Подлинной проблемой для Алана при этой встрече на пляже было то, что здесь он не мог носить свои ботинки со специальными стельками, так что его рост был низведен до природных пяти футов и шести дюймов. Другой проблемой был ветер – он вздымал его редкие, тщательно уложенные волосы, выставляя трансплантаты на обозрение всему свету.
Однако даже в таком виде на него обращали внимание женщины – эти аристократичные полногрудые создания с оливковой кожей и ногами, которые, казалось, росли прямо из-под мышек. Они были совершенно обнаженными, если не считать танги – изобретенных в Рио узеньких бикини, которых, в сущности, могло бы и не быть. Эти красотки обладали даром мельком, искоса, бросать на мужчин взгляды, способные его расплавить, особенно такого мужчину, как пятидесятипятилетний Алан Скейдудо, на которого давно, а возможно, и никогда так никто не смотрел. Не один раз он вынужден был переспрашивать Энрикеса: «Извините, что вы сказали?»
Алан провел со стариком на пляже все послеобеденное время: Он ел сандвичи с сыром и выслушивал жизнерадостную болтовню Энрикеса на превосходном английском о деятельности – во всех деталях – «Миранды интернейшнл», ее волнующих операциях по экспорту орехов. Но все, с чем Алан, в конце концов, ушел, была дикая головная боль и солнечные ожоги. Достигнуто было до удивления мало. Теперь, задним числом обдумывая встречу, Алан видел, что это была какая-то шарада, хотя в конце ее он и Гаспар разыгрывали уже нечто вроде пантомимы, заглядываясь на чье-нибудь бикини. Ничего существенного на самом деле сказано или сделано не было. Теперь, когда на часах тикала полночь, а сам он озабоченно ожидал важного гостя, его дурные предчувствия усилились. «Миранде интернейшнл» определенно доверять нельзя. Нужно немедленно предупредить Филиппу, чтобы она была настороже.
Когда раздался стук, Алан поспешил отворить дверь, но это был всего лишь официант. Алан отступил в сторону. Официант вкатил тележку и стал готовить ужин, успевая болтать о жаре, влажности и результатах последних футбольных матчей.
Завидев стоявшую на столике рядом с телефоном вырезанную из дерева куколку, официант спросил:
– О, вы верите, что Дреманья, богиня моря, приносит удачу? Она очень могущественна, senhor. Очень, очень добрая богиня.
Алан купил эту крошечную статуэтку, когда возвращался с пляжа, как безделушку для Ханны, она обошлась ему, после того как он поторговался, меньше чем в один американский доллар.
Он ничего не ответил официанту, ему хотелось, чтобы тот поскорее ушел. Оставшись один, он изучил заказанные блюда: смесь рыбы и креветок, называемая vatapa, обильно приправленная паприкой и черным перцем, а также сладкое яичное пирожное и черный кофе, к которому щедро прилагались сахар и ром. Алан подумал, с чего это он заказал традиционное бразильское блюдо, когда вполне мог обойтись обычным гамбургером. Он накинул на вызывающе экзотичную еду салфетку и откатил тележку в сторону.
Он снова взглянул на часы, и тут зазвонил телефон. Оператор соединил его с Лос-Анджелесом.
– Ханна, это ты, дорогая? Слава Богу. Я уже думал, что этот проклятый телефон никогда не зазвонит.
– Алан? У тебя все в порядке? Как дела с «Мирандой»? – слышался сквозь треск на линии ее голос. – Что-нибудь получается с мистером Энрикесом?
– Со мной все в порядке, дорогая. Но, Ханна, тут происходит что-то странное. Я встретился с Энрикесом и теперь должен переговорить с Филиппой. Немедленно.
– Филиппа уехала совсем недавно, сейчас она на пути в Палм-Спрингс.
Алан закусил губу.
– Она в лимузине кампании? Тогда соедини меня с машиной через нашу радиосвязь. Мне нужно поговорить с Филиппой прямо сейчас.
Ханна отложила трубку и стала лихорадочно разыскивать в своей записной книжке номер телефона лимузина. И тут же почувствовала, что ее охватывает беспокойство. Она сидела в своей спальне от полудня до вечера, ожидая обусловленного телефонного звонка. И когда будуарный телефон на столике в стиле Людовика XV зазвонил, она буквально выскочила из постели.
Предполагалось, что они позвонят, чтобы назначить встречу, на которой она передаст им свои сертификаты акций в обмен на наличные деньги. Сделка должна была состояться до заседания дирекции в Палм-Спрингсе, до которого оставалось только два дня. Время подгоняло.
Набирая номер лимузина, Ханна взглядом поискала свою сумку. Там были ее пилюли, а она неожиданно услышала, как бешено заплясало ее сердце за грудиной.
– Рики, – сказала она, когда в лимузине подняли трубку. – Это Ханна. У меня Алан на другой линии. Он звонит из Рио и хочет поговорить с Филиппой.
Ханна прислушивалась к голосу Алана, который, словно морская волна, то вздымался, то затихал.
– Что-то здесь не так, Филиппа, – говорил Алан с необычайным возбуждением. – «Миранда»– это маленькая компания. Они занимаются всего лишь орехами. И я точно знаю, что они не могут позволить себе выкладывать такие деньги за акции «Старлайта».
– Что ты извлек из Энрикеса? – Голос Филиппы немного заглох, когда лимузин проезжал через Баннинг-Пасс.
– Он был любезен и вежлив, но очень уж не осведомлен ни о чем. Он не сказал мне многого, только то, что он восхищается корпорацией «Старлайт» и рад приобрести некоторую долю в ней. Он утверждает, что они не планируют приобретать большую долю, но отказался подписать соглашение о «мертвой точке». И еще одна вещь, Филиппа, – этот человек не может принимать самостоятельные решения, и это при том, что он президент и владелец этой окаянной компании. Готов поклясться, что он всего лишь ширма для кого-то другого.
– Почему ты так говоришь? – вклинилась в разговор Ханна. Ее взгляд нервно метнулся в сторону стенного сейфа, где ожидали своей участи сертификаты акций.
– Потому что, когда я спросил его, как он относится к тому, чтобы прибыть в Лос-Анджелес на заседание, он ответил, что еще вернется к этому вопросу. Ладно, некоторое время назад он позвонил мне в отель и сказал, что рад принять предложение. Я спросил его, консультировался ли он с кем-нибудь, прежде чем принять такое решение. Он ответил «нет», просто хотел над этим поразмыслить. Но я готов поклясться, Филиппа, что он прежде переговорил с кем-то, кто находится за сценой. И я думаю, что этот кто-то и есть та личность, которая оркеструет всю операцию. Они пропускают через «Миранду» свои капиталы и, я думаю, рассчитывают захватить нас врасплох.
Этого-то Филиппа и боялась. Но она уже была к этому готова.
– Хорошо, Алан. Я должна все обдумать. Возвращайся немедленно. И притаскивай с собой Энрикеса. Я горю желанием поговорить с ним.
Филиппа опустила трубку, оставив Алана и его жену вдвоем на линии.