трёх километров, но для наших порталов это не играло никакой роли. С их помощью наши геологи брали пробы грунта с глубины пять километров ниже уровня дна – там-то и были обнаружены месторождения нефти.
Для этих исследований пришлось изготавливать специальные барокамеры, которые выдерживали высокое давление, и выводить в них выбросы грунта, нефти и газа. Запасы этих месторождений составляли около девяноста восьми миллиардов баррелей, что примерно равнялось запасам Кувейта и немного превышало запасы России.
Чтобы не раскрывать тайну порталов, мы начали закачивать нефть из этих месторождений в свои скважины в Техасе, заместили ею нефть с чужих месторождений в Мексиканском заливе. Да и права на месторождения нефти на дне мирового океана надо было как-то легализовать, а юридическая база у нас пока отсутствовала.
При наших возможностях увеличить добычу нефти до десяти миллионов баррелей в сутки, мы ограничились всего миллионом. В противном случае это привлекло бы к нам пристальное внимание официальных структур и резко снизило бы цену на нефть на мировых рынках.
Нам нужно было делать где-то легальный резервный плацдарм, и мы решили: «Почему бы не на Кубе?» Дали поручение своим геологам отыскать там месторождения нефти – политический режим стабилен, ни от кого не зависим, а также дружественно настроен по отношению к России и её жителям. Нужно было дать Кубе нефть, в которой она очень нуждается – и за это получить в виде жирного бонуса свой резервный плацдарм.
Через полгода поисков вокруг острова нефтяники обнаружили месторождение нефти на девятикилометровой глубине – на шельфе, в районе Сантьяго де Куба. Отправили своего юриста в посольство Кубы в Москве и изложили наше предложение: «Мы выполняем геологоразведочное бурение за свой счёт, передаём скважину кубинской компании. В оплату наших услуг входит аренда на девяносто девять лет экстерриториального участка побережья в районе Плайя-Баракоа площадью несколько десятков квадратных километров с возможностью организации анклава – беспошлинной международной торговой площадки». Посол выслушал нашего юриста и обещал немедленно связаться с правительством Кубы.
Через три дня нашего представителя пригласили для переговоров. Юрист – Валентин Зорин – срочно вылетел в Гавану. Переговоры начались с вопросов о гарантиях. Мы с отцом и переводчиком с испанского участвовали в них дистанционно – по скайпу. На Кубе переводчика нашему юристу предоставила принимающая сторона.
Мы прояснили свою позицию: достигаем положительного результата и только затем получаем землю в аренду. Нам предложили прежде получить результат, а потом уже обсуждать земельный вопрос. Мы не могли подтвердить независимыми экспертами результаты своих исследований, так как на такой глубине крайне сложно было провести сейсморазведку. Бурить столь глубокую скважину – огромные затраты. Сошлись на следующем варианте: мы бурим одну скважину, обустраиваем её и за это получаем сорок процентов нефти (типичное соглашение о разделе продукции), далее ведём её эксплуатацию за свой счёт. Кубинская сторона получает шестьдесят процентов, сама строит трубопроводы к порту и к нефтеперерабатывающему заводу. В конце концов удалось подписать соглашение, но было видно, что кубинцы настроены скептически и не слишком-то верят в наш успех.
Для сокращения длины нефтепровода первую скважину мы решили бурить на три километра западнее нефтеперерабатывающего завода. Площадь месторождения была довольно большой – более четырёхсот квадратных километров. Места для выбора бурения скважин было достаточно, но крайняя точка всё равно не выходила на сушу.
При бурении мы, конечно же, использовали аппаратуру с порталами – сделали наклонную скважину. В глубине, в скальных грунтах, скважина получалась идеальной формы без дополнительной обработки. Ближе к поверхности земли – около ста метров – пришлось бурить с помощью порталов «классическим способом», то есть делать обсадку скважины бетоном.
Пробурили первую скважину за месяц – добыли первую нефть, фонтан хлынул под большим давлением. Заглушили скважину и отдали образцы кубинцам. В крайней степени удивления они умчались в Гавану, а уже оттуда резво прилетела представительная делегация – благо, аэропорт находился рядом. Быстро всё решили – заложили трубопровод, договорились, что нальём несколько автоцистерн для переработки на заводе. Подписали соглашение по земельному участку в районе Плайя-Баракоа – западной части пляжа и лагуны, по десять километров от него вдоль побережья и двадцать километров вглубь острова, примерно двадцать на двадцать километров. Этого было достаточно для строительства приличного города. Договорились, что мы обустраиваем таможенный пост, а кубинская сторона присылает таможенников.
Трубопровод кубинцы построили за месяц – там было всего-то три километра. Нефть переливалась самотёком в танки-резервуары нефтехранилищ, далее поступала в местный нефтеперерабатывающий завод и на розлив в железнодорожные цистерны для отправки на другие НПЗ Кубы.
Пока дебет самотёком достигал двухсот тысяч баррелей в сутки, а это было уже больше потребности в нефти самой Кубы. Теперь кубинцам пришлось озаботиться экспортом нефти.
Мы запланировали пробурить ещё четыре скважины в течение года: одну из них предполагалось использовать для закачки воды с целью поднятия внутрипластового давления и увеличения дебета скважин. Классическим насосом-качалкой в глубину на десять километров было никак не добраться.
Для экспорта своей доли нефти мы начали строить нефтяной терминал в заливе Байя Кахума – рядом с НПЗ. Кубинский нефтяной терминал НПЗ не был рассчитан на такие объёмы экспорта нефти, поэтому пришлось отправлять на новый терминал львиную долю кубинского экспорта. Проложили к нему нефтепровод от скважины, зарегистрировали компанию на Кубе и назвали её «Куба Атлантик Ойл».
Затем мы начали обустраивать наше Плайя-Баракоа. В планах стояло создание анклава типа бывшего Гонконга – торговой площадки, свободной от пошлин. Для этого нужен был глубоководный морской порт – благо, глубины в этом районе были для него достаточные. Аэропорт Сантьяго де Куба недалеко – в тридцати километрах от нас. У себя построили вертолётную площадку, чтобы можно было быстрее добираться из аэропорта к нам. В аэропорту для нас отгородили таможенную площадку, на которую подруливали наши самолёты и с которой стартовали вертолёты, а также выезжали опечатанные грузовые трейлеры. Пока у нас строился морской порт, договорились с кубинцами об отдельной таможенной площадке в порту Сантьяго де Куба.
За два года мы полностью построили морской порт, позволявший принимать морские корабли большого тоннажа. Куба за это время стала крупным экспортёром нефти с добычей трёх миллионов баррелей в сутки, что сравняло её с такими экспортёрами-гигантами, как Кувейт и ОАЭ. Экспорт нефти в основном шёл в Европу, часть – в Юго-Восточную Азию: Китай, Японию и Корею. Мы тоже получали на продаже этой нефти в Европу хорошую прибыль. В некоторых случаях предпочитали покупать нефть у нас, как у частной компании, из-за давления американцев, и