— Садись сюда, милая моя.
В эту минуту он был только врачом, и за это Легата была ему благодарна. Оукс вынул осколки, потом обмотал ее руку клеткопластырем из раздатчика у комконсоли, чтобы остановить кровотечение. Прикосновения его были уверенными, но осторожными. Закончив, он потрепал Легату по плечу.
— Вот так. Тебе бы…
Прерывая его, зажужжала консоль.
— Колонии конец. — Это был Льюис.
— Что значит — конец? — взвился Оукс. — Как может вся…
— С пролетающего челнока виден только кратер на месте Первой лаборатории. Всюду кишат демоны, люки, ведущие на нижние уровни, взорваны… — Льюис пожал крохотными на экранчике консоли плечиками.
— Это… это же тысячи людей. И все… мертвы?
Легата не могла смотреть Льюису в лицо даже на экране. Она тихонько обошла диван и встала у плазовой стены.
— За герметичными люками еще может кто-то оставаться, — ответил Льюис. — Как спаслись мы, когда…
— Я знаю, как вы тут спасались! — взревел Оукс. — Что ты предлагаешь?
— Я не предлагаю ничего.
Оукс, заскрипев зубами, треснул по консоли кулаком.
— А тебе не кажется, что Мердоку можно поручить вытащить оставшихся?
— С какой стати рисковать челноками? Рисковать последним верным человеком?
— Ну да, да… Говоришь, кратер?
— Одни развалины. Похоже, там поработали лазпушками и резаками по пластали.
— Они… там челноков не осталось?
— Перед отлетом мы вывели из строя все.
— Да-да, конечно, — пробормотал Оукс. — Цеппелины?
— Ничего.
— Вы с Мердоком вроде бы утверждали, что очистили комплекс Первой? Все оттуда вывезли?
— Похоже, бунтовщики решили, что там остался запас «порыва». Они захватили оставшееся радио. Требовали помощи… от корабля.
— Они не… — Оукс не смог договорить.
— Корабль не откликался. Мы следили.
Тело босса сотряс тяжелый вздох.
— Сколько человек мы потеряли? — поинтересовалась Легата, не оборачиваясь.
— Один Корабль знает! — Льюис запрокинул голову и расхохотался.
Оукс прервал связь.
Легата стиснула кулаки.
— Как он может смеяться вот так…
Она покачала головой.
— Нервы, — буркнул Оукс. — Истерика.
— Это не истерика! Он же в восторге!
— Успокойся, Легата. Тебе надо отдохнуть. Дел у нас еще много, а мне нужна твоя помощь. Мы спасли Редут. У нас остались почти все запасы продовольствия и куда меньше едоков. Радуйся лучше, что ты жива.
«Эта тревога в его голосе, во взгляде…» Почти можно поверить, что он ее любит.
— Легата… — Оукс потянулся к ней.
Она отстранилась.
— Колония погибла. Следующие на очереди — келп и дирижаблики. А потом кто? Я? — Она слышала свой голос, но слова слетали с языка будто против ее воли.
— Ну, Легата! Если ты плохо переносишь алкоголь, тебе лучше не пить. — Он покосился на осколки стекла. — Особенно в такой ранний час.
Легата метнулась прочь, слыша, как Оукс по интеркому вызывает клона-уборщика, и ей казалось, будто все ее надежды разбились этим утром, а осколки потерялись в стеклянном блеске волн.
«Что могу я с ним сделать?»
Человек, знаешь ли ты, как интересны слова твои? У Авааты нет бога. Откуда он у вас? У Авааты есть Самость и есть вселенная пребывания. У вас же есть Бог. Где вы нашли его?
Керро Паниль, переводы из «Авааты».
Томасу и Ваэле показалось, что дирижаблики возвращаются для новой атаки. Раджа попытался закрыть люк и обнаружил, что тот заклинило. Ваэла то требовала, чтобы он поторопился, то спрашивала, не видать ли Керро.
В небе стояли оба солнца, и вода блестела, как зеркало. Гондолу так мотало по волнам, что у Ваэлы кружилась голова.
— Что они с ним сделают? — воскликнула она.
— Да Корабль их знает!
Томас рванул крышку люка, но та даже не шевельнулась. Во время первой атаки, когда капсулу дергало из стороны в сторону, что-то попало в механизм.
Томас вгляделся в летящие против ветра дирижаблики. Один поджал щупальца под самый газовый мешок — может, держит там Паниля? Гондолу тем временем отнесло от погибшего келпа в живую зеленую поросль. Под блестящими слабо подергивающимися слоевищами не было видно воды.
— Они возвращаются! — крикнула Ваэла.
Томас оставил надежду справиться с люком и нырнул обратно в гондолу.
— Держись за кресло! — сказал он Ваэле и последовал собственному совету, не сводя глаз с надвигающейся оранжевой лавины.
— Что они делают? — прошептала Ваэла.
Вопрос был, конечно, риторический. Оба подводника видели, как в последний миг дирижаблики замедлили ход и, словно по сигналу, отвернули мембраны парусов от ветра, заключая гондолу в объятия щупалец.
Ваэла выскочила из кресла, но, прежде чем она успела сделать хоть шаг, как стая дирижабликов рассредоточилась, и в люк опустился Керро Паниль.
Девушка попыталась уклониться от скользнувших ему вслед цепких щупалец, но они нашли ее. Колкие сухие кончики скользнули по ее лицу, и внезапно Ваэлу охватила какая-то пьяная развязность. Она ощущала свое тело, осознавала, где находится — в гондоле, повисшей в колыбели из сплетенных щупалец, — но все это не имело значения по сравнению с радостью, что волной бежала по всем ее жилам. И она понимала, что источником этого восторга был Паниль, а не дирижаблики.
«Аваата? Что такое Аваата?»
Мысль вроде бы принадлежала ей, но решить было трудно.
Верх путался с низом. Все вокруг плыло.
«Я схожу с ума!»
Все жуткие байки о ядовитых, вызывающих бред дирижабликах всплыли в памяти враз, и Ваэла хотела завизжать, но голос не подчинялся ей.
А радость все лилась в нее, и Паниль нашептывал что-то успокоительное на ухо.
— Все хорошо, Лини…
«Откуда он взял эту кличку? Меня так в детстве звали! Ненавижу!»
— Не надо ненавидеть себя, Лини.
От радости было некуда деться. Ваэла расхохоталась, но сама себя не слышала.
Внезапно наваждение отступило. Она поняла, что Керро Паниль лежит рядом с нею, нагой, прижавшись горячим боком.
«Где моя одежда?»
Неважно.
«У меня галлюцинации».
А все Томас виноват. Это он приказал ей соблазнить поэта. Она отдалась мечте, стальному жару вошедшего в нее Керро, его ласкам. И цепкие щупальца непрестанно скользили по ее телу, исследуя его, одаряя видениями взрывающихся звезд. Это тоже было неважно — всего лишь бредовые видения. Остался только восторг, экстаз.
Для Керро Паниля медленный ток ощущений прервался, когда он увидел Ваэлу. Он ощущал одновременно свое тело и тело дирижаблика. Ветер бил в его паруса. А потом он услышал песню, неспешный сладострастный гимн, и тело его двигалось в унисон танцу гибких щупалец. Его тянуло к Ваэле. Руки поэта коснулись ее плеч, ее волнующей плоти. Он снимал с нее комбинезон, а она не пыталась ни помочь, ни помешать ему, и только покачивала бедрами в такт чувственному пению, не остановившись, даже когда комбинезон соскользнул с нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});