Читать интересную книгу Падение Римской империи - Питер Хизер

В начале 460-х гг. кое-какие римские войска еще оставались в провинции, однако не было и намека на тот внушительный контингент, о котором шла речь в Notitia. Одна из причин того, что армия Норика перестала существовать, бросается в глаза благодаря этому самому документу. Полевая армия в Иллирике около 420 г., во времена Флавия Констанция, имела в своем составе, помимо легионов неполного состава, две алы копейщиков (lancearii), которые прежде были расквартированы в Лауриаке и Комагене. Их передислокация входила в число мер, предпринятых Констанцием вследствие тяжелых потерь, которые понесли западноримские полевые армии после 406 г.{459}. После 420 г. проследить в деталях историю вооруженных сил Западной империи невозможно, однако утрата Северной Африки, несомненно, вынудила Аэция еще туже затянуть пояс; это должно было означать для имперских властей в Италии необходимость вывести из состава контингента в Норике еще несколько подразделений. Безусловно, так поступали и в других кризисных ситуациях. Не менее тяжелыми для Норика, равно как и для всех остальных провинций, оказались последствия резкого сокращения доходов, поступавших в центр. В «Житии» присутствует часто цитированный, однако оттого не менее фантастический рассказ о последних днях существования некоего подразделения пограничных войск:

«В те времена, когда еще существовала Римская империя, гарнизоны во многих городах получали от властей деньги за то, что несли службу на всем протяжении стены [на дунайской границе]. Когда эти средства иссякли, воинские отряды были распущены, и стена в результате была брошена на произвол судьбы. Однако гарнизон Батавии остался на позициях. Несколько воинов отправилось в Италию, чтобы добиться для своих товарищей последних денежных выплат, но по пути они были захвачены варварами, и никто об этом не знал. Однажды, когда св. Северин читал у себя в келье, внезапно он закрыл книгу и стал тяжко вздыхать и лить слезы. Тем, кто был рядом с ним, он велел скорее идти на реку [Инн], которая, как он объявил, в этот час была красна от человеческой крови. И в тот самый момент пришла весть о том, что тела вышеуказанных воинов были прибиты к берегу течением реки».

Как и все остальные эпизоды «Жития», этот эпизод невозможно точно датировать. Когда имперские источники финансирования стали оскудевать, остатки пограничных войск начали разбегаться. Поскольку денежный поток превратился в тонкую струйку, воинам платили все реже и реже (причина злосчастной инициативы гарнизона Батавии), арсеналы и прочие запасы также находились в плачевном состоянии. Из другого эпизода мы узнаем о том, что военный трибун, стоявший во главе сохранившей боеспособность воинской части в Фавиане, не решился преследовать отряд грабителей-варваров, поскольку людей у него было мало, а их вооружение оставляло желать лучшего. Северин сказал им, что все будет хорошо и они легко смогут взять оружие побежденных варваров{460}. Эта история дает нам представление о том, что происходило с теми подразделениями пограничных войск, которые не влились в состав полевых армий и не погибли в схватках с врагом. Поскольку финансовый кризис углублялся, выплата жалованья и материальное снабжение в конечном счете совершенно прекратились.

В Норике воины оставили службу где-то в 460-х гг., и мне кажется наиболее вероятным, что это произошло вскоре после разгрома византийской армады. Однако у воинов пограничных частей были жены и дети, которые жили с ними, так что даже тогда, когда воины перестали служить, они остались там же. Прежние гарнизоны не исчезли, а постепенно превратились в добровольные формирования граждан, которые, как мы уже видели, продолжали защищать свои укрепленные поселения, в то время как регулярные римские войска в провинции прекратили свое существование. Такое положение вещей отражено в большей части эпизодов из «Жития» Северина. Впрочем, поскольку Норик представлял собой относительно спокойный регион, лежавший в стороне от главных потрясений той эпохи, провинциальная римская жизнь продолжалась здесь почти как прежде. Из «Жития» мы знаем, что дороги оставались в хорошем состоянии и торговля поддерживалась как с Италией, так и с ближайшими соседями провинции выше и ниже по течению Дуная. Римские землевладельцы продолжали наведываться на свои поля из укрепленных поселений. Вместе с тем в тексте фигурируют новые политические объединения, доминировавшие в районе Северных Альп после крушения гуннской и римской империй, как то: герулы, алеманны, остготы, а также руги, поскольку они являлись ближайшими соседями провинции. Важнейшая проблема, с которой столкнулись жители Норика в этой ситуации, заключалась в следующем: как сохранить римскую провинциальную жизнь без империи, в рамках которой она сформировалась?

