бессмысленной личностью и, как и полагал, мистер Шваль, о потере его никто не должен был сожалеть.
Письмо от Ригсбергов обнаружилось под матрасом, вместе с двадцатью фунтами и прокомпостированным билетом на поезд из Уиллабета на имя Корнелиуса Ф. Портера. К слову, что значит это «Ф» господин управляющий банка не знал до сих пор.
Дата на билете сообщила ему, что мистер Счастливчик прибыл в город всего пару месяцев назад. За это время он явно не успел особо обрасти здесь знакомствами или найти пристойную работу (если не считать той, которую он упустил в связи с повышением в дохляки). Двадцать фунтов, судя по всему, представляли собой остатки сбережений мистера Счастливчика, и вскоре он непременно должен был быть выброшен на улицу. Но сейчас вовсе не деньги интересовали мистера Шваль.
Он развернул письмо:
«Мистер Корнелиус Ф. Портер!
Мы рассмотрели вашу кандидатуру, и перечисленные вами черты характера, свойства, которыми вы обладаете, и привычки вполне устраивают господина Сессила Уортингтона Ригсберга.
Ожидаем вас в люкс-апартаментах по адресу: проспект Мерроуз, дом № 124.
Вас будут ожидать ровно в шесть часов вечера. Опоздание хотя бы на минуту будет рассматриваться как оскорбление. В подобном случае в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Явиться следует в строго надлежащем виде, и любое отклонение от него будет рассмотрено, как оскорбление. В подобном случае, в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Невыполнение хотя бы одного из требований в списке будет рассматриваться как оскорбление. В подобном случае в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Список требований прилагается,
Без какого бы то ни было уважения,
мисс Легранд, секретарь почтенного семейства Ригсберг».
Прочитав письмо, мистер Шваль усмехнулся: «Нет уж, мистер Счастливчик просто не потянул бы подобную работу в окружении подобных личностей. Так что, можно сказать, он ему сделал огромное одолжение.
Напоследок оглядев пристанище мистера Счастливчика, мистер Шваль, потратив множество сил и нервов, затащил тяжеленную тушу мадам Симмс в паропроводный чулан, и, открутив все вентили на трубах регулировки газовым освещением, оставил домоправительницу там: «Она просто была очень неосторожна, и угорела… Нужно быть осмотрительнее…».
Вскоре после этого мистер Шваль покинул дом мадам Симмс. У него было множество дел, а времени было в обрез. Список был очень длинным, но мистер Шваль хорошо знал ходы – через трубы, проходные квартирки и крыши – если бы он шел от лавки к лавке по улицам, как и все, он ни за что бы не успел. Ему едва хватило денег (и тех, что у него были, и тех, что он «унаследовал» от мистера Счастливчика), чтобы посетить мистера Франка уже в качестве клиента и сделать себе прическу «Мэлори».
- Сегодня просто какой-то день представительных господ,- сказал цирюльник.- Ну, или больших начинаний,- добавил он, подозрительно оглядев одежду мистера Швали…
Выйдя за порог «Куафюра у Франка», мистер Шваль глянул в список:
«1. Цирюльня «Куафюр у Франка». Прическа «Мягкий Мэлори». (готово)
2. Портной мистер Кюильри из “Брюзггс”. Костюм-тройка. Конторский крой. Цвет – ночной фиолет.
3. Шляпное ателье “Клошш”. Цилиндр “Дженти” № 7.
4. Часовой салон “Крампс”, часы “Гидеон”, цепочка 18 дюймов № 23.
5. “Перчаточная мадам Шилли”. Три пары перчаток: для официальных выходов, для рутинных будней и для пресмыкания.
6. Обувная лавка “Шенни”. Туфли “Ла-ботт”; цвет – ночной фиолет.
7. Парфюмная курильня “Флуаррен”. Парфюм “Соронн”…»
И так далее, и тому подобное. Включая галстук с описанием узла, запонки и даже ручной фонограф «Коттонли» и восемь цилиндров к нему. Везде были указаны улицы и номера домов, где искомые места находились, а также ежестрочное напоминание о том, что в случае лишних трат с бриккер-карты мистер Портер на должность принят не будет, а вместо этого отправится в долговую тюрьму Браммл.
Костюм, обувь и прочее… все это было очень странным и непривычным для мистера Швали. Он никогда прежде не душился парфюмом, не носил запонки… Но удивительнее всего для него было находиться в этих лавках и прочих местах, которые он посещал одно за другим по списку. Он боялся, чувствовал себя не в своей тарелке, полагая, что обман для всех очевиден. Он ожидал, что вот-вот его раскроют и вышвырнут вон из ателье или из салона. Хотя пообвыкся он все же быстро – с каждым последующим местом в списке он становился все увереннее и наглее: «Умение схватывать ситуацию не менее важно, чем умение хватать кого-то за волосы»,- говорил Рэд. Уже находясь у часовщика, мистер Шваль был искренне убежден, что он находится там, где должен, и что поболее других заслуживает обходительного обращения. И вел себя соответственно – так, словно счет карты принадлежал лично ему.
С нескрываемым наслаждением он подлавливал и отмечал момент, когда подозрение в глазах приказчиков и владельцев лавок и салонов, вызванное тем, что он выглядит не так, как выглядят их обычные клиенты, сменяется на почтительное и уважительное выражение. Словно некий рубильник, карточка с вороном, который держал в клюве золотую монету, перемыкала их.
Вскоре мистера Шваль было не узнать. Перевоплощение завершилось за час до указанного в письме срока. Из ничтожного человечишки, ошивающегося по подметке города, никчемного мистера Швали, он превратился в хорошо одетого, утонченного джентльмена, мистера Корнелиуса Ф. Портера. И все внутри у него дрожало и саднило – он и сам не замечал, что отчасти в эти мгновения походит на мистера Счастливчика.
Увидев вдруг свое вдохновленное лицо в отражении одной из витрин, он перепугался не на шутку: он едва не стал тем, на кого прежде охотился сам, тем, кто привлекает излишнее внимание. Он напомнил себе, чем заканчивают счастливые господа на этих улочках, и разозлился на себя. Он едва не провалил все дело! Он едва не стал жертвой собственного тщеславия. Новые возможности и ожидание будущего, да сами перемены, с ним произошедшие, настолько вскружили ему голову, что он был в каком-то шаге от провала. Нет! Ему срочно следовало взять себя в руки. Он должен быть умнее, хитрее, проворнее и главное – осторожнее. «Не пересчитывай денежки в бумажнике дохляка перед тем, как дохляк стал дохляком,- говорил Рэд.- Не радуйся раньше времени».
Пока что он не попался, но это могло