детских воспоминаний – тяготы очень непростой послевоенной жизни, которые легли на плечи жителей Красного Села и Дудергофа, может быть, в большей мере, чем на плечи других, ведь Ленинградская область исключительно сильно пострадала от рук оккупантов, от боев и разграбления, потому что дольше других находилась под властью немцев. О жизни в первые послевоенные годы сохранилось очень немного воспоминаний, передающих важные детали труда и быта простых людей. Поэтому приведем еще фрагмент воспоминаний Сусанны Викторовны Черновой:
«Мое счастливое детство началось в Красном Селе на развалинах „Удельной больницы“. Это сейчас только один фасад напоминает здание больницы 1944 года.
Моя мать, Галина Дмитриевна Быховец, была направлена восстанавливать лечебные учреждения на освобожденной от фашистов территории, о чем свидетельствует запись в трудовой книжке мамы: „Зачислить на должность главврача при Красносельской больнице“. Далее – подпись Райздравотделом. Других больниц пока не было. Война еще не закончилась. Условия работы и жизни в больнице были чрезвычайные. Помню всеобщую любимицу – лошадь. На ней доставляли больных и раненых, возили дрова, воду и добывали пропитание.
Вскоре в больнице появился автомобиль – грузовик-полуторка. Зеленый фанерный кузов, веселый шофер – Михаил. Мастер на все руки и опекун 4–5-летних детей войны.
На больничном дворе таких было трое. Очень часто ближе к вечеру наш грузовичок появлялся на больничном дворе, и из кузова (там, где он закрывался) начинало что-то струиться, потом появлялась лужица… Это была кровь. В окрестностях Красного Села было брошено много оружия, кругом – минные заграждения и целые склады вооружения. Местное население постоянно подрывалось на минах. Раненых и убитых привозила наша полуторка. Дети не понимают смерти. Мы находили себе занятия и очень любили Красное Село: его овраги, аллеи, развалины домов. Все это вижу как сейчас. На территории больницы самым укромным местом была горка, а на ней цветы первого мирного года и незабываемая вкуснота – стебли сурепки… Позднее я спрашивала маму, что это (на территории больницы) за горка. Оказалось, что это ледник, в котором помещался морг.
Постепенно больница приобретала отремонтированный вид. Уже работало несколько корпусов, в одном из которых было родильное отделение. В нем посчастливилось появиться на свет моей двоюродной сестре…»[182].
Промышленность в послевоенные годы
Но все-таки жизнь продолжалась, Красное Село обретало свою новую реальность и новые перспективы. Одним из ярких эпизодов развития промышленного Красного Села стало расширение Красногородской бумажной фабрики. Она стала экспериментальной базой целлюлозно-бумажной промышленности страны, фактически большой производственной лабораторией. Тут осваивались новые виды продукции, разработанные Всесоюзным научно-исследовательским институтом бумаги. Технология производства новых сортов бумаги, разработанная здесь, применялась на предприятиях страны. Новые виды бумаги, освоенные Красногородкой, использовались в авиапромышленности и судостроении, радиотехнике и электронике, во многих других отраслях промышленности, в сельском хозяйстве. Это бумага электрохимическая, электростатическая, термореактивная, бумага для хроматографических методов анализа, теплочувствительная, диаграммная, армированная, полупроводящая для производства специальных кабелей, основа для слоистых пластиков повышенной плотности, щелочестойкая, абажурная, фотокалька, чертежная прозрачная, авиационная, фильтровальная, высокопористый фильтрующий картон для трактора «Кировец», оберточная, типографская и др.
Безымянное озеро и вид на Красногородскую бумажную фабрику
Первый фотоснимок обратной стороны Луны сделали на электрохимической бумаге, изготовленной Красно-городской бумажной фабрикой. Впервые в нашей стране на фабрике было осуществлено производство бумаги сухим способом из вискозы, капрона, стеклянных волокон и других волокнистых материалов. На предприятии освоили промышленный выпуск бумаги с полиэтиленовым и полихлорвиниловым покрытием, предвещая новую эпоху в деле упаковки продуктов. Символично, что Красное Село, начавшись как поселение вокруг и для бумажного производства, во второй половине XX в. продолжило эту линию развития. На фабрике создали музей, в котором были представлены образцы бумаги. Увы, но и музей, и фабрика к настоящему моменту прекратили свое существование.
Вид от станции на Красногородскую фабрику. 1960–1970-е гг.
Не пытаясь перечислить трудовые успехи и награды соцсоревнований предприятий Красного Села, которыми были полны местные газеты, остановимся лишь на еще одном: в 1961 г. в Красном Селе начал работать молочный завод-автомат – первый в Советском Союзе. Весь процесс обработки молока здесь был автоматизирован. К рампе приемного цеха подъезжала молочная цистерна. Лаборанты определяли качество доставленного молока. Мастер-приемщик нажимал кнопку, и молоко из цистерны начинало поступать в очистительно-охладительные установки. Молоко, предназначенное для переработки на Ленинградском молочном комбинате, после очистки и охлаждения увозилось. Молоко, которое должно было поступать в торговую сеть, проходило через охладительно-пастеризационную установку, где сначала нагревалось до 75–80°С, а потом охлаждалось до 2°С. Пастеризованное молоко попадало в тетра-пак. Это машина, которая фасовала молоко в бумажные пакеты. В машину вставлялся рулон специальной бумаги, покрытой полиэтиленовой пленкой. Полиэтилен от нагрева плавился и склеивал бумагу в трубку. Трубка заполнялась молоком. После этого резалась и склеивалась поперечными утюгами. Получив форму трехгранной пирамиды, бумажные пакеты с молоком по ленте транспортера шли к распределителю-укладчику. Здесь они укладывались в металлические корзины. Молоко шло на отправку в магазины.
Ежедневно завод перерабатывал до 50 т молока, выпускал 8 тысяч пакетов с пастеризованным молоком. Работало же на нем всего 16 человек. Каждый ленинградец помнит эти сине-красные и белые тетра-паки из металлических корзин, которые привозили в магазины, школы, детские сады.
Возрождение традиции летних лагерей
Неожиданное продолжение получила традиция XIX в. выхода Гвардии в лагеря в послевоенное время. На территорию бывших летних лагерей стали вывозить военных – не гвардейские полки, но военные училища. Впрочем, неожиданное только на первый взгляд, ибо традиция проводить в Красном Селе учения, тренировки, обучение кавалеристов, не прерывалась до самой Великой Отечественной войны.
В. М. Шадрова так вспоминает (и приводит фрагменты из писем отца, кадрового военного) о начале этих послевоенных летних лагерей:
«Красное Село. Это название возвращает меня к самому раннему детству, я впервые осознанно запомнила его, когда мне было четыре года. Мой отец, Михаил Алексеевич Шадров, военный топограф и преподаватель, в июне 1944 г. был направлен служить в Ленинград, в Военно-политическое училище имени Ф. Энгельса. Училище размещалось в корпусах и на территории бывшего 1-го Кадетского (Шляхетского) корпуса на Съездовской (до революции – Кадетской) линии Васильевского острова. Мама с двумя детьми – моим старшим братом Евгением, которому было тогда одиннадцать лет, и мной, годовалой, – находилась в то время в эвакуации в г. Шуе Ивановской области. В сохранившихся письмах отца уже с лета – осени 1944 года встречается упоминание о Красном Селе.
8 июля 1944 г.: „Получили разрешение на въезд рабочих подсобного хозяйства до Красного Села, а в город въезд Ленинград не разрешает“.
2