Читать интересную книгу Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

А наш летучий отряд ушел в Воронеж, ежечасно увеличивая отрыв от сыто ползущего удава, основного каравана.

Что можно сказать о зимней дороге в хороший и солнечный день. Красота неописуемая. Под полозьями скрипит снег, прямо перед тобой равномерно переваливается из стороны в сторону круп лошади, периодически обмахиваемый заиндевевшим хвостом, а по бокам стоят сплошные леса. Хорошо с лесами на Руси было. Зимники лежали, в основном, по руслам рек и ручьев, и лес не смыкал кроны над головой, а стоял как войска на параде, стройными шеренгами по бокам. Тем, кто умел читать зимник, дорога открывала множество скрытого, не хуже дорожных указателей. Вон там заломы из веток сделаны, означают отходящий тракт, проходимый для саней. А вон там ветки венком заплетены, знать ответвление к хорошей поляне для лагеря. Ближе к берегу пирамидка из трех слег стоит, промоина там, которой не видно, на санях лучше не соваться. Каждый раз дергал возницу, просил растолковывать знаки, а потом он уже и сам рассказывал. Забавно было на некоторые вопросы, получать ответ — просто ветка торчит. Сразу вспомнилась фраза толкователя снов — сны, бывают и просто снами, без мистического смысла.

Как обычно, с малым караваном, сторонились жилья. Но в Переславль меня уговорили заехать. Судя по карте, Переславль это Рязань, или где-то рядом с ней. Не стал сопротивляться, город должен быть большой, будет на что посмотреть.

В Переславль въезжали вечером, через огромные ворота, не менее внушительной башни. Город был действительно крупным и богатым. Много каменных домов, и особо много церквей, в одну из которых, и собирались мои спутники. Ходили кланяться Архангельскому собору, были у них там какие то общие корни, за одно и Успенскому, да так и пошли по храмам. Из чего сделал закономерный вывод, что никуда сегодня уже не пойдем и начал договариваться о постое в «гостинице черни», мы, князья, не гордые, а по внешнему виду никто в князья и не определит, так что местную ночлежку на один день переживу. Вот в этом и была ошибка, о которой узнал позднее. А пока с интересом бродил по городу, и по ремесленной слободе за ним. Первым делом пошел к Переславльским кузнецам, посмотреть, как и что они делают. Заинтересовался большими объемами железа в мастерских, обычно у кузниц несколько криц было сложено, а тут крицы лежали десятками. Откуда столько? Поговорил с мастерами. Везли крицы в основном из-под Тулы. Но промелькнули месторождения под Воронежем. Вот эта информация заинтересовала серьезно, и пригласил мастера в таверну, где и обсуждали, откуда под Воронежем руда. Но мастер настаивал, руда есть и руды много — верст тридцать выше по течению реки Воронеж от города. Там и деревня есть большая, где добытчики да углежоги обитают. Там и покупает, когда караван в Воронеж ходит. Очень подробно выспрашивал, насколько много там руды, больно уж серьезная информация. Мастер пожимал плечами, кто же его знает, сколько ее там, но сельчане готовы поставлять любое заказанное им количество. Задумался. Железоделательный завод в нескольких десятках километров от верфей, да на своем сырье — очень вкусная перспектива. То, что об этих месторождениях ничего не знаю — еще ни о чем не говорит, мне из месторождений вообще на ум приходят только Урал и Курск. Точно! Там же Курск где то рядом должен быть, может рядом с Воронежем выходы Курской аномалии? В конце концов, какая мне разница. Местные говорят — руда есть и ее много! Мое дело завод ставить.

Послал гонца в Тулу, забирать половину моих мастеров и одного святого отца, пускай догоняют нас, будем ждать их у села Липские Студёнки, где и брали крицы кузнецы. Маршрут не поменялся, нам было по пути, но вот несколько дней на реке Липке придется провести. Теперь, уже с нетерпением ждал отъезда, который задерживали мастера своим благочестием.

Самое яркое впечатление Переславль произвел двумя вещами. Завораживающим перезвоном колоколов, когда перезвон подхватывали и переплетали множество колоколен разных церквей. И полчищами мелкой живности, которые набросились на нас в этой ночлежке, не хуже поморской мошки. Только, в отличие от мошки, избавиться от них было много труднее. Даже после бани с травами и смены одежды, все было плохо, зараженные комплекты оставили вымерзать в отдельных санях. Клянусь, до этого момента, о проблеме насекомых даже не задумывался, а вот окунувшись в обычный среднерусский быт, получил себе почесуху и зарубку на память — никаких больше постоялых дворов, свой лагерь за городом предпочтительнее.

