себя психически больным человеком?[21]
В том же 1859 году Ломброзо был мобилизован в армию для борьбы с бандитизмом в южных областях Италии. Он служил в должности военного хирурга. Находясь на переднем крае боевых действий, Ломброзо решил не терять времени даром и, пользуясь предоставившейся ему возможностью, начал собирать первый эмпирический материал. Он изучал черепа убитых солдат и сравнивал их с черепами убитых бандитов. Собранные данные он в дальнейшем положил в основу предложений по развитию социальной гигиены, а чуть позже — в создание криминальной антропологии.
В результате обобщения полученных эмпирических данных Ломброзо сделал вывод, что отсталые социально-экономические условия жизни в Южной Италии обусловили воспроизводство там анатомически и психически аномального типа людей, склонных к совершению преступлений.
После окончания военных действий Ломброзо несколько лет не мог найти себе постоянной должности. Фактически он занимался собственными исследованиями на собственные деньги, добываемые, скорее всего, частной врачебной практикой. При этом он продолжал писать научные статьи, которые регулярно выходили в не очень популярных журналах, не имея, впрочем, особенного успеха.
В 1862 году Ломброзо, наконец, получил приглашение стать лектором университета Павии (так называемый приглашенный лектор). Это был несомненный успех. Его научные изыскания и потерянное время не прошли даром. Ему было только 28 лет, а перед ним были открыты двери ведущих университетов Европы. Ломброзо не преминул этим воспользоваться и последовательно прошел научные стажировки в Вене, Турине и Париже.
Ломброзо продолжал писать, и о нем уже говорили как о признанном специалисте. В 1871 году он получил должность директора клиники душевных заболеваний в небольшом городке Пезаро. Здесь, за толстыми стенами клиники, Ломброзо получил возможность полностью погрузиться в написание научных трудов. Денежные вопросы, вопросы пропитания и проживания его уже не волновали. Первым монументальным произведением, вышедшим из-под его пера, была известная книга «Гений и помешательство». Читатели быстро оценили мастерство автора рассказывать интересно о самых необычных вещах. Кроме того, Ломброзо явно стремился удивить и ученый мир, и общество. Он безапелляционно утверждал, что нет гениев без психических отклонений. Разумеется, это был определенный вызов обществу, и Ломброзо вполне осознанно на него шел.
Надо сказать, что научный мир был действительно удивлен и озадачен. Ломброзо поражал настойчивостью, уверенностью и совершенной безапелляционностью суждений, подкрепленных огромным эмпирическим материалом, который он неустанно собирал лично. В 1879 году Ломброзо становится профессором судебной медицины и общественной гигиены в Туринском университете. Этот год вообще был для него судьбоносным, ведь в этом же году он написал свою наиболее важную работу «L’Uomo delinquente» («Преступный человек»), выдержавшую пять изданий на итальянском языке, переведенную на большинство европейских языков и изданную во многих странах мира. При этом работа первоначально выходила в виде серии очерков в научном журнале. Ломброзо как бы проверял реакцию научной общественности на свои идеи. Помимо прочего в работе Ломброзо привел огромный массив эмпирического материала, включая статистику и собственные данные об изучении лиц с психическими отклонениями. Эти данные обозначались тысячами различных цифр. Ломброзо все это привязывал к климату, колебаниям цен на урожай и т. п.
Его вывод о наличии преступного человека взбудоражил всю общественность, научную в том числе. Вызванное им и его учениками, в особенности Р. Гарофало и Э. Ферри, движение научной мысли привело к осознанию необходимости пересмотра оснований науки уголовного права, а также устоявшихся и принятых в качестве аксиомы правил отправления правосудия. (Кстати, с тех пор, несмотря на выводы и Ломброзо, и других ученых, как его последователей, так и его противников, о том, что приговор суда не может определяться только судьей, который на разных людей надевает одинаковые формальные одежды юридической нормы, ничего в этом вопросе не изменилось. Мнение представителей медицины для суда является определяющим только в случае установления невменяемости подсудимого, да и то, как говорится, в этом вопросе тоже могут быть нюансы.)
О том, насколько Ломброзо поразил ученый мир, можно судить хотя бы по тому, что криминальная антропология, создание которой он провозгласил, сделалась предметом дискуссии на трех международных конгрессах криминалистов, собиравшихся в Риме (1885), Париже (1889) и Брюсселе (1892). Четвертый конгресс предполагалось собрать в Женеве, в 1896 году. На нем антропология не была доминирующей дисциплиной, поскольку обсуждалась большая литература по разным отраслям знания.
Но тем не менее вопросы криминальной антропологии обсуждались, хотя сам Ломброзо, в том числе под влиянием многочисленной критики, существенно пересмотрел свои взгляды, признавая большое значение влияния социальных факторов на становление личности преступного типа.
В 1897 году Ломброзо приехал в Россию в качестве специального гостя на XII Международный съезд русских врачей, который проходил в Большом театре под председательством Н.В. Склифосовского. Ломброзо был оказан восторженный прием. Ломброзо выступил с докладом, в котором назвал Л.Н. Толстого, одним из писателей, в сочинениях которого «первый раз эстетика заключает тесный союз с учеными». Тонкость такого пассажа объясняется тем, что в работе «Гениальность и помешательство» в числе прочих гениев был упомянут и Толстой.
Сам Ломброзо был высокого мнения об успехах русских ученых как в области психиатрии, так и в области криминалистики (в широком смысле слова), хотя его идеи о прирожденном преступнике в России не прижились. В то же время Ломброзо после возвращения домой жестко раскритиковал общественное устройство в царской России. Он осудил полицейский произвол, который доминировал, по его мнению, в повседневной жизни, а также регулярные еврейские погромы. Самодержавие он характеризовал как авторитарную и бесперспективную форму управления страной.
Что касается еврейских погромов, то Ломброзо постоянно интересовался этой проблемой и всячески поддерживал сионистское движение. В частности, он одобрял участие в нем своего ученика Макса Нордау, который, в свою очередь, в работе «Антисемитизм и современная наука» утверждал, что в людях, проповедующих антисемитизм, проявляются черты атавизма и психопатологии[22].
Находясь в России, Ломброзо осуществил свою давнюю мечту о встрече с Л.Н. Толстым. Он чрезвычайно высоко ценил его гуманистические идеи и хотел привлечь его на свою сторону в оценке прирожденного преступника. При этом он знал, что его теорию «личности преступного типа» Толстой считал ложной. Встреча состоялась в Ясной Поляне 11 августа 1897 года. Сохранились воспоминания Ломброзо об этой встрече: «В самый день моего приезда он в продолжение двух часов играл со своею дочерью в лаун-теннис, после чего, сев на им же самим взнузданную и оседланную лошадь, пригласил меня ехать вместе с ним купаться. Ему доставило особенное удовольствие видеть, что я через четверть часа не мог уже плыть за ним, и, когда я выразил удивление его силе и выносливости, жалуясь на свою немощность, он протянул руку