Не дожидаясь дальнейших возражений, я вылетела из окошка кареты и устремилась к королевскому дворцу. Альт Ратгор уже должен был вернуться в столицу.
Дворец уже погрузился в сон. Не полностью, конечно. Здесь всегда хоть кто-нибудь, да бодрствовал. Ход событий никогда не останавливался до конца. Возможно, именно за это я и любила в свое время жизнь при дворе. Некоторые слуги продолжали заниматься своими делами, отдельным придворным не спалось – кому мешала бессонница, кому любовные утехи, а кому и политические интриги. Стражники, само собой, бдели, шагая из стороны в сторону, потягиваясь и переговариваясь друг с другом, чтобы одолеть протянувший к ним свои объятия сон. Дворец и его обитателей надо охранять в любое время суток. Вот только меня стражам было не остановить.
Покои альт Ратгора располагались там же, где и прежде. Я влетела в спальню через окно, так гостеприимно распахнутое навстречу ночи. Погода стояла жаркая. Комната была просторной и неплохо отражала характер своего хозяина. В отличие от обиталища маркизы, никакого нагромождения предметов. Функциональная мебель. Даже здесь, в спальне, – небольшой рабочий стол с запирающимися на замок ящиками. И магический сейф в стене. Не удивлюсь, если не один. Предметов, предназначенных исключительно для украшения, – таких, как гобелены, статуэтки, декоративное оружие, – мало, зато каждый из них – произведение искусства, единственный в своем роде, исполненный с идеальным вкусом и свидетельствующий о немалом количестве нулей, фигурировавших в уплаченной за него сумме.
Я подлетела к широкой, тяжеловесной кровати. Альт Ратгор спал, лежа на спине. Ресницы едва заметно подрагивали – единственное внешнее свидетельство посетившего мага сновидения. Голова повернута набок, губы слегка приоткрыты. Одна рука лежит поверх одеяла.
Могущественный маг, хитроумный политик, один из первых людей государства. Он выглядел сейчас, как обычный смертный. Простой человек, живой и уязвимый. Можно было бы прямо сейчас приблизиться и сжать руки на его горле. Или перерезать горло ножом. Мне отчетливо представилась кровавая полоса, стремительно проступающая на белой шее. Эта шея была такой близкой, такой доступной. И пусть я не могла сейчас воспользоваться руками или ножом, но все равно я была здесь, сколь тщательно ни охранялись эти покои, я с легкостью пробралась сюда, хотя альт Ратгор захотел бы допустить такое в последнюю очередь. Эта мысль меня позабавила, и я негромко рассмеялась.
Маг заворочался во сне, но не проснулся. Только повернул голову. На щеке красовался след от долгого лежания на подушке, лишний раз подчеркивавший человеческую природу и уязвимость. Я подлетела совсем-совсем близко, к самому его ухо, и тихо позвала:
– Йорам!
Альт Ратгор снова заворочался. Губы беззвучно зашевелились. Движения выдавали проникшее в сон беспокойство.
– Йорам! – повторила я и снова рассмеялась.
Мне в голову пришла превосходная мысль. Почему бы и нет? Раз я могла воздействовать на сны Андре, значит, сумею и сейчас.
Я устроилась над беспокойно вздымавшейся грудью альт Ратгора. Сосредоточилась, как делала это прежде. И настроилась на его сон.
Сейчас он был целиком и полностью в моей власти. Я контролировала его сновидения. Держала сознание в своих бесплотных руках. Сжимала его в кулаке. И упивалась этим моментом.
– Помнишь меня, Йорам? – ласково позвала я.
И по реакции сразу же поняла: он слышит меня. И помнит.
– Не думал, что я стану приходить к тебе в снах? – продолжала нашептывать я. – Или все-таки думал? Скажи, Йорам, тебя не мучили угрызения совести? Хотя бы самую малость? Хотя бы в самые глухие ночные часы?
Он ворочался, стонал, извивался, но объятия сна держали крепко, а я не собиралась выпускать его сознание. Опять рассмеявшись, я стала отправлять в сон альт Ратгора одно видение за другим.
Их было три. Сначала я предстала перед ним в образе жертвы. В грязной, изорванной одежде, лоскуты которой беззащитно трепетали на холодном ветру. С израненным телом, покрытым синяками и корками запекшейся крови. С безнадежно спутавшимися волосами и взглядом, полным отчаяния.
Видение исчезло, чтобы сразу смениться новым. Теперь я была в красном платье откровенно вызывающего оттенка, с открытой шеей, голыми плечами и глубоким вырезом, так и притягивающим к себе мужской взгляд. Я смотрела на альт Ратгора призывным взглядом искусительницы, дразня и совращая, а губы кривились в порочной усмешке.
Еще мгновение, и картинка вновь поменялась. Теперь я шла вверх по дороге, постепенно поднимаясь на вершину холма. Вокруг клубился туман, его клочья ласковыми щенками льнули к моим ногам. Я шагала вперед, и длинное черное пальто развевалось за моей спиной. Лицо было отрешенным, голова высоко поднята, ноги в высоких сапогах твердо ступали по земле. Ни косметики, ни украшений, ни даже цветных тканей в облачении. Все это было ни к чему. Потому что я несла с собой месть.
Едва это, последнее, видение отпустило альт Ратгора, как он с громким криком проснулся и вскочил на кровати. Облегченно выдохнул, осознав, что это был всего лишь сон. Тихо выругавшись сквозь зубы, вытер пот со лба. И потянулся рукой к свече, чтобы посмотреть, который час.
И в этот момент я громко расхохоталась.
Альт Ратгор подскочил на месте и, еще не успев полноценно прийти в себя спросонья, позволил страху отразиться в своих глазах.
– Стража! – рявкнул он.
Два охранника вбежали в комнату практически мгновенно. Но что они могли сделать против меня? И я продолжила от души смеяться.
– Где она? – крикнул альт Ратгор. – Как смогла сюда пробраться? Все будете уволены, если не хуже!
– Кто «она»? – непонимающе переспросил стражник.
Второй выразительным взглядом поддержал сослуживца.
– Та, которая проникла в мои покои! – яростно воскликнул маг. – Та, которая смеется!
Но вот беда: стражники не слышали моего смеха. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и кидая друг на друга недоуменные взгляды. Я развеселилась пуще прежнего.
– Лучше отправь их восвояси, альт Ратгор, – посоветовала я, отсмеявшись. – Не то, чего доброго, примут тебя за сумасшедшего. И будешь ты до конца жизни отсиживаться в лазарете для душевнобольных.
Но маг уже и сам понял, что толку от стражей не будет. Пограничное состояние между сном и явью отпустило его, позволяя взять себя в руки. Он раздраженно приказал стражам убираться вон.
– Кстати, Йорам, а не сошел ли ты с ума? – светским тоном поинтересовалась я. – Может быть, и правда нет никакого голоса? И все это – плод твоего больного воображения, воспаленного хронической усталостью и подавляемыми угрызениями совести?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});