Вновь потянулись сотни километров глухих лесов, по берегам реки, разбавляемых редкими ночевками, и частыми деревеньками, из нескольких домов. Погода испортилась, и теперь, вместо звенящей радости приносила только тоску и нетерпеливое ожидание, когда же эта дорога закончиться.

Через пять дней, под вечер, добрались до этих Студеных Липок. Большое село, под сотню дворов. Пошел искать старосту и тыкать в него бумагами Петра. На его деревню не покушался, за работы обещал щедро платить, и даже дал задаток, аж десять рублей, что по местным меркам тут же сделало меня благодетелем и отцом родным. Деревня засуетилась.

Первым делом, свел своих мастеров и местных добытчиков. Пускай обсуждают, где и как будем ставить завод и домны, сам, со старостой решал вопрос строительства. Где берем камень и прочее, особенно актуален был кирпич на домны, который долго делать, а надо его много. Потом сходил послушать разгорающиеся споры мастеров и добытчиков, где удобнее ставить завод. Ничего то они в заводах не понимают, ну зачем нам завод в глубине леса? Пусть там делают предварительную выплавку местные, как они привыкли. Принял волевое решение, ставим завод тут, на противоположном от села берегу реки Липки и на впадении ее в реку Воронеж. Оставил мастеров спорить дальше, пошел к старосте, обсуждать подробности. Рабочий барак надо было начинать ставить прямо сейчас, из сырого леса и по морозу, поставим на месте будущей рабочей слободы, потом разберем, когда летом на всех домики построим. Староста от таких перспектив стал предельно счастлив. Обещал на строительство, пригласить чуть ли не три сотни плотников из окрестных деревень, а так как делать им было зимой все равно особо нечего, мною были назначены просто смешные зарплаты, по рублю в месяц. Но, кажется, сильно завысил, за такую зарплату тут согласятся работать и шесть сотен. Поправился, рубль мастерам, остальным пятьдесят копеек. Вот теперь, похоже, порядок. Но все равно, сотен пять на строительство придет. Рекомендовал старосте задуматься о подвозе продуктов и кормежке этой толпы, причем поваров готов принять на тот же оклад в пятьдесят копеек, а вот на еду пускай скидываются рабочие, могу дать только небольшие кормовые деньги на первое время. Обсудили и еще несколько бытовых мелочей. Потом удивил старосту предложением заключить контракт, он, похоже, никогда такого не видел, однако записать на бумаге, все, о чем договорились, в том числе о кормлении и поставках продуктов, согласился, и даже крестик поставил. Как все запущено в центральном регионе, надо с этим, что-то срочно делать. Намекнул старосте, что в ближайшее время будут цениться посевы льна и если он займется этим вопросом, и другим деревням в округе намекнет о том же, то большие партии льна буду готов скупать через своих приказчиков прямо тут, на заводе.

Заглянул к мастерам, там набирали обороты споры, как сделать все лучше и больше, не стал вмешиваться, к утру устанут и все решат, такое уже не раз видел, вмешательство только все портило. Двинулся на место будущего глобального строительства, где уже был разбит наш лагерь, и вкусно пахло от кухонь.

Утром опять решал общие вопросы, не влезая в споры мастеров и местных — посмотрим, как мастера сами справятся, а то пристрелят меня и все развалиться. Надо больше самостоятельности мастерам давать.

Уехали из Липок, оставив на строительстве трех мастеров, и еще четыре должны будут со дня на день приехать из Тулы, вместе со святым отцом — вот им и поднимать завод. Основные задачи заводу поставил крепеж для кораблей, и дельные вещи. А пока пусть занимаются изготовлением станочного парка и перекладкой одной домны из нескольких мелких местных домниц.

Караван бодро побежал дальше, к нашей первой верфи у села Ступино, куда добрались только через двое суток. Деревня была маленькой, на возвышенном левом берегу реки Воронеж. Задержались тут на два дня. Решать со старостой было особо нечего, просто представился, поговорили, да проводников получил. Долго рубили полыньи в отобранных, по рекомендациям проводников, под верфи местах, чуть ниже деревни, у ручья. Полыньи нужны были для составления рельефа дна — крайне необходимый нюанс при строительстве тяжелых фрегатов. Оставил четырех своих корабелов и с ними пятерых мастеров с подмастерьями, пускай прикладывают на место планы наших верфей на 12 эллингов, мастерских и водяного колеса, с плотиной.