При входе в столовую мы встретились с Гокером, Тареком, Озаном и Берком; Алтан возглавил нас как выводок утят, и мы вошли. Шумно было, почти все столы занимали воины графа, но мы направились в дальний угол, где еще осталось свободное место. Не забыть мне тот миг, когда я вместе со шраванцами проходил между двух столов, за которыми сидели инквизиторы. Они примолкли, замерли, не донеся еду и питье до ртов, и угрюмые взгляды их устремились к нам, вернее, ко мне. Я не смотрел по сторонам. Идя между Тареком и Озаном, я старался держаться так же, как они, и мне хотелось верить, что мне это хоть на каплю удалось. Распрямив плечи, и горделиво подняв головы, шраванцы подошли к столу и расселись по местам так, словно каждому из них был отведен королевский трон. Я опустился на лавку, все еще чувствуя тяжелые взгляды инквизиторов. Что ж, они не дождались от меня ответа, но он им и не понадобился.
– Помоги Ларсу позаботиться о еде, – сказал Алтан Тареку.
У того на лице отобразилось искреннее удивление:
– Прости меня, но разве это задача не для ученика? – он покосился в мою сторону.
Алтан строго посмотрел на него:
– Будь здесь шахриар, и ты бы пожалел о своих словах. Не потому, что поставил под сомнение мой приказ, а потому что не проявил должной наблюдательности. Люди Рэми не сводят глаз с ученика, пусть видят, что он один из нас.
Тарек никак не отреагировал на эти слова, словно вовсе их не услышал, но безропотно поднялся, и мы вместе с ним направились к повару, раздающему душистую мясную похлебку. От бочки с элем возвращался Тэд, неся сразу четыре кружки. Готов спорить на новенький кинжал, он видел меня, и потому, проходя мимо, нарочно задел плечом, а вовсе не по невнимательности. Толчок был сильным, и я налетел на идущего рядом Тарека. Тэд, не останавливаясь, пошел дальше, даже не обернувшись. Я проводил его взглядом и вздрогнул, когда на плечо мне легла тяжелая рука.
– Если не можешь твердо стоять на ногах – ползай, – жестко сказал Тарек. – Либо учись.
Нагрузившись плошками, мы вернулись к столу. Ели в молчании: шраванцы вообще не слишком разговорчивые ребята, а в моем присутствии вовсе забывали о необходимости общения. Мне не давала покоя встреча с Киланом и его зловещие намеки. Раньше я бы умолчал об этом, поскольку Рэми имел привычку не верить мне, даже если я говорил очевидные вещи. Но что-то подсказывало мне, что в случае с Лисом действовать нужно иначе. Моя судьба, думаю, его мало волнует, зато может заинтересовать необъяснимая связь между Киланом и Голодными Тенями.
– А Лис у себя? – спросил я.
Шраванские воины покосились на меня с непонятным выражением: не то раздражением, не то удивлением. Только Алтан спустя время соизволил мне ответить:
– Шахриар отдыхает, его нельзя беспокоить.
– Это важно.
Они поднялись и, не глядя на меня, направились к выходу. Я нагнал Алтана, замыкающего шествие.
– Это касается безопасности, – у меня оставалась надежда, что старый воин все-таки передумает, но он был непреклонен.
– В таком случае, сообщи это мне, – он насмешливо посмотрел на меня.
Ну да, как же, а потом получу от Лиса печать мастера на все лицо, нет уж, спасибо. Если он не счел нужным говорить своим подданным о Голодных Тенях всю правду, то и мне не стоит в это вмешиваться. Кажется, от Алтана не укрылись мои размышления, но он счел ниже своего достоинства выпытывать у меня что-либо.
Следующий день был посвящен окончательным сборам. Никто этого не говорил вслух, но я уверен, что задерживались мы в городе исключительно из-за состояния Лиса. Я не видел его, остальные шраванцы помалкивали, но мне и не требовалось каких-то доказательств. Да и не спешил я в путь, лишний денек не в седле да под крышей – тоже неплохо. Последняя ночь в Бурворде прошла спокойно. Алтан, конечно, раскатисто храпел до самого подъема, но я, пребывая в полусне, вспомнил слова Лиса относительно того, что этот храп его успокаивает и напоминает какую-то мелодию. Может, мой разум затмился, но мне тоже начал чудиться определенный мотив, и я смог спокойно проспать до рассвета.
В конюшне было тесно, сонные инквизиторы, угрюмые шраванцы, не спавшие всю ночь стражники. Рэми в стороне прощался с Киланом, который с пониманием и очень убедительной тревогой смотрел на своего брата по церкви. Неужто епископ не видит, каких людей держит возле себя? Когда мы с ним встретились, Его Преосвященство показался мне человеком проницательным и невероятно умным.
Айра, кутаясь в теплую меховую накидку, появилась вместе с Лисом. Они оживленно беседовали, но стоило им подойти ближе к скоплению людей, как этот разговор прекратился.
– Как ты, дитя? – спросила меня Айра, подходя к своей кобылке, что стояла возле Бела.
– В нашем отряде слишком много тайн, – произнес я вслух то, о чем думал в тот момент.
Она погладила морду своей лошади и задумчиво посмотрела на меня:
– Может, это и неплохо? Тайны – как одежда: если их слишком много, то и человека не видно, но если их нет вовсе – то интерес быстро теряется. Впрочем, бывает так, что не знаешь, кто прекраснее: сам человек или его тайны.
Я посмотрел в сторону Лиса, который о чем-то негромко говорил с Алтаном.
– Ты говоришь о нем?
– О нем, – пожала плечами Айра, проследив мой взгляд, и невинно добавила, – и о тебе.
Мне не почудилось, она действительно так сказала. Уж насколько я мог судить о самом себе, у меня не было за пазухой припрятано никаких интересных секретов, но Айру это не смутило.
– Просто ты сам еще не знаешь о своей тайне, – улыбнулась она. – Поверь старой ведьме.
Мы пешком спустились к воротам, отдавая дань строгим законам этого города, которые мы и так уже успели нарушить не раз. Забравшись в седла, мы выехали из Бурворда и на развилке свернули влево. Путь наш лежал между гор в сторону темных лесов, на которые я смотрел с высоты замка. Холодный ветер доносил запах приближающейся зимы, сметая снег с белоснежных вершин, лошади, заскучавшие в конюшне, бодро вышагивали по широкой дороге, и только их наездники в волнении и тревоге хранили молчание. Копыта Бела переступили незримую черту, что пролегла между двух горных хребтов, и я ощутил какую-то непонятную тоску и одиночество. Обернувшись, я посмотрел на грозный Бурворд, что верным стражем неусыпно следил за миром в этих краях. Последний оплот власти принца Эдриана. Мы же больше не были в старом добром Дорионе, вокруг лежала Белая Земля.