Сайрус продолжал что-то говорить ей, но Алиенора не слушала.
Она молчала, стиснув зубы и еле сдерживая нервную дрожь. Больше всего в то мгновение Алиеноре хотелось посмотреть в глаза Бланке Оргин. Шлюхе, которая залезла в постель к её брату, а потом, не раздумывая, променяла свою фальшивую любовь на титул принцессы, мерзкой предательнице, которая приживалой провела всю свою жизнь в семье Беркли, и тут же забыла про своих благодетелей, стоило ей только попасть в Лонхенбург. Алиенору трясло от желания выплеснуть в лицо этой лжеподруги всю ту ненависть, которая скопилась у неё за последнее время.
Мутным пьяным взглядом Дрого вновь искоса глянул на свою жену, и Алиенору пронзила внезапно мелькнувшая мысль, такая простая и очевидная, что девушка поразилась — как это она раньше не пришла ей в голову.
Что она здесь делает?! У неё больше не осталось никого. Неужели ей суждено всю жизнь провести в этом каменном мешке, среди болот и вечного тумана? Чего она ждёт? После той ночи в Хартворде, которую Алиенора всегда вспоминала с чувством омерзения, Дрого ни разу не приходил к ней в опочивальню. И слава богам, брезгливо думала она. Более того, у неё появилось ощущение, что он боится — и правильно делает. Алиенора не рискнула бы ручаться за себя в том случае, если бы её законный супруг, перепив по своему обыкновению, заявился к ней в спальню. Один раз он посмел повысить на неё голос, но тут же осёкся, встретив её взгляд. Телар знает, что он увидел в её глазах, но этого оказалось достаточно, чтобы он замолчал, как будто поперхнувшись костью. Зачем она здесь? Рожать от него? Никогда.
Алиенора внезапно успокоилась. Хорошо. Ещё пару дней, ну, может быть, неделя — надо будет хорошенько подготовиться, — и она сбежит из этого пруклятого богами места. Всё, достаточно. Время пришло.
Разве что осталось ещё одно дело, подумала она. Красные бусы Луайне. Дрого и его кабинет. Нужно будет рассказать Сайрусу об этой страшной находке, посоветоваться с ним. Надо попросить его, чтобы сегодня вечером он зашёл к ней в покои. Алиенора повернулась к своему собеседнику, открыв рот, но не произнесла ни слова, краем уха уловив окончание его рассказа.
— … война, — говорил Сайрус. — Так что, скорее всего, Дрого вскоре отправится на подмогу к своему отцу.
— Простите, мастер. — Девушка виновато заглянула ему в лицо. — Я не слушала. Это всё песня Эдреда. Первый раз в моей жизни в мою честь сочиняют балладу. Какая война?
Сайрус недовольно хмыкнул.
— Хорошо. Я повторю. Но имей в виду, что твой муж пока ничего об этом не знает.
— Неделю назад, — говорил он, — в Лонливене — это королевский замок в столице, — проходило свадебное торжество по поводу бракосочетания Галахада Даннидира и твоей подруги Бланки. Всю знать пригласили, но не все приехали. Дело в том, что кое-кто из баронов хотел бы видеть в качестве жены принца своих дочек, а тут так получилось, что королевское семейство остановило свой выбор на незнатной леди Харлех, которая даже к эорлинам не принадлежит. Вот они и разобиделись. Граф Виоле не приехал — сказался, что болен, герцог Меррайон тоже, причём вообще без объяснения причины. И ещё в числе отсутствующих были Рич Беркли и Хильдеберт Тэлфрин, Великий Северный лорд.
— Подождите, — задумчиво произнесла Алиенора, — ведь это за его сына Рич отдал замуж Гвинет?
Сайрус кивнул.
— Именно. И только теперь стало понятно, с какой целью. Что-что, а праздник им испортить удалось.
— А что произошло? Подумаешь — из трёх десятков эорлинов четверо не приехали…
— Слушай. Об этом-то и речь. В середине торжества, когда все присутствующие по очереди подходили к молодожёнам и дарили подарки, в зале появился гонец от графа Клеймора. Как есть — с дороги, в пропылённой одежде и даже не сняв шапки. От имени своего господина потребовал слова, и ему его дали. Вот, читай. Это копия грамоты. Она короткая.
Алиенора быстро взглянула в сторону своего мужа. Тот спал, уткнув голову в грудь и время от времени что-то пьяно бормоча. Она развернула лист пергамента.
«В год четыреста восемьдесят пятый от Основания, в месяц Жёлтень двадцать второго числа.
Его светлость Рич Беркли, милостью богов граф Клеймор, лорд Марча, лорд-наместник Хартворда, господин Калдикота, Гросмонда, Ридвелла и прочая, и прочая, Роберту Даннидиру, управляющему Корнваллисом вместо короля…»
— О, боги, — поразилась Алиенора, — «вместо короля…»
— Да. Читай.
«… Как то ведают благородные эорлины означенного королевства, а также простой люд, вышеназванный Роберт, воспользовавшись преждевременной кончиной своего дядюшки Эвана, герцога Когара, и дочери его Аэроннуэн, в нарушение законов и обычаев государства, подлым и коварным способом овладел короной Корнваллиса, поправ права потомков означенного Когара и дочери его Аэроннуэн, кои права эти потомки получили по праву крови и праву наследования от светлейшего Роберта I Даннидира, как его наследники по старшей линии.
Мы, Рич Беркли, милостью богов граф Клеймор и прочая, и прочая, вняв мольбам обиженной сироты Алиеноры Беркли, графини Хартворд и Марч, старшей внучки вышеназванной Аэроннуэн и дочери брата нашего Рутвена, незаконно убиенного узурпатором, настоящим письмом требуем, чтобы Роберт Даннидир, именующий себя королём, добровольно покаялся в своих преступлениях и передал королевский венец означенной Алиеноре Беркли, на что даём ему срок до конца текущего месяца.
В случае отказа выполнить наши законные требования, мы, Рич Беркли, а также любезный родич наш и единомышленник граф Хильдеберт Тэлфрин, оставляем за собой право обратиться с воззванием ко всем благородным лордам королевства Корнваллис, а также простому люду, и намерены принудить узурпатора к соблюдению законов и обычаев государства, а также наказать его со всей строгостью.
Дано в замке Клеймор и подписано…»
Алиенора подняла голову.
— Хм. Вняв мольбам обиженной сироты…
— Да, да, — сказал Сайрус, пряча пергамент себе за пазуху. — Я думаю, тебе стоит поразмыслить об этом. И побыстрее. Я думаю, что в скором времени граф Рич пришлёт за тобой. И приставит к тебе такую охрану…
Тёмный маг встал со скамьи.
— Мы продолжим этот разговор чуть позже. Я должен проведать Бедаха. Уже ночь на дворе, а она мне помогает. — Сайрус усмехнулся. — У бедняги вся кожа обварена, и если сейчас ему не помочь, то потом на него ни одна женщина не взглянет.
— Подождите, мастер. — Девушка схватила его за рукав. — Я не вполне понимаю. О чём я должна думать быстрее? И потом: вы ведь приехали, чтобы доложить обо всём этом Дрого, так? Почему не сказали ему? Почему мне?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});