Никаких доказательств — с этим я согласен. Что скажешь по единственному обломку, выловленному в водовороте? Я предоставлю вам еще один из множества, данный мне Лазарем Ристиком, воеводой Ком Кучки. Как большинство членов Палаты Лордов, он имеет свои интересы в имперском бизнесе и знаком со многими во внутренних частях Империи. У него есть друзья на самой Терре, где он проводит довольно много времени. Он сказал мне, что история, которую мы услышали о Козаре Вимезал, не может быть правдой. Было ли обвинение истинно, потому что она принадлежала к кучке радикалов, было ли оно ложно — вызвано какими-то извилистыми политическими причинами — персону ее ранга нельзя предать позору, как обычного преступника. Такое могло случиться только из-за вопиющей некомпетентности — на что, по его мнению, не похоже, — или это обдуманная провокация — а такого, он уверен, сама нынешняя Империя не допустит, а вот группа заговорщиков — может. Он хотел обсудить это все с дядей Козары. Его не пустили в Замок, заявив, что господарь слишком занят делами, связанными с кризисом.
Итак, и Ристик, и я знаем Бодина Миятовича с давних времен. Он так бы не поступил. Должно быть, это дело рук его приближенных. Ожидая, что мы все равно с ним скоро увидимся — он никогда не был затворником, — мы не стали проявлять настойчивости. А должны были. Потому что теперь он пленник.
Кирведин сделал паузу. Слышался посвист ветра. Потом Козара очень неуверенно сказала:
— Я не могу выяснить, что же случилось с ним на самом деле. Вы знаете?
— Никто не знает, кроме тех, кто это сделал, — ответил Кирведин. — Там были кругом имперские офицеры связи и их люди. Бодин публично объяснил, почему он, как губернатор сектора, посетил этот корабль, который подчиняется непосредственно императору, как и корабли Войска. Помимо желания использовать мощь их орудий в случае нападения Мерсейи, он хотел продемонстрировать наше нежелание отделяться от Терры. Спикер Замка, — он пояснил значение этого слова для Флэндри, — глава исполнительной власти — и его сотрудники... так вот, представители Замка сказали, что они ни в чем не уверены. По-видимому, группа имперцев застала Бодина одного, захватила его в плен и доставила на свой корабль. Который именно — неизвестно. На запросы никто не отвечает.
— Они и не станут, — заметил Флэндри.
Кирведин кивнул своей гребенчатой головой:
— И в самом деле не станут. Имперский персонал, находящийся на планете, все отрицает. Таким образом, мы ничем не располагаем, кроме заявления, что высокопоставленный терранский офицер связался с Милютином Протичем и информировал его, что Бодин Миятович арестован по обвинению в измене, и потребовал, чтобы Денница и ее вооруженные силы подчинились непосредственно адмиралу да Коста. Сейчас он самый высокопоставленный имперец в системе Зори и потому может считаться представителем императора.
— А кто такой... э-э... Милютин Протич?
— Специальный помощник господаря. Согласно тому же сообщению, он был первым высокопоставленным лицом в Замке, с которым терране вступили в контакт. — Кирведин задумался. — Да-а-а. Он родился не на Деннице — он из ближней системы, в которой поселились многие семьи отсюда. Несколько лет назад он вернулся, поступил на административную службу, блестяще зарекомендовал себя и быстро продвинулся. Бодин очень доверял ему.
Флэндри полез за сигаретой:
— Как я понимаю, сегодня весь день все были словно парализованы.
— Именно. Мы должны решить, что делать. И у нас чертовски мало информации, причем одна ее половина противоречит другой. Правы ли имперцы в том, что арестовали господаря? Или это их следующий шаг на пути нашего порабощения? Или даже уничтожения? Должны ли мы провозгласить независимость, когда на заднем плане рыщет Мерсейя? Имперцы не могут предотвратить этого — у нас здесь гораздо больше кораблей, чем у них. Но если начнется сражение, они заставят нас дорого заплатить за это.
— Вы, деннициане, люди и змаи — иханы — не произвели на меня впечатление нерешительного народа, — заметил Флэндри. — Как мы говорим, «кто колеблется, того и надувают». Программы новостей во вполне простительном смятении. Но, как мне кажется, завтра собирается ваш парламент — Скупщина?
— Да. В отсутствие господаря председательствовать будет Верховный Судья.
— Как вы думаете, они проголосуют за отделение?
— Я в этом не сомневался... пока не выслушал даму Вимезал и вас.
Местоблюстители сжали в руках свои трубки, рукояти ножей, доски столов. У них будет что сказать потом, но то, что они услышали за последние несколько минут, станет решающим.
— Если вы встанете и скажете им... — начал Флэндри.
Козара прервала его:
— Нет, дорогой. Это невозможно.
— Что? — Он уставился на нее.
Она говорила осторожно и четко. Ее глаза блестели, лицо было бледным от стимулятора, который она приняла для храбрости.
— Скупщина — это не ручной конгресс внутренних частей Империи. Это около пяти сотен разных гордых индивидуальностей, говорящих от имени такого же количества не менее гордых земель или профессий. Оно часто бывает буйным — случались драки, да и несколько убийств, а завтра там будет просто буря. Ты думаешь, наш враг не приготовился к этому ответственному моменту? Я знаю Верховного Судью — это честный человек, но он стар. Его можно поколебать в его лояльности. И если кто-нибудь выйдет на трибуну и начнет говорить всю правду — ты что же, воображаешь, что он доживет до конца своей речи?
— Она права, — сказал Кирведин.
Флэндри затянулся сигаретой и ответил:
— Да, я думаю, что нечто подобное и должно случиться. Убивать легко. Несколько спрятанных иглометов, стрелки — и на заднем плане, возможно, несколько тяжеловооруженных здоровенных парней, спрятавшихся в здании возле Капитолия. Если необходимо, они захватят Скупщину, объявят себя революционным комитетом... и, учитывая, какую подготовительную работу они уже проделали, они могут получить достаточную поддержку народа, чтобы заставить депутатов принять такое решение, после которого уже ничего нельзя будет исправить.
— Если ты обдумал это и не отчаялся, — сказал Кирведин, — то у тебя должен быть план.
Флэндри нахмурился:
— Сначала я выслушал бы вас. Вы знаете свое правительство.
— Я знаю, — послышался голос Козары. — Если мы с тобой, Доминик, — особенно я — если мы предстанем перед ними, внезапно, лично, — тогда убивать нас будет более чем бесполезно.
Хвост Кирведина стукнул по полу.
— Да! — воскликнул он. — Мои мысли двигались в том же направлении. Хотя ты не сможешь просто войти с площади Конституции. Ты не сможешь пройти через Железные Врата и остаться в живых. Что нам нужно — так это эскорт, тела, которые и защитят, и скроют тебя по дороге до Зала Союза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});