– И как сказал Господь о Вавилоне, – вещал не видимый отсюда проповедник, – «egredimini de medio eius, populus meus, ut salvet unusquisque animam suam ab ira furoris Domini». «Выходи из среды его, народ Мой, и спасайте каждый душу свою от пламенного гнева Господа». Это что же, было сказано об одном только Вавилоне? Нет. Должно ли нам сейчас решить «нет, это Господь говорил о Вавилоне, до нас это не имеет касательства»? Нет, мы знаем, что Вавилон есть символ – символ земного града, погрязшего во грехе, в гордыне, тщеславии. Символ всего мира, в коем человек позабыл о Господних заповедях и проходит свой путь не как должно, не в согласии с Богом, а в единении со своими пороками, – проходит в малочувствии, холодности, безмыслии, а если что и пробуждается в душе, то лишь низменные страсти, блуд, алчность, гнев.
Епископ на мгновение умолк, чтобы перевести дух, и стало слышно дыхание толпы – едва ощутимое, будто и не было здесь сотен людей, будто площадь была заставлена неподвижными статуями, еще более неживыми, чем застывший в Соборе Всадник. Курт сжал руку Нессель крепче, чтобы не потерять ее в толпе, и продолжил пробиваться сквозь плотную людскую массу, почти непроницаемую по мере приближения к крыльцу.
– Гнев! – возвысился голос проповедника; отсюда уже было видно часть его лица – сосредоточенного и заметно раскрасневшегося от усилия, с каковым епископ держался на ногах. – И на что же гневается человек? На всё и на всех! На всех, кроме себя самого. На врагов и друзей, на духовника, на соседа, на неудачи и бедствия, даже на Господа! Когда Его волею случаются напасти и происходит воздаяние за наши грехи – мы первым делом не каемся, не пытаемся отыскать в своей душе след греха, дабы вырвать его с корнем, как сорняк, не взращиваем в себе благодать и добродетель. Как говорит апостол в послании к Римлянам, «condelector enim legi Dei secundum interiorem hominem, video autem aliam legem in membris meis, repugnantem legi mentis meae et captivantem me in lege peccati quae est in membris meis». «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих». А мы забываем о собственной греховной сути и гневаемся на Господню кару. Вдумайтесь! Это гнев на Господа. А что же должно делать верное чадо Его? Смирение – вот первый шаг. Смиряясь, мы говорим: да, Господи, мы заслужили Твое наказание. Даже когда мнится, что никакой вины нет на нас, разве не виднее это Тому, кто зрит души? И разве не должны мы вместо пустого гнева всеми силами искать пути примирения с Создателем?
До первого ряда оставалось всего несколько шагов, и на мгновение Курт подумал, что не стоит искушать судьбу, – пробиваться сквозь тесноту стало почти невозможно, и как знать, не окажется ли эта толпа в конце концов ловушкой, из которой невозможно будет выбраться. Но люди по-прежнему сдвигались теснее, пропуская человека с Сигнумом вперед, к гремящему голосу проповедника, и Курт решительно двинулся дальше, буквально вывалившись на небольшое пустое пространство перед соборным крыльцом.
– Однажды мы услышим те самые слова: «Prope est in ianuis!» – «близ есть, при дверях!». Однажды наступит время, когда покаяние уже не поможет. Вдумайтесь! Послушайте! Вообразите себе, почувствуйте душою, что это, когда покаяние, смирение, наше единственное оружие против греха и наш единственный путь к спасению, – все это отнимется и не будет более иметь значимости, ибо время придет. Но сказано также: «Non secundum peccata nostra fecit nobis neque secundum iniquitates nostras retribuit nobis, quantum enim excelsius est caelum terra, tantum confortata est misericordia Eius super timentes eum». «Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам, ибо как высоко небо над землею, так велика милость к боящимся Его». Посмотрите вокруг. Этот город еще не пал в руинах, ваших детей не поразил мор, земля родит, а небеса посылают нам солнце и дождь.
Епископ вновь умолк, встретившись взглядом с Куртом, стоящим теперь в первом ряду, и продолжил – все столь же отчетливо, громко, твердо:
– Небеса волею Господней посылают нам и разящий огнь. Служителей, чей крест был в том, чтобы оберегать этот город, детей его, эту землю от порождений тьмы кромешной и служителей ее, Он отнял у нас одного за другим. Отнял, оставив без защиты. Но истинной защитой вашей был и остался лишь Он Сам, Господь, к коему и надлежало возносить молитвы и на коего следовало полагаться, Господь как бы сказал вам: «вот, оставляю вас наедине с собою и миром, оглянитесь на путь, что вы прошли, задумайтесь над своими грехами, загляните в свою душу». И что же? Как поступили вы? Точно дети малые, неразумные, которые, оставшись в комнате одни, бьют посуду и портят утварь, ломают вещи отца и разливают закваску матери! Что же вы ответили Господу на его вразумление? Вы сказали ему, что не напрасно он отнял у вас заступников, что заслужили кару, потому как без надзирающего ока не сумели прожить и единого дня.
Епископ умолк, опустив возведенный к небесам взор на толпу, и медленно, тяжело, точно взрезая, обвел взглядом первые ряды.
– Господь даже не обрушил еще свой гнев на град сей сполна, – продолжил он, внезапно чуть понизив голос, и толпа у крыльца, кажется, вовсе перестала дышать. – Еще не явил и десятой доли должного воздаяния, а вы уже впали в уныние, гнев и гордыню. Какая страшная смесь! Ослепленные унынием и гневом, в гордыне своей вы присвоили себе право быть судьями, когда Истинный Судия лишь одного и ждал от вас: покаяния и смирения. И что же? Смерть! Смерть безвинного чада Божия – вот итог вашего греха! Искушение долготерпения Господня – вот итог! И покарание грешников, убийц, пошедших против воли Его. Пока, – с нажимом добавил епископ, выдержав мгновение тишины, – только их. Пока гнев Его сокрушил лишь тех, кто своей рукой и своим словом принял на себя грех душегубства, и поразил язвами и ранами тех, кто молчанием или одобрением своим содействовал злодеянию. Некогда Иона был послан в Ниневию, дабы вразумить жителей ее, и они раскаялись, и гнев Господень не пролился на этот город, не смел его с лица Земли, подобно Содому и Гоморре, а что же вы? И ведь так же, как Ниневию, Господь в милости своей не оставил вас наедине со Своим гневом, наедине с бедами и напастями, наедине с грехом своим. Были средь вас те, кто волей и благословением Его наделен властью вязать и разрешать, и как же вы поступили? Что вы делали? Упорствовали во грехе, в гневе и гордыне!
На мгновение Курт почти физически ощутил десятки взглядов, что прежде были безотрывно направлены на проповедника, а теперь сместились к нему, и отчего-то стало неуютно и холодно, хотя во взглядах этих теперь не было ни затаенной злобы, ни подозрительности, ни неприязни…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});