Читать интересную книгу Навигаторы Апокалипсиса - Вячеслав Шалыгин

Юле от такого предположения стало не по себе. С одной стороны, она понимала, что предположение логичное. Особенно если учесть, что Сергей и Рита перед началом обстрела исчезли, скорее всего, именно в переходной зоне. Если шуршало именно там, звуки эти издавали ведомые навигаторами беженцы, вернее, машины, на которых они передвигались. Но, с другой стороны, почему Юля и бойцы слышали именно шуршание-цоканье, и только его? Шелест шипованных шин по снежной каше? Почему же не слышен гул моторов? И вообще, почему вдруг стало возможно это услышать? Что изменилось?

– Бросить оружие, вы окружены, – вдруг разнеслось над всей стройплощадкой.

Юля резко обернулась, но за дымом ничего не увидела. Да и что ей было видеть? Усиленный мощными динамиками голос звучал откуда-то со стороны заречья, с Тушинского поля. Даже не будь дыма, Юля увидела бы только машины, на которых стояли эти динамики. И какой от этого прок?

Бойцы тоже рефлекторно обернулись, а Гоша спрыгнул все-таки с бетонного блока. Лица у всех троих были озадаченные. Наверное, их терзали сомнения, а не подкрадывающийся ли со всех сторон противник издавал странные звуки? В дымовой завесе появились разрывы, и теперь Юля отлично видела, как множество бойцов в серо-буром камуфляже занимают позиции, перемещаются короткими перебежками или крадутся, прячась за медленно приближающимися бронетранспортерами, уже по территории стройки. То, что это были солдаты противника, понимала даже Юля. Во-первых, камуфляж другой, во-вторых, шли они навстречу и целились, казалось, прямо в лоб.

Юля сглотнула вязкую слюну и невольно присела, прячась за бетонным блоком с головой. Оружие осталось лежать на позиции. Взять его было бы надо, кто спорит, но страх сковал все тело. Оказалось, что выживать под минометным обстрелом и палить наугад в дымовую завесу – это не самое трудное на войне. В сравнении с открытым противостоянием, когда ты видишь наступающего противника, а главное, видишь, как он в тебя целится, это все оказалось опасными играми, не более того.

– К бою, – негромко приказал Егорыч.

Бойцы заняли позиции и прицелились, а в тылу громко клацнул затвор крупнокалиберного пулемета на «арабской тачанке».

– Фланги готовы, – доложил Карпов.

– Огонь!

И снова уши заложило от трещотки автоматов, громкого стука большого пулемета, взрывов гранат и… все усиливающегося странного шуршания-цоканья. В заметавшемся над полем дыму появилось гораздо больше оттенков, а запах стал преобладать пороховой, затем стрельба немного стихла, но через несколько секунд возобновилась с новой силой, а еще зазвучали страшные крики, многоэтажный мат и стали слышны новые звуки – отголоски рукопашной схватки.

Егорыч вдруг встал в полный рост, заорал: «ВДВ, вперед!» – и перемахнул через бетонный блок. Карпов тоже бросился куда-то в сторону противника, правда, заорал он что-то нечленораздельное. Гоша немного отстал, поскольку перезаряжал автомат. Сменив магазин, парень двумя быстрыми и ловкими движениями выдернул из ножен штык-нож, зафиксировал на стволе и уже после этой процедуры запрыгнул на бетонный блок, практически так же лихо, как в первый раз, когда услышал шуршание.

Юля проводила взглядом бойца. Ей вдруг стало особенно страшно и тоскливо. Страшно оттого, что она оставалась совсем одна, а тоскливо потому, что она отлично понимала – Гоша не вернется. Возможно, в Новом мире этот Гоша с таким замечательно сексуальным басом останется жить, и даже когда-нибудь случайно они столкнутся где-нибудь в Питере на Аничковом мосту. Но конкретно этот Гоша уходил на верную смерть. Без вариантов. И это было ужасно. Даже ужаснее, чем бомбежка или атака черных тварей.

Юля вдруг замерла, поскольку ее последняя мысль неожиданно материализовалась. Да еще как! Рядовой Гоша Воловичев, такой мужественный и прекрасный в своем последнем и решительном броске навстречу противнику, так и не успел спрыгнуть с бетонного блока и вступить в схватку с «серо-бурыми» врагами. В тот миг, когда Гоша взвился в воздух, из нереальности появился трехметровый четырехрукий черный монстр, который легко, как муху, поймал бойца сразу двумя левыми конечностями, а вернее – насадил его на длинные острые шипы, которыми были утыканы предплечья. А затем монстр развел руки в стороны и вверх-вниз, разорвав Гошу на две части. Как тряпичную куклу. Вот только крови на голову несчастной Юле выплеснулось вовсе не как из куклы. Как из ушата.

