На ночь остановились мы в узкой долине, где нашли хороший луг для лошадей и довольно много наносного леса. На скате холма, возле которого расположились мы лагерем, земля растаяла только на три вершка.
Августа 8-го продолжали мы путь по низменному берегу. Направо от нас пролегал крутой яр, от трех до семи сажен вышины. В нем нельзя было надеяться найти мамонтовых костей, ибо он казался новейшего образования и состоял из волокон разных кореньев и ерника[186]. В одном из обвалов видели мы разрез небольшого обсохшего озера. Оно было от четырех до шести футов глубиной. На дне его лежал довольно толстый и гладкий слой льда, над ним находился другой слой, а пространство между обоими было пусто. Верхний слой льда был покрыт землей, на которой росла трава и местами стлался ерник.
К полудню достигли мы небольшой реки, впадающей двумя устьями в Чаунский залив; она была не широка, но столь глубока, что мы переправили лошадей вплавь, а сами с поклажей переехали на ветке. Полагаю, что река эта только второе устье Козьминки, и мнение мое подкрепляется быстрым течением ее от запада.
Переправившись через реку, мы продолжали путь среди низменных холмов и бесчисленных маленьких озер. Дорога была чрезвычайно затруднительна. Восточный ветер перешел на NW, сильно скрепчал и ночью на 9-е августа покрыл снегом всю окрестность. Метель, сопровождаемая дождем, сделалась столь густа, что мы не могли различать даже окружавших нас предметов. На верховьях одной реки заметили мы множество следов медведей. Недалеко отсюда выехали мы опять к морю. На берегу лежала доска с деревянными гвоздями, вероятно, оставшаяся от какого-нибудь разбитого судна. Непогода продолжалась, но дорога, хотя часто пересекаемая речками и ручьями, была гладка и удобна, состоя из крупного песка. Мы подвигались довольно скоро вдоль отвесной гряды шиферных утесов, проросших толстыми кварцевыми жилами.
К вечеру небо прояснилось, и ветер перешел к северу. Несмотря на то, лед в Чаунском заливе не показывался; вероятно, отмели, находящиеся при входе в залив, были тому причиной. В море, недалеко от берега, находится уединенный утес, похожий издали на корабль, идущий в полветра; судя по дымчато-серому цвету, он должен быть кварцевого образования. Недалеко от ночлега, при переправе через неширокую, но быструю реку, один из наших якутов опрокинулся с лодкой и, не умея плавать, вероятно, утонул бы, если бы не успел схватиться за брошенный ремень и таким образом выбраться на берег.
Августа 12-го продолжали мы путь по морскому берегу. Он здесь крут, возвышен и составляет собственно скат Вайванинской горы. Нам попадалось довольно наносного леса, а в оврагах лежал глубокий снег. На ночь остановились мы при подошве холма. Ночью подошли к нашему стану четыре медведя, но, испуганные лаем собаки, убежали.
Августа 13-го отправились мы далее в юго-восточном направлении, через холмы. С возвышения можно было осмотреть весь Чаунский залив. Берег его образовывал, недалеко от нашего последнего ночлега, мыс. После семи часов быстрой езды достигли мы низменного песчаного берега моря; с южной стороны обставлен он рядом крутых зубчатых утесов. Отстав от товарищей, я ехал стороной и внезапно наткнулся на медведя, с жадностью терзавшего тюленя. Я хотел удалиться, но не успел. Медведь оставил свою добычу и с ревом пошел ко мне навстречу. Необходимо было защищаться.
Все мое оружие состояло из охотничьего ножа. Но, несмотря на то и вспомнив поверье охотников, что медведи боятся пристального взгляда, я слез с лошади и пошел смело на зверя. Не знаю, чем кончилась бы наша схватка. Моя твердая поступь, пристальный взор и обнаженный нож не делали никакого впечатления на зверя, с возраставшей яростью ко мне приближавшегося. К счастью, подоспела наша собака, с громким лаем бросилась на него и прогнала устрашенного неприятеля. Я поспешил завладеть оставленным от медведя тюленем и соединиться с товарищами.
Наше положение становилось весьма затруднительно. Около шести недель бродили мы по пустыням, но главной цели поездки нашей, Чукотской земли, не могли еще достигнуть. Разные неблагоприятные обстоятельства замедляли наше путешествие, а между тем холодное время года приближалось, и мы опасались, чтобы не пришлось нам окончить поездки нашей зимним путем, а к нему мы совершенно не были приготовлены. Бережной решился потребовать от нашего вожатого, чуванского князька, объявления, где именно мы находимся и скоро ли можем надеяться встретить чукчей? После многих отговорок оказалось, что я давно предвидел и предсказывал, а именно: чуванец объявил, «что он надеялся здесь найти чукчей, а теперь совершенно не знает, где искать их самих и их землю». Можно себе представить наш гнев и нашу досаду при таком открытии! Я был еще так счастлив, что исполнил возложенное на меня поручение, описав осмотренную страну, а Бережной за все труды и лишения был вознагражден несколькими мамонтовыми клыками.
Главная цель нашего путешествия: знакомство и меновая торговля с чукчами осталась недостигнутой. Сообразив все обстоятельства, Бережной решился наконец отказаться от своего намерения и прямой дорогой, через тундру, возвратиться в Нижне-Колымск. Вполне полагаясь на многолетнюю опытность и совершенное знание местности моим товарищем, я нимало не противоречил ему, и мы отправились 14-го августа в обратный путь. Отсюда повернули мы на восток в надежде достигнуть горы, подобно обрывистому мысу поднимавшейся над тундрой. С вершины ее хотели мы осмотреть окрестность и определить наш путь. Проехав 20 верст, мы приблизились к горе. С одной стороны подмывалась она быстрой и глубокой рекой, через которую не без труда мы переправились. Усталость и темнота принудила нас расположиться ночевать на другом берегу реки у подошвы горы.
С первыми лучами утреннего солнца мы увидели неожиданное приятное явление. Случай вел нас лучше проводника: мы находились в пределах Чукотской земли. Перед нами в долине изгибалась река Тауншео, а на берегах ее стояло множество юрт. Мы поспешили туда, но юрты были пусты. Все уверяло нас, что здесь недавно еще находились жители, ветер не разнес еще золы с мест, где горели костры, вокруг них валялись кости и разные остатки съестных запасов. Даже волки, немедленно приходящие после людей на оставленные ими места, не успели всего очистить. Вероятно, обитатели долины только что оставили это место и находились еще невдалеке.
Я пошел на гору, которую наш проводник, снова утверждавший, что знает страну, называл Гейлы, в надежде с вершины ее осмотреть окрестности; но мы не успели дойти до середины высоты, как внезапный туман спустился на землю и обхватил весь небосклон. Такое обстоятельство и сигнальные выстрелы оставшихся в долине товарищей вынудили нас поспешить вниз. Бережной, оставшись при своем намерении, следовал вверх по течению реки; мы сели на лошадей и вскоре догнали караван.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});