— Какое же, если позволено поинтересоваться?
— Очень простое — «Кнут»! Журнал должен жарить всех от царя до урядника.
Собеседник Флорентия Федоровича, — а разговор состоялся в застенках Вышневолоцкой политической тюрьмы, — свидетельствовал, что намерение издавать журнал «Кнут» не покидало издателя. Спустя некоторое время поделился темами карикатур, которые вынашивал для будущего издания. Уже по этим задумкам можно было судить о характере журнала. «Одна карикатура должна была представлять собою следующее: на полу валяется растрепанная книга с заголовком “Судебные уставы”, которую с остервенением рвут здоровеннейшие псы с мордами, напоминающими физиономии тогдашних вершителей судеб России — Победоносцева, министра юстиции Набокова, графа Палена, графа Шувалова и других. Карикатура должна была иметь такую надпись: “Одна из великих реформ”. Другие темы карикатуры были еше определенными и злободневными на тот период».
Слишком короткий жизненный срок был отведен Павленкову. И он не успел воплотить в реальность многие из своих мечтаний. Можно только сожалеть об этом.
Исследователи, проанализировав всю изданную Павленковым литературу, вполне обоснованно отдают ему приоритет во многих сферах отечественного книгоиздания. Эго, конечно, не означает, что другие издатели не прибегали в своей практике к тем или иным способам удовлетворения читательского спроса на книги, которые использовал Флорентий Федорович. Просто он был более последовательным в проведении избирательных методов общения с читательской публикой. Служению книге издатель посвятил всю свою жизнь, не отвлекаясь ни на какие бы то ни было сторонние интересы.
И еще одна принципиально важная отличительная особенность павленковской деятельности. С юности восприняв, как свое жизненное кредо, широко культивируемые в 60-е годы XIX столетия идеи о мыслящей личности, активно вторгающейся в окружающую действительность, работающей во имя преобразования ее на более совершенных началах, Флорентий Федорович сумел очень точно, почти безошибочно найти свою собственную нишу на набиравшем бурные темпы развития российском книжном рынке в тот период. Он предложил самый востребованный тип изданий именно той категорией читателей, ради которой он и стал вести свою работу.
Он решительно отвергал любые тенденциозные подходы, стремился самим подбором рукописей для издания приучать читателя самостоятельно оценивать ту или иную точку зрения, сопоставлять альтернативные взгляды на проблему, творчески усваивать все самое дельное, практически применимое в повседневной жизни. За более чем десятилетний срок вынужденного пребывания в тюрьмах и ссылках Павленков все более убеждался в том, что методы борьбы против существующего бесправного положения народа, избираемые народовольцами, их террористические акты, не только не приносят желаемых результатов, но еще более усугубляют трагедию и отдельных личностей, вовлеченных в водоворот политического действия, и общества в целом. Лишь работа во имя просвещения народа, освобождения его от рабской покорности и смирения вооружает подлинным знанием и может со временем дать желаемый результат. И Павленков с начала восьмидесятых годов всю свою жизнь посвящает именно этому подвижническому служению.
Свои книги он адресует прежде всего преподавателям народных школ, гимназий, духовных семинарий, библиотечным работникам. В чем нуждаются эти люди? В постоянном пополнении багажа собственных знаний. А отсюда — активное использование Павленковым именно системного подхода к выпуску литературы. Он издает чаще всего не отдельные книги, а серии книг и брошюр, тематические библиотечки. Историки российского книгоиздания о павленковских книгах говорят как о литературе энциклопедического характера с отчетливо проявляющейся в ней установкой на самообразование. Издатель предъявлял непременное требование к авторам рукописей — переводной книги или оригинальной, — они должны нести на своих страницах сведения о самых последних достижениях науки или техники. Павленков активно привлекает к популяризаторской деятельности и видных ученых, и практиков, и публицистов.
Просветительство павленковских книг выражалось и в богатстве иллюстрационного материала, которое использовал он на их страницах. Чтобы читателю легче было постичь смысл тех или иных технических сведений, издатель старался помещать как можно больше рисунков, исходя из того, что зрительское восприятие — большое подспорье в самообразовательной работе читателя.
Популярности павленковских книг во многом содействовала и гибкая ценовая политика издателя. Хорошо представляя покупательские возможности своих читателей, Флорентий Федорович был озабочен тем, чтобы обеспечить как можно более низкую цену на свои издания. Нередко стремясь облегчить доступ той или иной книге к более широкой читательской массе, он шел даже на искусственное занижение ее цены по сравнению с себестоимостью ее производства, другими словами — на заведомые убытки. Наверстывал потери Павленков благодаря постоянному движению капитала, оперативному выбросу на рынок дополнительных тиражей изданий, которые быстро расходились. Тиражи устанавливал Флорентий Федорович на редкость очень точно. И это тоже было одним из гарантов успешной работы его издательства. А по числу переизданий многие павленковские книги едва ли не рекордсмены в книгоиздании России!
Знатоки истории русской книги, представляется, обоснованно говорят о «павленковском типе» изданий. В качестве характерных свойств его называют: небольшой формат, насыщенность иллюстративным материалом, качественное типографское изготовление тиражей, низкую цену. При использовании больших форматов Павленковым, пожалуй, одним из первых была применена верстка в два столбца.
ЭПИЛОГ
«Когда я с ним познакомился (это было в 1890 г.), он был еще бодр, но его по временам донимал мучительный кашель», — вспоминал впоследствии Р. И. Сементковский, с которым Флорентий Федорович тогда общался довольно часто.
…В вечерний час он застал Павленкова сидящим за письменным столом. Воздух в комнате был пропитан сыростью и бумажной пылью. Лицо издателя было бледным, шея укутана шерстяным шарфом.
— Флорентий Федорович, голубчик, что же это Вы так не щадите себя? Давно ли Вы прогуливались по Невскому? Вы сидите здесь как затворник.
— Да о чем Вы. Я ведь работаю в собственное удовольствие.
— Ну, с этим согласиться не могу. Какое там удовольствие? Вы прямо-таки истязаете свой организм. По-моему, это что-то близкое к тому, как поступают фанатики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});