Читать интересную книгу 100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

Звуки Му Простые вещи (1988)

сторона А

Серый голубь

Шуба-дуба блюз

Зима

Цветочки-лютики

Люляки баб

Мумия

сторона В

Источник заразы

Хорошая песня

Бумажные цветы

0-1

Союзпечать

сторона C

Бойлер

52-й понедельник

Лифт на небо

Курочка-ряба

Красный черт

сторона D

Бутылка водки

Досуги-буги

Встань пораньше

Диатез

"Звуки Му": анархия во Владивостоке. А.Бортничук, П.Мамонов, А.Липницкий. 1987 год.

У этого альбома была и своя скрытая интрига, и не слишком афишируемая предыстория. Началась она сразу же после фантастически сильного выступления "Звуков Му" на фестивале московской рок-лаборатории в июне 88-го года. За кулисами ДК Горбунова к музыкантам подошел их старый приятель Василий Шумов из "Центра" и сказал: "Я, как продюсер, не могу позволить, чтобы такая группа и такая музыка нигде не были записаны. Я хочу предложить вам свою аппаратуру и свою помощь в осуществлении записи в качестве продюсера. Бесплатно".

Это был не только благородный жест, но и назревшая необходимость. "Звуки Му" существовали уже более пяти лет, а студийной записи у группы все еще не было. В 88-м году музыканты начали исполнять на концертах новую программу "Крым", а более двух десятков диковато-эпилептических композиций, составлявших до этого основу репертуара "Звуков Му", так и оставались незафиксированными. Все эти годы лидер первой (и последней?) московской супергруппы Петр Мамонов в ответ на многочисленные вопросы: "Когда же будет альбом?" произносил одну и ту же фразу: "Мы пишемся".

Блок полубезумных песен, названных Мамоновым "Простые Вещи", был написан им достаточно давно и датировался, в основном, 84-86 годами. Именно в этот период Мамонов выразил себя наиболее ярко как автор и исполнитель, безжалостно убив в русском роке всю существовавшую в нем интеллигентность.

"Отец родной" Петр Николаевич Мамонов.

Вследствие малоопытности музыкантов "Звуков Му" программа "Простые Вещи" доводились до ума в течение нескольких лет.

"Все наши попытки записаться долгое время выглядели какими-то полушизофреническими, - вспоминает клавишник Павел Хотин. - Первое время мы считали, что еще не готовы технически. Следующие попытки заканчивались неудачей, потому что Мамонов в очередной раз запивал, и мы никак не могли собраться вместе".

В первой половине 80-х заслуживающих упоминания сессий у "Звуков Му" было от силы две. Первая тренировочная запись Мамонова с его братом Лешей Бортничуком состоялась в самом начале 80-х. Говорят, там было несколько сильных композиций, впоследствии почти не исполнявшихся на концертах - в частности, "Бомбейские раздумья" и "Разговор на площадке номер семь". Вторая запись состоялась сразу же после того, как басист Александр Липницкий продал несколько икон из своей коллекции и на вырученные деньги приобрел четырехканальную портостудию Yamaha. Музыканты обосновались на втором этаже дачи Липницкого на Николиной горе, превращенной из жилого помещения в студию. Летом 85-го года там велась нелегкая "битва за альбом", но, к сожалению, все это время оказалось потраченным впустую.

"Когда Мамонов дорвался до относительно приличной техники, его, что называется, заклинило, - вспоминает Липницкий. - У Петра появилась привычка переделывать каждую из композиций по нескольку раз. В итоге песни получались мертвыми, а вокалу Мамонова явно не хватало концертной энергетики. Он мучил себя и мучил музыкантов. Барабанщика Михаила Жукова он сажал в маленький потный боксик и заставлял его работать сутками. Только такой крепкий русский характер, как у Жукова, мог выдержать подобное "бытовое крепостничество". 

Этот альбом так и не был обнародован, хотя, по воспоминаниям музыкантов, некоторые песни были сыграны на нем просто вдохновенно - в частности, "Источник заразы" - с красивой партией клавиш, которая в итоге так никуда и не вошла.

