безоговорочно верят на слово.
— Всего лишь разговор с одним из тех, кто знал Росомаху еще до знакомства со мной. Настолько безопасно, насколько вообще могут быть безопасны воспоминания о тех, кого уже нет с нами.
Сказал и сам неожиданно понял, что вновь не соврал. Воспоминания такого рода могут быть просто безумно опасны — но молодой и пока что практически не знакомой с магией девушке знать такие вещи не положено.
Но колода, оставленная мне на хранение до невесть каких времен, должна была обрести отчего-то утраченную полноту.
Неизвестно, что заставило Росомаху расстаться с двумя картами старших арканов, а Сверчка — поделиться одной из этих карт со мной. Это тоже предстояло выяснить при встрече.
— Я… не знаю.
Алиса непроизвольно напряглась и сильнее прижалась ко мне.
— Мне кажется… я еще не готова. Может, я пойду с тобой?
Я попытался представить себе встречу Алисы со Сверчком. Потом предпринял еще одну попытку.
Безрезультатно.
Добавлять в сценарий избыточные переменные в виде нежити, не обладающей помимо категории Эн и поражения свободной воли ничем примечательным — тоже показалось не слишком привлекательной идеей.
К тому же, если встреча вновь состоится в мужском туалете…
— Тогда я попрошу тебя поспать до моего возвращения, хорошо?
Вопрос был нечестным, но до меня весь подвох дошел с запозданием.
Алиса помолчала.
— Я буду похожа на спящую красавицу, — решила она после непродолжительного размышления. — Ты главное не забудь вернуться…
Мне пришлось мысленно дать себе пинка. Что так, что этак — всюду нехорошо получается. Надо на будущее что-то придумать.
Оставлять девушку одну дома, не имеющую собственной воли — стремно. Оставлять при себе в качестве перманентного “хвоста” — неудобно. Обеспечить ей какое-то задание на то время, пока я буду где-то вдалеке?
Скатываясь в банальное подражание я уже начал придумывать для Алисы программу шопинга, но вовремя остановился.
За мною самим нужен глаз да глаз. А если я еще буду отвлекаться на девушку, заботиться о том, чтобы с нею ничего не случилось — жди беды.
Где ей будет безопаснее, в непосредственной близости от меня, который не в состоянии отвлекаться сверх меры, или же в квартире, расположенной этажом выше дома моих родителей?
— Нам надо набираться сил как можно скорее, — вздохнул я. — Пойдем, наконец уже спать.
Мы шли с Алисой по центральному проспекту и болтали о какой-то чепухе. Дул не по сезону холодный ветер, облака обещали разродиться дождем. В какой-то момент я начал доставать зонтик из сумки, отвлекся на мгновение — и меня кто-то толкнул в плечо.
Я поднял голову и увидел, как с небес на проспект падает множество печально знакомых стержней. Мне удалось набрать побольше воздуха, чтобы своим криком предупредить прохожих, но в этот момент Алиса вдруг превратилась в бабушку, и я понял, что едва не стал жертвой очередного кошмара.
— Уныленькие какие-то у тебя сны, — флегматично заметила бабушка, поглядывая по сторонам. — Мало красок, скудный набор перцепции. Не удивительно, что твое подсознание так цепляется за возможность обогатить себя чем-то более адреналиновым.
Так, стоп…
— Это же вроде как запись, как запись может воспринимать окружающий сон? Или ты в тот раз что-то не договаривала?
Алладо пожала плечами.
— Запись, конечно. А сны твои проглядела пока её формировала. Тебе когда-нибудь надо будет научиться защищать подсознание от просмотра со стороны. Появляется риск стороннего влияния. Это же элементарно, подсмотреть с десяток якорей, которые обладают для тебя повышенной значимостью, включить их в сценарий…
Нейро-лингвистическое программирование на магической инструментальной базе, блин. Вот и не знаешь после этого, как реагировать на бабушкино поведение.
С одной стороны, дичайшая бесцеремонность, но с другой — она же мне добра желает! Пускай и неуклюже по человеческим меркам, но добра. Нечеловеческого, правда, отчего иногда становится крайне дискомфортно.
— На самом деле, эта реплика была нужна для того, чтобы выдернуть тебя из сюжета сновидения. Некоторые сценарии обладают чрезмерной субъективной ценностью, порой даже откровенно иррациональной. Вот и надо одернуть человека, чтобы он посмотрел на то, что проживает достаточно отстраненно, — чуть улыбнулась Алладо.
— Теперь можно начинать всерьез.
Мы по-прежнему стояли на проспекте, но уже на совершенно пустом. Отсутствовали прохожие и работающие ходячей рекламой люди, по проезжей части не проезжали автомобили — их не было даже в качестве припаркованных.
Во всем сновидении оставались только я и бабушка-тинейджер.
— Как ни прискорбно признавать, но Мадам целиком и полностью права. Разборки мигрантов. У нас есть все основания считать, что нашим противником является либо другая партия самелиан, либо и вовсе локальная группа отщепенцев, ставящая свои интересы выше интересов нашего народа.
Алладо замолчала. То есть, конечно же, замолчала её запись, очевидно, ожидая от меня какой-то реакции, запускающей продолжение — по заранее намеченному сценарию или сказанному ключевому слову.
Я не торопился, надо было подумать.
Если под удар меня подставили самелиане, кто-то из них автоматически подпадает под прицел контрразведки. Это же потенциальная связь с силами вторжения. Следовательно, будут копать, вызнавать, допрашивать, ставить под гласное и негласное наблюдение. Ну и подъем по категориям для потенциально причастных лиц окажется на долгое время затруднен.
Не зная внутренних раскладов по партиям диаспоры сложно о чем-то говорить. Меня, видимо, недаром держат в стороне от всех этих разборок. Да и я сам не стремлюсь лезть туда прежде времени. Хватит с меня и бабушкиного обещания преждевременной смерти
— Что это означает персонально для меня?
— Необходимость немного поработать приманкой, — тут же отозвалась запись.
На ней Алладо вздохнула и зачем-то поправила челку.
— Из-за того, что это наши внутренние дела, мы лишены возможности подключать к делу печатников. После того как виновников покарают, наступил период серьезного передела влияния. Если справимся самостоятельно, получим куда большее влияние в диаспоре. Сейчас мы пока выглядим выскочками, но после того как продемонстрируем способность не выносить мусор из избы, к нам начнут прислушиваться.
Выскочками, насколько мне было известно, партия Алладо стала по моей вине. Следовательно, мне же и рисковать.
— А что там за горизонтом?
Вопрос задавался с подвохом, в основном чтобы проверить, насколько качественно сделана запись. И запись ли это, отчего-то меня начали одолевать подозрения.
С бабушки станется притвориться собственной записью и словить от этого свое извращенное удовольствие.
— Что дальше? Год или два относительного спокойствия, — не моргнув и глазом среагировала Алладо. — Если правильно все разыграем, то лет десять-пятнадцать. Диаспора будет гадать, что же мы из себя представляем. Ты резко смешал все карты. Так что какое-то время к нам будут присматриваться. Затем начнут осторожно договариваться и засылать в твое