Из «Жития» мы узнаем, что усилия общин Норика по созданию самообороны не пропали даром — как пытается показать Евгиппий, в значительной степени благодаря помощи Северина, обладавшего даром пророка и прозорливца. Местные общины выработали эффективные способы борьбы с варварами, выставляя дозоры, которые заранее предупреждали сограждан о готовящемся нападении, так что все могли быстро укрыться за стенами. Горожане отбивали даже организованные по всем правилам штурмы, вроде тех, которые были обрушены алеманнами на Квинтанию и Батавию. Если варвары захватывали в плен провинциалов, тех могли отбить или выкупить{461}. В целом же если варвары, пришедшие издалека, особенно алеманны, а также герулы и остготы, смотрели на население Норика как на источник добычи и рабов, то проживавшие с Нориком по соседству руги были заинтересованы в более цивилизованных отношениях. Некоторые города Норика стали платить им дань, и руги оставили их в покое. Короли ругов почитали Северина и всегда прислушивались к его советам (по крайней мере так гласит «Житие»); оживленная торговля шла выше и ниже по течению реки.

С Божьей помощью, к которой, как свидетельствует Евгиппий, имел непосредственное отношение св. Северин, отдельные города Норика смогли какое-то время поддерживать тот образ жизни, который сохранял многое от их прежней «римскости». Здесь необходимо отметить следующее. Одна из тем, звучащих в «Житии св. Северина», решимостью населения оставаться и впредь римлянами даже в большей степени, чем прежде напоминает нам Лондон периода массированных бомбардировок. Другая тема более пессимистична. Чувство опасности и угрозы ощущалось повсеместно. Тот, кто осмеливался выйти за стены даже в полдень, чтобы собрать урожай, рисковал попасть в рабство. Граждане Тибурнии были вынуждены откупиться от готов Валамера ценой почти всего своего движимого имущества, включая старую одежду и милостыню, собранную для бедняков. Гораздо ужаснее то, что целые общины одна задругой уничтожались свирепствовавшими в округе бандами варваров, которые уводили с собой всех тех, кого они решили оставить в живых. Северин пытался предупредить жителей Астурия о надвигавшейся беде, когда он уезжал в Комагену, однако к нему не прислушались, и этот город, на землях которого Северин некогда основал свою первую обитель, в соответствии с пророчеством был разрушен, причем спасся лишь один человек — тот самый, который сообщил в Комагену о случившемся несчастье. Позднее герулы, внезапно напав на Иовиак, разрушили его, а тюринги уничтожили последних обитателей Батавии.

Большинство жителей Батавии заблаговременно укрылись в Лауриаке, еще одном уцелевшем поселении, и форт такого типа стал третьей темой «Жития». Отдаленные места, слишком изолированные и опасные, все больше приходили в запустение. В частности, обитатели Квинтании ушли в Батавию, после чего две общины вместе искали убежища в Лауриаке. Впрочем, и здесь они не оказались в полной безопасности. Что касается ругов, хотя они и были заинтересованы в долгосрочных отношениях, тем не менее рассматривали жителей Норика в качестве объекта эксплуатации. Не довольствуясь лишь взиманием с них дани, разные вожди ругов искали случая переселить большие массы людей севернее Дуная, где они попали бы под их прямой контроль. Северин пресек эти попытки, но это была пиррова победа{462}.

Примерно до 400 г. войска Римской империи защищали территорию между Альпами и Дунаем, в целом сумев не допустить туда те силы, которые концентрировались к северу от реки. С исчезновением этой военной мощи регион в том виде, в котором он так долго существовал, более не мог сохраняться как некая самостоятельная единица. Его населению в будущем предстояло стать важным источником живой силы для целого ряда новых политических образований. Поселения Норика (даже Fliehburgen) были не в состоянии сохранять свою независимость сколь угодно долго; устоявшаяся модель римской провинциальной жизни была обречена на гибель, либо вследствие насильственного слома, либо в результате менее жесткого воздействия извне.