Читать интересную книгу "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

решение, я польщен предложением Фачино. А сейчас, синьор, вам нужен отдых.

Он вызвал своего камергера, перепоручил его заботам Беллариона, заверив последнего, что все во дворце и в городе Касале в его распоряжении, и, соблюдая положенные случаю церемонии, откланялся с таким видом, словно все, что он сегодня сказал, было просто дань уважения к Фачино.

Глава 18

ЗАЛОЖНИК

Лучи вечернего солнца окрасили золотом террасы дворцового сада, беломраморный храм, отражавшийся в безмятежной глади озера, увитые розами гранитные балюстрады, высокие, аккуратно подстриженные самшитовые деревья, посаженные не одну сотню лет назад, и изумрудные лужайки, где прогуливались фазаны; туда отправилась подышать воздухом принцесса Валерия с камеристками Изоттой и Дионарой, и там же вскоре появились рыцарь Белларион и педант Корсарио, оживленно обсуждавшие Лукреция[1039]. Педант не питал большой любви к словесности и не потрудился скрыть свою скуку, однако же продемонстрировал глубокое знание Апулея[1040] и Петрония[1041] и с довольной ухмылкой цитировал непристойности из «Золотого осла» и «Ужина Тримальхиона».

Белларион оставил Лукреция и превратился в восторженного слушателя, подчеркнуто восхищаясь эрудицией мессера Корсарио и одновременно краешком глаза наблюдая за верхней террасой, где находилась принцесса.

Правда, в одном месте он решился сделать замечание. Мессер Корсарио ошибся, уверенно заявил он, и приведенные им строки были из Горация[1042], но никак не из Петрония. Однако Корсарио стоял на своем, и между ними разгорелся жаркий спор.

— Это поэзия, — не уступал Белларион, — а «Ужин Тримальхиона» написан в прозе.

— Верно. Но там попадаются стихи, — с трудом сдерживался Корсарио, впервые столкнувшийся со столь диким невежеством.

Но когда Белларион в ответ лишь презрительно рассмеялся, обиженный педант решил отправиться за книгой, чтобы посрамить этого зазнавшегося спорщика. Тем временем Белларион поднялся на верхнюю террасу, и принцесса Валерия, заметив его появление, остановилась и сурово посмотрела на него.

— Я не помню, чтобы посылала за вами, мессер, — ответила она на его глубокий поклон, давая понять, что есть существенная разница в их положении.

Ему удалось сохранить невозмутимое спокойствие, но его ответ прозвучал глупо даже для его собственных ушей:

— Мадонна, я многое отдал бы, чтобы убедить вас в том, что я остаюсь вашим покорным слугой.

— Ваши методы ничуть не изменились, мессер. Да и с чего бы вдруг им меняться, в самом деле? Не с их ли помощью вы достигли славы?

— Не попросите ли вы ваших камеристок оставить нас на минуту наедине? Мне надо сказать вам пару слов, а мессер Корсарио хоть и отправился понапрасну, но скоро вернется. И я сильно сомневаюсь, что мне представится другая возможность поговорить с вами.

Секунду она колебалась, но затем сделала камеристкам знак удалиться.

— Не туда, ваше высочество, — поспешил поправить ее Белларион. — Пусть они отойдут вон в ту сторону и встанут в одну линию с нами, так, чтобы из дворца казалось, что мы все стоим вместе.

На ее губах появилась улыбка удивления.

— Вам не откажешь в предусмотрительности, — сказала она.

— При моем рождении, мадонна, мне не было отказано только в интеллекте, — начал было он, но тут же перешел непосредственно к делу:

— Я хочу вовремя предупредить вас, мадонна, о своих намерениях, хотя с вашими способностями неверно интерпретировать события вы наверняка не одобрите их. Если мне удастся успешно завершить то, для чего я послан сюда, то завтра или в крайнем случае послезавтра ваш брат отправится в Алессандрию, к Фачино Кане.

— О Боже! — побледнев, воскликнула она. — Почему? Что за мерзость замышляете вы?

— Отослать его подальше от регента, туда, где он будет в безопасности, до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. Именно для этого я и стараюсь не покладая рук.

— Вы? Но это наверняка ловушка! Ловушка для… — ей не хватило воздуха, и она в ужасе замолчала.

— Будь это на самом деле так, разве я стал бы предупреждать вас? Чем вы можете помочь или помешать мне? Я здесь для того, чтобы предложить заключить между синьором Фачино и Монферрато союз, одним из результатов которого должно стать крушение замыслов регента узурпировать монферратский трон. Рано или поздно, но это непременно случится, а чтобы до той поры обезопасить вашего брата, я выставлю условием союза отправку маркиза Джанджакомо к Фачино в качестве заложника.

— Теперь я начинаю понимать…

— Вы, конечно же, хотите сказать, что начинаете понимать неверно. Я убедил Фачино, что пребывание рядом с ним маркиза в качестве заложника послужит гарантией выполнения обязательств регентом. Но моим истинным намерением является спасти вашего брата. Фачино научит его всему, что должен знать будущий принц, и его заставят отказаться от привычек, которыми он сейчас губит себя. Ради Бога, синьора, прошу вас, поверьте мне! — с пылкой торжественностью, которая сильнее всяких слов должна была бы свидетельствовать об искренности его намерений, закончил он.

— Поверить вам? — с мукой в голосе вскричала она. — Я уже не раз пыталась делать это раньше. И каков результат: ловкостью, обманом и предательством вы стали тем, кто вы сейчас есть. И вы еще упрашиваете меня поверить вам… Ответьте на простой вопрос: почему вы делаете все это и для чего?

Его темные глаза взглянули на нее, и в них читались боль и страдание.

— Только ради того, чтобы избавить вас от волнений, если мой замысел удастся, и от сомнений в моих добрых намерениях, если он провалится.

Мессер Корсарио с увесистым томом в руках торопился к ним.

Принцесса опустила глаза. Она дрожала всем телом, страстно желая верить Беллариону и в то же время не отваживаясь на это.

— Если я останусь жив, мадонна, — понизил голос до шепота Белларион, — вы еще попросите у меня прощения за ваше жестокосердное неверие.

— Не столь уж большой знаток литературы наш мессер Белларион, — еще издалека закричал Корсарио принцессе и, обращаясь уже к Беллариону, повернувшемуся в его сторону, продолжил: — В следующий раз выбирайте себе оппонентами в споре невежественных вояк. Вот эти строчки, вот они, в «Ужине Тримальхиона», как я и утверждал. Убедитесь сами.

Белларион взглянул на строки, на которые показывал мессер Корсарио, и на его лице отразилось глубокое смущение.

— Я приношу свои извинения, мессер Корсарио; я очень сожалею, что заставил вас сбегать за книгой. Вы оказались совершенно правы; вы выиграли наш спор.

Но для Валерии было совершенно ясно, что выиграл Белларион, который сумел избавиться от нежелательного присутствия Корсарио, чтобы поговорить с ней наедине. И, оставив Беллариона коротать время до ужина в обществе надоедливого педанта, она вместе со своими камеристками направилась вниз, ко дворцу.

Уже поздно