себе. – И стал таким счастливым, что самому завидно!
– Нет, в моем мире ты была бы несравненным драконом! – продолжил фантазировать Аспид.
– Другое дело! – я удовлетворенно кивнула. – Но только непременно огнедышащим!
– Зачем? – промурлыкал хорват, целуя мою шею. – Ты сама и есть огонь, родная!
– Кто бы говорил! – пробормотала я, запустив руку в его шевелюру и прильнув к пылающему телу.
– Любимая! – простонал Горан, еще крепче прижав меня к себе. Потупив глаза и смущенно улыбаясь, Аспид выскользнул за дверь. И вовремя – то, что было потом, принадлежало только нам с Драганом.
– Так, искуситель! – отдышавшись, прошептала мисс Хайд. – Ты обещал познакомить с будущими родственниками, не забыл?
– Сегодня? – целуя мою шею, уточнил он. – А может…
– Не может! – перебила я, отстраняясь. – Поехали к Катрине!
Пансион был очень красивым, приятного песочного цвета, но печальным. Лампы в холле у стойки отражались в гладком блестящем полу, создавая ощущение, что воздух наполнен солнечными зайчиками. Теплые золотистые тона, море зелени и вежливый персонал с улыбками – причем, искренними, но… В воздухе витало что-то неуловимое, отдавая в послевкусии смирением, скорбью и пониманием, что все могло быть по-другому.
На глаза набежали слезы. А моя кровь, интересно, подействует в случае психического расстройства у человека или санклита? Очень хочется помочь всем, кто существует здесь на грани своего и чужого миров, вот только сейчас мне лучше ограничить, к сожалению, «донорство». Есть очень веская причина. Так, будем концентрироваться на хорошем. А вот и неплохой повод!
– Раз такая прелесть сзади, что ж там спереди у нас? – пробормотала я, оглядывая упругую попу мужчины у стойки.
– Саяна!!! – прошипел Драган, сжав мою руку.
– Что? – я с невинным видом захлопала глазами. – Это из песни Ляписа Трубецкого! – а спереди это был молодой врач с мускулистым, но слишком длинным при коротких ногах торсом, роскошной гривой тоже песочного цвета и зелеными глазами.
– Нравится? – хмурясь, хорват проследил за моим взглядом.
– Драган, не ревнуй.
– Как, научи? – хрипло прошептал он мне в ухо, поглаживая талию. – Воздух мой! Я с ума схожу, когда вижу твой интерес к другим мужчинам!
Надо запомнить – не знакомить его с Хранителем Мареком, над которым вьются белые мушки.
– А если бы я так реагировал на чужие попы?
– Если на мужские, я бы начала волноваться! – съязвила мисс Хайд. – А ежели на женские – придушила бы сразу!
– Вооооот!
– Как говорилось в одном бородатом анекдоте: придя в ресторан, есть не обязательно, но ознакомиться с меню можно!
– И меня называет санклитом легкого поведения!
– Накажу!
– Прости, счастье мое! Знаю, что веду себя, как идиот.
– Их много, а ты у меня – единственный! И неповторимый!
– И то верно. – Он кивнул, успокаиваясь.
– Здравствуйте, господин Горан, – врач с упругой попой подошел к нам, – госпожа Саяна.
Санклит, чистокровный. Надо же!
– Состояние вашей сестры удовлетворительное. Положительной динамики, к сожалению, добиться не удалось. Все комбинации препаратов мы уже перепробовали. Остается только поддерживающая терапия.
Мы вышли во внутренний дворик и прошли к двухэтажному домику с розовыми стенами. Электронный замок пискнул, когда врач прислонил к нему карточку-ключ, ворота разъехались в стороны, и я увидела уютный дворик в объятиях зелени. Плетеная золотистая мебель на веранде. Небольшой мягко журчащий фонтанчик. Аромат цветов.
Охрана вытянулась по струнке, когда мы вошли в дом. В воздухе нежными переливами свирели плыла музыка. Как взрыв цвета в белоснежном интерьере, у окна пламенели волосы девушки. Сама она, тоже вся в белом, сливалась с окружающим миром – таким белоснежным, что поневоле чувствовался холод, словно вокруг были сугробы. Он, безопасный до стерильности, бережно поглотив, лишал ее индивидуальности и воли, делая безжизненным предметом обстановки.
– Катрина, – тихо позвал Горан, подойдя к ней так, чтобы сестра могла его заметить. Она повернула голову, долго смотрела на него, потом снова отвернулась к окну. Печальная боль в глазах моего санклита резанула по сердцу. Да, сейчас лучше ограничить «донорство», но...
– Позволь мне. – Я подошла к ним и посмотрела на девушку. Как странно, она вообще не похожа на мать, Лилиану-Эльшбетту, и брата. Больше напоминает куклу – кожа на лице тонкая и белоснежная, как бывает только у рыжих, большие голубые глаза, пустые, безжизненные, устремлены в сад, полный красок, губы плотно сжаты и втянуты вовнутрь. Ноль эмоций. – Привет, я Саяна. Можно мне кое-что сделать? – моя рука легла на ее плечо.
– Родная, она не позволяет прикасаться… – начал Драган, но осекся, увидев, что сестра взяла мою ладонь в свою.
– Катрина, присядь. – Мы сели на белоснежный и пышный, как взбитые сливки, диван.
– Не надо! – прошептал хорват, поняв, что будет дальше.
– Одна свеча, зажигая другую, в свете не уменьшится. – Вырвалось у меня. – Не волнуйся, все будет хорошо. – Привычная манипуляция со скальпелем, запястьем и стаканом. – Выпей, пожалуйста, – разбавив водой из пластикового кувшина, я протянула «коктейль» девушке.
Ни слова не говоря, она влила его в рот, проглотила и вернула стакан. Потекли минуты томительного ожидания. Эффекта не было. Что ж, ангелы не всесильны. Я со вздохом встала, признав поражение, и в этот момент услышала тихий голосок:
– Привет, дон Горлеоне!
– Саяна, получилось! – потрясенно выдохнул он, сияя. – Кати! – хорват подхватил сестру в объятия и закружил. Девушка расхохоталась.
– Поставь, поставь на место! Дай хоть спасибо сказать! – она посмотрела на меня. Совершенно разные люди! От бледной, бесцветной безжизненной куклы не осталось и следа! На щеках румянец, глаза сияют, а мимика в точности, как у брата!
– Саяна, спасибо! – Катрина подошла ко мне. – Ты вытащила меня из тьмы! – голос задрожал. – Спасибо!
– Пожалуйста! – я обняла ее. – Раньше бы попробовать!
– Сыграем, дон Горлеоне? – девушка в точности, как брат, озорно улыбнулась, ткнув пальчиком в сторону опять же белоснежного рояля, словно вырезанного из брикета мороженого.
– Сыграем, котенок! – Горан прижал меня к себе и поцеловал. – Что хочешь услышать, чудо мое?
– На твой вкус, дон Горлеоне!
Драганы сели на банкетку перед благородным «Стейнвеем», переглянулись и кивнули друг другу. Их руки одновременно взлетели и плавно опустились на клавиши.