...Началу звукозаписывающей сессии 88-го года предшествовал крайне важный разговор, состоявшийся между Шумовым и Липницким. Дело в том, что в распоряжении Шумова было всего двадцать дней. Ровно через три недели ему надо было вылететь в Париж, чтобы завершать работу над своим французским альбомом. Следовательно, музыкантам "Звуков Му" предстояло трудиться в крайне напряженном режиме. Зная воспаленное воображение Мамонова и завышенный характер его студийных запросов, уложиться в эти сроки казалось почти нереальным.

В студии "Звуков Му" на Николиной горе.

Вспоминая неудачный и разрушительный опыт записи 85-го года и понимая, насколько Петр Николаевич последователен в своем стремлении достичь совершенства, Липницкий сказал Шумову: "Если ты сразу же не поставишь Мамонову свои условия: "Песня готова. Все. Ставится точка. Двигаемся дальше", ничего у тебя не получится". Шумов, который специально привез на запись восьмиканальный магнитофон Fostex, пульт и массу звукообработок, в свою очередь попросил Липницкого обеспечить организационную сторону мероприятия - а именно гарантировать своевременное прибытие на сессию самого Мамонова. Проблема заключалась в том, что после окончания весеннего тура 88-го года Мамонов впал в продолжительный запой, причем, настолько сильный, что музыканты уже начали свыкаться с мыслью, что запись в очередной раз не состоится.

Но в группе "Звуки Му" периодически случались чудеса. В последний "день ожидания", когда Шумов уже начал демонтаж аппаратуры, в студии на Николиной горе неожиданно возник Мамонов. На нем было надето мучительное выражение лица, которое недвусмысленно свидетельствовало о том, каких усилий ему стоило забыть о досуге и целиком сконцентрироваться на работе. К слову, часть песен из "Простых вещей" являлась прямым отражением его тогдашнего образа жизни: "Бутылка водки", "Шуба-дуба блюз", "Красный черт". "Художник должен серьезно относиться к жизни, а к работе - с некоторой долей легкомыслия, - любил говорить идеолог "Звуков Му" в те времена. - Тогда и получается все легко".

Одной из сильных сторон Мамонова было его умение включать в экстремальных ситуациях дополнительные волевые рычаги. Работа в студии закипела, и дело оставалось за малым - записать программу с наименьшим количеством ошибок музыкального плана, сохранив на пленке концертное обаяние "русских народных галлюцинаций" и "неакадемического вокала" Петра Николаевича. 

Надо отдать должное Шумову, который на начальном этапе постарался создать музыкантам максимально комфортные условия. Во-первых, лидер "Центра" сделал фактически невозможное, сумев переубедить Мамонова отказаться от идеи записи поодиночке.

"Оттачивать каждую ноту в группе "Звуки Му" было совершенно нереально, - вспоминает Шумов. - Все предыдущие записи были обломаны вследствие маниакального желания лидера сыграть все ровно и правильно. Поэтому я сказал Мамонову: "Петя! Ни ты, ни все остальные играть толком не умеете. А когда вы играете вместе, вы себя чувствуете более уверенно, и у вас лучше получается".

После того, как Мамонов нехотя согласился записываться сессионно, весь последующий процесс был разделен на три этапа. Вначале на пленку фиксировалось максимальное количество инструментов, затем накладывались отдельные клавишные или гитарные соло и, наконец, в последнюю очередь записывался вокал.

"Ребята, не ссыте! Играйте, как вы играете на концертах, - благословил Шумов музыкантов перед нажатием кнопки recоrd. - Все будет хорошо".

Его уверенность передалась участникам группы, которые большинство композиций записали (как им тогда казалось) с первого дубля. Тут Шумов пошел на небольшую хитрость. Как говорится, только гений может позволить себе роскошь быть цельным, последовательным и счастливым. Обыкновенный человек должен быть гибче. Когда перед началом записи очередной песни музыканты делали два-три тренировочных прогона, плут Василий незаметно включал магнитофон, на который фиксировал как черновые трэки, так и "настоящую" запись. Возможно, Шумов нарушал определенные этические нормы, но зато в нескольких случаях ("Красный черт", "Бумажные цветы") ему удалось воспроизвести первоначальную магию композиций. 

...Запись "болванки" выглядела следующим образом. Каждый из музыкантов играл свои партии, а Мамонов пел без микрофона, пританцовывая и выплевывая изо рта свои знаменитые бесчеловечные тексты: "Я никого не боюсь, надевая красивый костюм / И потихоньку смеюсь, оставляя в шкафу свой ум".