифорова (с. 242) имя Сартактая связывается с определенными местами на р. Кагунь; в некоторых преданиях, опубликованных Потаниным (Очерки, IV, с. 286–287), информантами которых он указывает телеутов и теленгитов, — с местами на реках Катунь и Чуя. Отдельные мотивы тувинских преданий можно обнаружить и виде знаков или в какой-либо иной форме и у алтайцев: отпечатки следов на почве, брошенный Сартакбаем и до сих пор лежащий где-либо камень и др. Они приписывают Сартакбаю и изгнание с земли всепожирающего семиглавого дельбегена (ср. № 60; см. также: Танзаган, с. 182). Алтайская форма имени Сартактай-Кезер (Потанин. Окраина, И, с. 301) устанавливает связь с Гесером, главным героем эпоса Центральной Азии, с которым в Северо-Восточном
Тибете (Амдо), точно так же как и на Алтае, связывается происхождение определенных особенностей ландшафта. В текстах двух информантов Потанина, дероетов из Улаан-гома (с. 285, № 61а, с. 287е), явственно чувствуется связь с топонимическими легендами. У обоих имеются параллели к мотиву: Хомду — приданое дочери Сардакбана, и для нее или для старшей сестры Сардакбана, выданной замуж в Китай, следует отвести туда Хомду. У обоих этих информантов имеются указания и на оскорбительные для Хомду слова Сардакбана, которые послужили причиной того, что река не потекла по каналу, вырытому для нее Сардакбаном (мотив, разъясняющий причину высохшего речного русла у Хар-ус-нура), или не потекла по нему вперед, а возвратилась назад. Торгут (Потанин. Очерки, II, с. 170, там же и другие западномонгольские легенды) приписывает герою Сартактаю выемку на правом берегу Хомду, близ Хар-ус-нура, отходящую от реки. По этому каналу герой в легенде в один день доскакал до Пекина.