Юлю от ужаса будто бы прошило током. А затем она завопила с такой силой, что, казалось, сумела перекрыть грохот взрывов, стрельбу и крики дерущихся мужчин. И ее вопль услышали.

Бойцы из обеих реальностей, как по команде, обернулись и на миг замерли, не сразу поверив своим глазам. Но когда им стало ясно, что это не обман зрения и не галлюцинация, бойцы обеих армий, не задумываясь больше ни на секунду, вскинули оружие и бросились на черных тварей. Которых к тому моменту стало уже несколько десятков и которые продолжали выпрыгивать из нереальной зоны со скоростью сыплющегося из перевернутого ведра черного гороха…

…Тем временем на левом берегу Москвы-реки, а вернее – в трех без малого километрах от уреза воды продолжалась интенсивная работа по руководству операцией «Контрпрорыв-2». Несколько больших автобусов, множество машин, десятки единиц вспомогательной и боевой техники стояли, маневрировали, выдвигались на позиции трех линий обороны, создавая на Тушинском аэрополе вполне деловую по военным меркам обстановку, но никак не реагируя пока на изменения ситуации в пределах практически уничтоженного вражеского плацдарма на правом берегу. Там шла работа – это все, что пока знали бойцы и командиры развернутых на аэрополе подразделений.

В объединенном штабе знали чуть больше, но и там пока толком не поняли, что происходит. Единственным, кто мог это понять и оценить, был генерал Мазич, но в штабе он не появлялся. Он находился в своем фургончике и принимал доклад от навигаторов-шпионов, которые спровоцировали противника перейти именно тогда и там, где это требовалось Мазаю и компании.

Разведчики, поджидавшие навигаторов в условленном месте, успешно вытащили их из-под удара за минуту до начала минометного обстрела, переправили на катере на левый берег и под белы рученьки доставили к Мазаю. После чего генералу стало совершенно плевать на ход операции. Он углубился в беседу со своими агентами.

С другой стороны, а что ему было еще делать? Смотреть, как минометы долбят по стройплощадке, перепахивая несколько гектаров дорогостоящей московской земли будто бы под очень раннюю посадку картошки? У генерала имелся компьютер, на который передавались картинки с четырех камер, установленных на всех вероятных направлениях прорыва из западни. Так что в целом Мазай был в курсе общего хода операции. А для частностей у него имелся объединенный штаб…

Генерал слушал отчет Риты очень внимательно. Чересчур внимательно, как ей показалось. Он будто бы пытался услышать даже то, что Рита не говорила, словно хотел «прочитать» что-то «между строк». И вопросы он задавал странные, вроде бы по теме, но в то же время с каким-то непонятным подтекстом. Хотел поймать на несоответствиях, что ли? Не доверял? В общем-то, Рита давно привыкла к манере Мазая превращать любую беседу в допрос, но в этот раз генерал явно перегибал палку. Отважной разведчице и без того досталось, такой объем нелегальной работы провернула, столько вытерпела! А теперь еще и свой же начальник «нагибал» по полной программе. Куда годится? Хорошо хоть, Мазай периодически отвлекался на Сергея, уточняя некоторые моменты да выслушивая сводки с «фронта». В штабной фургончик каждую минуту заглядывали то адъютант генерала, то начальник штаба, то представители «смежников» – офицеры из штабов военных и полицейских подразделений. Эти паузы позволяли Рите отдышаться и собраться с мыслями, но все равно с каждым вопросом, с каждой минутой, проведенной «на ковре» у Мазая, ей становилось все неуютнее и тревожнее.

Неуютно ей становилось от ощущения, что Мазич с каждой минутой все больше подозревает Риту в каких-то неизвестных ей самой прегрешениях, а тревожно, потому что генерал после каждого доклада с «фронта» становился все мрачнее. Второй момент не имел прямого отношения к Рите, но настроение у генерала портилось, а это уже отражалось и на каверзности его вопросов. Слава богу, в конце концов Мазаю надоело совмещать «приятное с полезным» и он прекратил терроризировать свою помощницу. Всецело сосредоточился на командовании боевыми действиями. Но навигаторов не отпустил. Указал им на кушетку у дальней стенки вагончика и буркнул «сидеть». Как двум пуделям. Отношение называется!

«То ли дело Володя, – Маргарита незаметно вздохнула. – Настоящий начальник. Вежливый, тактичный, добрый. Жаль, что так все вышло. Но если бы я не согласилась работать на Мазая, за Водолеем следил бы кто-нибудь другой. Тот же Ковалевский. Он ведь тоже на жалованье у Конторы. Да и как я могла отказаться, если тоже навигатор. Выбор был прост: или с Мазаем, или против него. А что случается с теми, кто против генерала, – известно. Пуля в затылок и «досвидос». Нет, правильно поступила. А допросы эти и тяжелый характер Мазая… потерплю, еще не то терпела».