Живые спали.
Они могли спать.
Что есть сон? Тренировка, попытка приготовиться к будущей смерти?
Проломленный Череп взглянул на триумвират лун, уже поднявшийся над небосклоном, и подумал, что, наверное, возвратиться в мир живых стоило. Хотя бы для того, чтобы с ним окончательно проститься.
Насколько он помнил, умирая, ему это толком сделать так и не удалось. Была яростная, короткая схватка, потом удар, вспыхнувшие перед глазами искры, и тут же вслед за этим — темнота, безвременье…
С кем он дрался?
В данный момент это тоже не имело совершенно никакого значения. Темнота, в которую он на время окунулся, заставила забыть все счеты, оставив лишь желание насмотреться в последний раз на живой мир да чувство долга. В первую очередь к тому, кто вернул его к существованию. Пусть ненадолго, пусть преследуя свои корыстные цели, но — вернул. Этот долг должен быть возвращен. Да и нельзя его было не возвратить.
Проломленный Череп попытался прикинуть, что будет, если он попытается не выполнить приказ Повелителя, и тотчас же дремавшие до поры до времени внутри его чары, проснувшись, напомнили о себе легким гулом, на мгновение отнявшим возможность мыслить плотной пеленой.
Ну да, все верно. Если он вздумает противиться исполнению приказа Повелителя, то наложенные на него чары, отняв возможность мыслить, превратят его в марионетку. А приказ все равно будет выполнен. Вот только он в наказание за строптивость потеряет возможность полюбоваться миром живых, прежде чем окончательно, теперь уже навсегда, соскользнуть в тень, отбрасываемую смертью.
Так стоит ли шкурка выделки?
Тем более что смерть — совершенна не страшна. Никаких туннелей, света и уж тем более никакой зловещей фигуры в черном плаще, с косой, говорящей замогильным голосом на первый взгляд многозначительную, а если подумать, то просто обыкновенную стопроцентную чепуху. Вместо этого — просто ничто, несуществование, не обладающее никакими характеристиками, за исключением того, что оно есть. Ни злое, ни доброе, ни мучительное и ни приятное.
Смерть, небытие.
Луны поднимались все выше и выше, а Проломленный Череп, глядя на спящего крысиного короля и приткнувшегося во сне ему под бочок тиранозаврика, вдруг подумал, что смерть могла быть именно такой только лишь для него. Что, если смерть — разная? Что, если она приходит к каждому в том виде, в каком он ее хочет видеть, в каком он ее представляет? Кому-то в виде туннеля и света, кому-то в виде фигуры в балахоне и с косой, а кто-то, как он, ее вообще не видит.
Плохо это или хорошо? И как выглядит смерть рыбы, мухи, травы, дерева?
19
Теперь они шли лесом.
— Посмотри, как божественно красивы вон те деревья, — сказал Проломленный Череп. — А растущая под ними трава? Тебе нравится ее цвет, то, что она такая сочная?
Крысиный король пожал плечами.
Что можно было ответить на такой вопрос?
Ну да, красиво. Вот только лично ему сейчас ей-ей не до красот. Ему бы… Нуда, нуда… убежать пока еще не представилось случая. Но это не значит, что он не может возникнуть в принципе. А раз так, то нужно быть наготове, и как только появится возможность…
— Неужели ты этого не видишь? — спросил Проломленный Череп. — Ну же, присмотрись… Вон та куча сухих листьев, похожих на сильно сплющенных черепашек… как только подует ветер, они начнут двигаться, словно бы пустятся в пляс.
С другой стороны, подумал крысиный король, почему бы не попытаться наладить мосты? Вдруг удастся узнать нечто интересное, нечто, благодаря чему его бегство станет возможным?
Он ухмыльнулся.
— Разве ты этого не видишь? — снова спросил Проломленный Череп.
И тут уже не ответить было нельзя.
— Вижу, — отозвался крысиный король. — Красивые листья. Очень красивые.
— Вот именно. Красивые. Подумай, может быть, подобную красоту ты более никогда не увидишь. Именно такую — точно.
Крысиный король провел лапой по усам и важно произнес:
— Согласен. Но ведь будет еще и другая. На каждом шагу попадается нечто красивое.
— Красивое?
— Ну да, ты разве об этом не думал? — лукаво улыбнулся крысиный король. — Жизнь является бесконечной вереницей красивых вещей. И потратив на одну из них слишком много времени, ты тем самым лишишь себя возможности увидеть нечто другое.
— Наверное, ты прав, — неуверенно сказал Проломленный Череп. — И значит, мне не нужно терять зря время. Я хочу увидеть как можно больше интересного и поэтому должен…
Он так задумался, что даже слегка замедлили шаг.
— Вот именно, — подтвердил крысиный король. — И вот еще что…
Не докончив, он замолчал.
Кучка листьев, которую они только что рассматривали, вдруг дрогнула и стала рассыпаться во все стороны. Из-под нее неудержимо, словно шляпка гигантского гриба, попавшего под действие заклинания быстрого роста, выпирало нечто огромное, округлое.
— Не может быть, — пробормотал крысиный король. — Да нет, так не бывает!
— Что ты сказал? — спросил Проломленный Череп.
Вместо ответа крысиный король показал лапой в ту сторону,
где только что была злосчастная кучка. Теперь она превратилась в стремительно увеличивающийся земляной холм. Земля с одного его бока, словно от взрыва гранаты, разлетелась в стороны, и на белый свет проклюнулась огромная треугольная голова. Она открыла пасть, усеянную внушительного размера зубами и сообщила:
— А вот и я!
20
— Значит, ты нас не пропустишь? — спросил Проломленный Череп.
— Конечно.
— Почему?
— А мне не хочется.
— Это не объяснение, — отчеканил Проломленный Череп. — Мы его не принимаем.
Крысиный король покачал головой. С подземными драконами так непочтительно разговаривать нельзя.
В смоляных глазах подземного дракона на мгновение вспыхнули крошечные багровые искорки. Проломленный Череп, похоже, не обратил на них ни малейшего внимания.
А зря… Такие знаки в разговоре с подобным собеседником без внимания оставлять не стоит. Особенно если учесть, что подземные драконы своевольны, капризны, свирепы, легко впадают в ярость и очень упорны, если решили кого-нибудь сожрать. Да, кстати, еще они очень коварны.
— И что дальше? — спросил земляной дракон.
— Раз мы не принимаем твоих объяснений, ты должен нас пропустить, — гнул свое Проломленный Череп.
— А что будет, если этого не случится?
Сказав это, подземный дракон поднял в воздух переднюю лапу и полюбовался на ее когти, словно прикидывая, достаточно ли они остры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});