В подвальном мрачном помещении огненной обители, Бротос и остальные маготы разжигали огонь — узкий коридор, стены которого скрывались в шипящих, трещащих и завывающих языках пламени. В глуби бушующего коридора, мелькали силуэты лиц, они корчились и звали к себе. Хотя, возможно, то был мираж, созданный взволнованным воображением.
Перестав любоваться небывалым костром, Эрик вдруг заметил, что стоит один впереди всех. Остальные же отступили от жара подальше.
— Так я и думал, — подмигнул юноше Бротос. — Дерзай, Эрик. Пути назад нет. Если пламя тебя вдруг не примет, есть вероятность, что останешься жив.
Позади раздался испуганный вздох сразу нескольких одногруппниц.
Эрик не боялся. Он знал, что слова магистра — шутка, и сделал шаг к огню. Сухой жар нестерпимо ошпарил лицо, казалось, волосы начали сгорать, в ноздри полез запах палёного. На миг, Эрик испугался, что огонь отказался от него. Но мысль о том, что только огонь может быть родной стихией для его души, вернула силы. Он больше не колебался.
Коридор принял в свои объятия первого испытуемого.
Казавшиеся издалека миражами, огненные лица набрасывались на мага, трепали пастями обуглившийся балахон, отрывая куски ткани, уносили их в пекло. Кусали за нос, уши, пальцы, причиняя нестерпимую боль. Но Эрик шёл молча. Воля его, подвергшаяся проверке на устойчивость, ещё сдерживала натиск духов огня.
Эрику показалось, что на руке загорелся указательный палец. Тряхнув кистью, он заметил, что от руки остались лишь почерневшие кости. Странно, раньше он представлял это куда болезненней. Захотелось ускорить шаг и быстрее вырваться из жгучих объятий пламени, но ноги превратились в обгорелые палки и перестали слушаться. Стиснув зубы, Эрик сделал шаг, понимая, что вот — вот рассыплется пеплом. Глаза жгло, коридор расплывался, превращаясь в огненную долину, заполненную костями зверей и людей. Багровые небеса далеко на горизонте наваливались на землю, кипящие облака рвались о красный камень скальной громады, будто начерченной из одних прямых линий. Вместо привычной земли бурлила лава, ноги погружались в её обманчивую мякоть по колено. Шаги замедлились, заставляя всё дольше находиться на трепещущем жаром воздухе. Каждый вдох открывал нестерпимому жару путь к лёгким. А далеко у скал, раскинулось прохладное озеро с цветущими берегами…
Но как же до него далеко! Годы пути по безжалостной равнине. Бушевавшая в Эрике злоба, всегда вытаскивавшая его из пропасти, улетучилась вслед за душным, сушившим глаза ветром.
Эрик понял, что падает, но разум отказывался верить в столь скорый провал, ведь этого просто не может быть! Он должен дойти! Должен!
Злость не вернулась, как не вернулись и силы, отчаяние ликовало в юном сердце.
Лицо с брызгами погрузилось в кипящую лаву.
Мягкость прохладной озёрной воды окатила щёки, остудила голову. Глаза больше не щипало. Он погружался на дно лавового океана, а по телу расползалась прохлада. Воздух в лёгких закончился и, теряя последнюю надежду, Эрик вдохнул. Густой поток тут же растёкся по внутренностям, заполнил изнутри руки и ноги, обжигая и лаская одновременно. Это было приятно. Нет, это было прекрасно!
Чёрное дно, выложенное камнем, приближалось с поразительной скоростью, как будто он не погружался, а падал…
От неожиданности Эрик закачался на ослабших ногах. Он стоял у стены, пылающий коридор по — прежнему источал жар, но теперь за спиной.
Сильная рука обняла за плечи.
— А ты силён! — зарычал Бротос.
— Как? — только и смог сказать Эрик осипшим голосом. — Ведь я упал.
— Ты слишком долго не падал, огонь хотел принять тебя сразу же, но ты сопротивлялся. Я знал, что ты крепкий малый.
— Так я справился? — Эрик никак не мог поверить в случившееся.
— Конечно! Ты не мог не справиться, ведь ты сын огня! Всё могло бы закончиться на много быстрей. Что ты видел?
Эрик сбивчиво описывал пейзажи и чувства, постепенно приходя в себя, а магистр продолжал скалиться во все тридцать два.
— Хап'Краташ. Ты видел огненный мир, мальчик! Поздравляю!
Тогда Эрик не понял, что именно имел в виду Бротос, но с тех пор огонь притягивал юношу как никогда раньше. После посвящения любая работа с пламенем давалась Эрику легко в отличие от одногруппников. С каждым новым сотворённым заклинанием юный маг чувствовал всё большее родство с непокорной стихией и всё больше тянулся к ней.
Посвящение прошли все, даже Тод и Шпиллер, но каждому удавалось пройти куда дальше, чем Эрику. Огонь не стремился их заполучить, а они не спешили к огню.
Переведя дух, Эрик вновь взялся за перо. Осталось дописать всего пару страниц и можно будет идти на боковую. В пылу работы, текст преподнёс неприятный сюрприз, доселе не известное выражение проскочило в последнем абзаце. В дословном переводе отрезок вязи значил сущую чепуху, но подходящий по смыслу перевод, хоть и приблизительный, сам напросился в голову.
Эрик поставил последнюю закорючку и на радостях неловко скрипнул ножкой стула. В мрачном углу между книжным шкафом и стеной завозился дремавший библиотекарь.
Эрик затих, чтобы окончательно не разбудить старика. Аккуратно собрав письменные принадлежности, парень на цыпочках подошёл к стойке, оставил книгу и покинул комнату. Хорошо хоть в огненной обители в коридорах сияли магические шарики, иначе вряд ли удалось бы заниматься по ночам.
С чувством выполненного долга Эрик, не спеша, шагал по пологому подъёму на второй ярус башни, туда, где располагалась его комната. За бойницами мелькали яркие огоньки Ветреного, ароматы улицы наполнили башню от основания до макушки. Всё как в тот вечер, когда он с Ланией поднимался наверх пустующей башни, подальше от праздничного гвалта. Не хватает только весёлых криков во внутреннем дворе…
С тех пор общение между ними не наладилось. Встречи, из редких превратились в случайные, два — три раза в год. Поздоровались, обменялись привычными, бессмысленными фразами и разошлись. Эрик видел в её глазах остывший интерес к его персоне, видел смущение, да и здоровалась она скорее из вежливости. Будь на её месте представительница человеческой расы или гномьей, то казус с не случившимся поцелуем превратился бы в весёлое воспоминание, но эльфийская гордость мешала девушке сохранить дружбу. А ведь он, случись какая беда, мог бы стать для неё самой надёжной стеной.
Как же глупо получилось. Лишь спустя время он понял, как она погорячилась. Рождённая Ланией прохлада не вписывалась в здравый смысл. Никогда между ними не возникало разногласий, она жалела его, переживала за успеваемость. Им было весело вместе. Пусть даже как друзьям. И вот так легко она отказалась от него… Если причиной тому та самая пресловутая эльфийская гордость, то не удивительно, что многие недолюбливают лесного брата.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});