— Сейчас узнаете, сударь, если вам угодно будет выслушать меня; я вовсе не имею намерения сохранять в тайне ни собственного имени, ни той особы, которая прислала меня к вам.
— Говорите, я к вашим услугам.
— Сперва позвольте сделать вам вопрос.
— Спрашивайте.
— Ведь я не ошибаюсь, сударь, предполагая, что имею честь говорить с командиром Мишелем Гартманом?
— Я действительно Мишель Гартман.
— Благодарю, сударь, мне описали вас так подробно, что я не боялась ошибиться и, как видите, тотчас узнала.
— Однако это мне не объясняет еще…
— Простите мою болтовню, сударь, сейчас приступлю к объяснению. В полумиле отсюда дама, моя крестная мать, которую я имею честь сопровождать, велела остановить карету и подозвала к себе ребенка, который вскочил за карету в деревне. Бедный мальчик сильно дрожал от стужи и от страха также, надо полагать, одно присутствие духа спасло его, потому что люди, в руках которых он находился, убили бы его безжалостно, если б он не ускользнул от них так ловко.
— Что же это за разбойники, которые могут умерщвлять детей? — вскричал с негодованием Мишель.
— Не в моей власти отвечать на этот вопрос, сударь.
Мальчик подошел; дама спросила о вольных стрелках то же, что спрашивали у него в деревне, но с иною целью. Все напрасно: ничего она от ребенка не добилась, он оставался, непроницаем и только коротко отвечал «нет» на каждый вопрос. Моя крестная мать предложила ему, что не тронеться с места и просидит в карете, пока я схожу с ним туда, где находитесь вы, чтобы исполнить поручение, которое она даст мне к вам; при этом предложении мальчик, очевидно, недоумевал, на что решиться, он почесал в голове и, наконец, ответил:
«Если девушка хочет идти со мною, то пусть идет: я рад этому, но я не знаю, что вы говорите о вольных стрелках. Я из Жироманьи, у нас там нет вольных стрелков, и я не слыхивал о них ни разу».
Барыня не стала спорить, но мальчик все настаивал:
«Главное, не трогайтесь с места, — заключил он, — иначе я не беру с собою девушки».
Она свято обещала ему ждать моего возвращения на том самом месте, где стояла. Итак, я отправилась с мальчиком в путь. Когда карета осталась далеко позади, скрытая за кустарником и поворотами дороги, ребенок засмеялся и захлопал в ладоши:
«Ты добрая и полюбилась мне, также и барыня твоя; дай слово не говорить ничего, так я сведу тебя к тому, кого ты видеть хочешь».
Я обещала все, чего он требовал, твердо вознамерившись сохранить тайну, и мальчик весело пошел дальше, сказав:
«Сейчас увидишь его!»
Не знаю, как он направлялся, но спустя пять минут мы очутились лицом к лицу с несколькими вооруженными людьми. Мальчик шепнул два слова начальнику. Тот поклонился мне и вежливо пригласил следовать за ним, на что я и согласилась. Через четверть часа мы были здесь. Вот все, что произошло, господа.
— Ах, ты мой молодец! — вскричал Оборотень, лаская сына. — Ловко распорядился, ей-Богу! Я доволен тобою, ступай завтракать, ты, верно, голоден.
Осыпаемый со всех сторон похвалами и ласками, ребенок весело стал кататься по полу с своим приятелем Томом; от еды он отказался, потому что плотно позавтракал в деревне.
— Благодарю за объяснение, — начал, было, Мишель, — теперь…
— Вы желаете знать, кто я, не правда ли? — с живостью перебила девушка.
— И кто вас посылает.
— Мое имя Лилия, сударь, а посылает меня к вам моя крестная мать — вот все, что мне дозволено сообщить. Однако, — прибавила она, достав из-за корсажа запечатанную записку и подавая ее командиру кокетливо, — это письмецо, пожалуй, откроет вам больше.
Офицер взял его, распечатал и пробежал глазами.
— Сапристи! — шепнул Петрус, чуть не облизываясь. — Какая хорошенькая девочка!
— Товарищ сержант, не увлекайтесь, — остановил его Паризьен, — девочка-то хороша, спору нет, но это не причина еще, чтобы воспламеняться.
Между тем Мишель, сначала бегло просмотрев письмо, внимательнее прочел его в другой раз с изумлением, которого не старался даже скрывать.
Оно было коротко и заключалось только в следующих словах:
«Милостивый государь, особа, которой вы не раз спасали жизнь, поклялась, когда представится случай, доказать вам свою признательность несмотря ни на что; настала для нее минута сдержать клятву. Вам угрожает смерть, и смерть ужасная, все меры приняты, чтоб заставить вас и всех, кто дорог вам, попасться в гнусную западню. Если вы помните Войер, то не колеблясь последуете за молодою девушкой, подательницей этих строк; она приведет вас к той, которая с радостью пожертвует своей жизнью, чтобы спасти вашу.
Торопитесь, время не терпит. Где бы ни находился ваш отряд, остановите его и не дозволяйте идти далее, пока не услышите от меня подробности гнусного замысла против вас.
Придите один, но ради Бога, торопитесь — время уходит, а речь идет о жизни и смерти всех вас».
— Что ты думаешь об этом? — спросил Мишель, передавая письмо Петрусу.
Тот прочел его внимательно, с минуту оставался в задумчивости и вдруг ударил себя по лбу.
— Надо идти на свидание, — сказал он, — хотя письмо без подписи, я знаю, кем оно написано.
— Стало быть, твое мнение…
— Забывчивый сумасброд! — вскричал бывший студент с жаром. — Ведь это письмо от баронессы фон Штейнфельд.
— Как! Ты полагаешь?
— Не полагаю, но знаю наверно. Если вы помните Войер — эти четыре слова равносильны подписи.
— И вправду, — вмешался Оборотень, которому Паризьен прочитал письмо, — колебаться нечего. Да и поглядите-ка на эту красавицу, — прибавил он, указывая на девушку, — она улыбается, значит, вы угадали.
— Да, угадали, — отвечала она с улыбкой, — письмо написала я под диктовку моей крестной матери, баронессы фон Штейнфельд, но письмо могло быть перехвачено — подписавшись под ним, она сгубила бы себя и вас не спасла; она и подумала, что вы угадаете ее имя при намеке на Войер.
— И мы угадали его! — весело вскричал Петрус.
— Что же вы не решаетесь идти? — кокетливо улыбаясь, спросила девушка.
— Гм, с таким проводником я пойду в ад! — вскричал Петрус.
— Напротив, готов следовать за вами, — ответил Мишель.
— Если так, надо идти немедленно, сударь, время дорого.
— Позвольте одну минуту. Петрус, ты останешься здесь со своим отрядом.
— Решено.
— А вы, Оборотень, отправляйтесь скорее, вы знаете, где отыскать наших. Отдайте приказание остановиться, выбрав выгодную позицию. Мальчугана оставьте здесь, я пришлю его к вам, если понадобятся другие распоряжения, или, пожалуй, сам приду. Главное, никому ни слова, чтобы никто не угадывал причины внезапной остановки. Впрочем, мы скоро узнаем, в чем заключается измена, которую мы уже предчувствовали смутно.