Точно так же, как я по большому счету, обуза для Августа.
И я абсолютно точно знала, что повторю ее ошибку. Несмотря на всю очевидную глупость. Вместо того чтобы признать поражение, оглянуться и поискать кого-нибудь, кто будет дорожить мною, пусть даже я не сумею ответить на его любовь, я тоже постараюсь добиться единственной нужной мне победы. Или останусь одна на всю жизнь.
Все или ничего.
* * *
Павлов не спеша спустился к нам. Держался он щеголевато, и новенькая форма – полковника службы специальной безопасности – была ему к лицу. Ну и пусть, что повседневная. В конце концов, не праздник какой, не парад. Интересно только: что сказал бы Алистер Торн? Павлов перешел в его ведомство, да еще и с повышением в звании.
Радха следила за ним исподлобья, и я видела, сколько в этом ее жесте нарочитости. У них была своя игра. Но эта игра не предполагала смерти кого-то из игроков. Просто так нужно было, чтобы Радха обижалась, а Павлов игнорировал ее обидки.
– Ну вот что, девушки, давайте без глупостей. Эту игру вы продули с сухим счетом. Оружие сюда. И если будете вести себя хорошо, то завтра к этому часу все ваши проблемы закончатся.
– А если плохо? – уточнила Радха.
– Тогда закончатся раньше.
У Радхи неподдельно вытянулось лицо. Вытянулось и окостенело. Плохо ж ты знаешь своего учителя, подумала я. А я, например, чего-то подобного и ожидала. Хотя и не одобряла. На мой взгляд, Павлов староват для подобных эскапад.
Тем не менее я бросила пистолет к его ногам. И нож тоже. Павлов подобрал. Очень внимательно оглядел меня, потом Радху. Кивнул на машину:
– Радха, за штурвал. А мы с Деллой поедем сзади.
Она подчинилась, но с заминкой. Я понимала, в чем дело: ее слух. Она превосходно читала по губам, но как она поймет, о чем мы говорим, если будет сидеть к нам спиной? Она даже не услышит, если Павлов прирежет меня и решит придушить ее.
Кажется, Радха хотела удрать. Наверное, от отчаяния, потому что, на мой взгляд, побег сейчас был бы дуростью. Павлов откомментировал ее действия несколькими короткими и хлесткими фразами на немецком; я немецкого не знала, поэтому не поняла. Радха сдулась. То есть она еще хорохорилась, она всей позой показывала, что дорого продаст свою жизнь, а Павлов только усмехнулся. Очень жестоко усмехнулся.
Мы устроились в салоне машины.
– Куда стреляла, помнишь? Вот туда и катись, – сказал Павлов.
Радха напряженно следила за ним, глядя в салонное зеркало. Поэтому поняла.
– Совсем оглохла старуха, – пробормотал он чуть позже, уже только для меня.
– Сколько ей?
– Всего-то сорок шесть.
– Выглядит сильно моложе.
– Удачная регенерация. Но ее ушам это не помогло.
– Контузия?
– Банальный запущенный отит. Просто Радха врачей боится больше, чем смерти. Я, конечно, могу предположить, что она побоялась сообщать на базу – ее для начала эвакуировали бы из Эльдорадо, ну а в финале списали бы на пенсию. Опять же, Энстон. Не знаю, с чего Радха взяла, будто ее ждет непременный визит на виллу Энстона. Он, при всех его недостатках, брезговал девочками, которые переспали с половиной Мехико. Но это ее страхи, пусть их. Но почему она не пошла к врачам в Эльдорадо?! Терпела боль, потом скрывала, что оглохла на одно ухо. И в результате дезертировала. Как ты догадываешься, ей никто не приказывал покинуть Эльдорадо и прибыть на Землю. Дура ведь? А в плане боевки, по рабочим навыкам, – почти безупречна. Тебя превосходит на голову, это я без лишней скромности. Точней, превосходила. Пока не оглохла. Но – дура.
– Тем не менее ты ее учил.
– Кого дали, того и учил. Делла, в тебе я уверен на все сто. Следи за этой дурой.
– А ты – точно не дурак?
– Точно.
В его ответе не было самодовольства. Скорей, меня удивила нотка отчаяния. Но уже в следующий миг Радха выехала на шоссе, и Павлов преобразился. Я наблюдала за ним даже с удовольствием – меня всегда поражала его способность к перевоплощению. Он не играл роль – он становился тем, кого играл. Даже если вся роль длилась десять минут. Сначала я думала, он меняет моторику при помощи нехитрых приспособлений. Ан нет. Павлов ни в чем не нуждался. Все исключительно силой мысли.
Я не могла не восхищаться им.
– Ты ведь знакома с Рудольфом Хайнцем? – спросил он.
И я отметила, как изменился его голос. Интонации, диалект – а казалось, что изменился даже тембр. Сейчас он был развязным, хрипловатым выходцем с заурядной колонии второго радиуса, например Тукана, но может, и помельче. Даже по голосу было видно, как он ненавидит землян и тех, кто пробился на Землю раньше него, – и неясно, кого ненавидит больше. Он пуп земли, по Божьему недосмотру родившийся на помойке, – но готов всем показать, чего они стоят по сравнению с ним.
– Считается, что евиты, и в особенности адамиты, не терпят животных в доме. Дом может быть построен для Бога или людей. А зверям место в зверинце. Или в лесу. По факту, все высшие иерархи имеют домашних питомцев. Даже у этой несгибаемой стервы Фатимы есть любимица. От нее, конечно, стоило бы ждать мексиканской голой собачки или игуаны, в крайнем случае домашней чернобурой лисицы. Ан нет. Обычная беспородная трехцветная кошка, которая регулярно сбегает из дому, и хорошо, если по возвращении одаривает хозяйку задушенными мышами, а ведь может и гадюку притащить. Фатима не хочет ее стерилизовать и поэтому два раза в год спешно пристраивает по храмам котят. А Мирра, к примеру, держит пшеничных терьеров. У него их штук десять. Прапрабабка все еще жива. Пять поколений. Рудольф – он любит выделиться. Выделился. У него попугай жако, который принципиально не летает. Наглая тварь передвигается исключительно пешком. Когда Рудольф хочет наказать оборзевшую птицу, он швыряет в него специальными войлочными тапками. Поэтому у него в доме нет ни одного целого тапка: попугай им мстит. К чему это я? Вот Радха – она не умней того попугая. Тоже мстит тапкам. Надеюсь, что у тебя хватит мозгов отличить тапок от того, кто его кидает…
Я почувствовала себя почти оскорбленной. Павлов верно истолковал мое молчание, поэтому хохотнул – надо отметить, премерзко, хотя и с оттенком смущения.
Радха вела машину аккуратно, даже медленно. Я уже видела злополучную парковку, которая для двоих человек стала последней остановкой в жизни. Рядом с лимузином Вальдесов стояла моя «Стрела» и еще несколько машин, парочка – точно проезжие туристы. Толпились люди, оттесненные от места происшествия цепочкой крепких ребят. Но я не увидела ни санитарных вертолетов, ни полицейских машин, ни тем более федералов.
Вместо них было три фургона армейского вида, но без опознавательной раскраски, и рота солдат. Командовал ротой подчеркнуто громоздкий мужчина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});