21 октября «после всеношной перестрелки и пушечной пальбы» во Франкфурт вошли австро-баварские войска генерала К. Ф. Вреде и партизанские отряды, подчиненные атаману М. И. Платову. Жители города, благодарные «за избавление от неприятеля и за спасение от грабительства», встречали освободителей восторженными криками: «Ура! Александр!»
Платов, оставив в городе австро-баварские войска для «наблюдения за порядком» и приказав их авангарду подкреплять его до Рейна, «поскакал вперед за неприятелем» и гнал его до Гохгейма. Всего за шесть дней, с 16 по 22 октября, небольшой корпус атамана отбил 28 орудий, 35 ящиков с зарядами и пленил до 15 тысяч человек.
Немногим меньших успехов за это же время достигли отряды других командиров. Так, казаки В. Д. Иловайского заставили сложить оружие 9 тысяч солдат и офицеров противника, взяли много ящиков со снарядами и большой обоз.
По свидетельству Платова, погоня за неприятелем после Лейпцига, «когда он был тесним и поражаем с тыла и с обоих флангов, не имея способов доставать себе продовольствие», сделала его отступление похожим на бегство из Москвы в 1812 году.
Такое сходство отмечали многие другие участники заграничного похода. Оно было бы более полным, если бы союзное командование подкрепило партизанские отрады, подчиненные Платову, казаками Северной и Силезской армий, в которых практически бездействовало до 40 донских полков. Возможно, тогда Наполеону не удалось бы переправить за Рейн 50 тысяч своих солдат, ретировавшихся вместе с ним по большой Франкфуртской дороге.
24 октября во Франкфурт-на-Майне, где была устроена главная квартира союзных монархов, вступила русско-прусская пешая гвардия. Остальные войска расположились в окрестностях города. Легкий корпус атамана Платова остановился в Цвингенберге.
В течение месяца войска союзных армий оставались на кантонир-квартирах. Солдаты отдыхали и излечивались от ран. Генералы праздновали победу. Франкфурт ликовал.
М. Б. Барклай де Толли — В. Д. Иловайскому,
31 октября 1813 года:
«По случаю болезни графа Орлова-Денисова предписываю Вашему Превосходительству отряд его принять в команду вашу и по исполнении мне донести…»
Отправляясь в главную квартиру, Матвей Иванович впервые надел на себя орден Святого Андрея Первозванного, высочайше пожалованный ему за Лейпцигское сражение. Николай Федорович Смирный, прикомандированный к Платову «для перевода с иностранных языков и производства письменных дел», позднее вспоминал:
«Утешительно было для сего героя, увенчанного славою и победами, видеть себя через истинные заслуги сравнявшимся в царских милостях с первейшими вельможами в государстве. Но монарх готовил ему новый отличный знак своего благоволения еще с самого изгнания врагов из отечественной земли…»
Пребывание войск на кантонир-квартирах, как правило, сопровождалось пирами и балами, устраиваемыми по случаю успехов, побед, годовщин, именин. Так было в Бартенштейне и Вильно, так было и в этот раз во Франкфурте. Однажды во время обеда к Платову явился адъютант графа Аракчеева с новым подарком Александра I — бриллиантовым пером с вензелем императора, предназначенным для ношения на кивере. Матвей Иванович «встал из-за стола, помолился Богу за здоровье обожаемого монарха», выпил бокал вина и «пригласил к тому же всех гостей своих, искреннею радостью исполненных».
В тот же день Франкфурт давал великолепный бал в честь союзных монархов. Граф Платов явился на него при всех регалиях и «самою наружностью своею привлек к себе любопытные взоры». Все произносили его имя, все старались разглядеть его, изъявляли знаки внимания. «Герой, сединами украшенный», терялся, не находя слов для выражения признательности присутствующим почитателям. Несмотря на усталость, Матвей Иванович ушел с праздника поздно.
Завистников у атамана прибавилось, но были и искренние друзья. Один из них — Егор Борисович Фукс, историк и секретарь Александра Васильевича Суворова. Свои чувства, вызванные пожалованием Матвею Ивановичу высоких царских наград, он выразил в письме:
«Пурпуровый цвет ленты Вашего Сиятельства преобразовался в небесную лазурь; Святой Андрей приобщился на груди Вашей к Святому Александру. Волнистый отлив сей ленты да изображает памяти струившиеся волны Рейна, которые несли на себе гром побед Донского-Зарейнского Атамана и которые далеко-далеко раздавали российское ура!!! Лети, победоносный муж, с пером, которым украсил Царь России и Европы, Александр по истине Первый, поседевшую во бранях главу твою; рази нечестивцев! — Тихий Дон возликует; потомки во храме Спаса будут со слезами умиления читать в трофеях твоих любезное имя Платова».
Пребывание на кантонир-квартирах закончилось 26 ноября. К этому времени вся Европа к востоку от Рейна была очищена от неприятеля. Наполеон с остатками своих сил ушел во Францию.
Глава четырнадцатая
ОТ РЕЙНА ДО ПАРИЖА
Первые бои на территории Франции
С остатками своих войск Наполеон ушел за Рейн. Союзники обложили его со всех сторон. Они угрожали ему из Испании, Италии, Голландии и Дании. Но судьба Франции на заключительном этапе войны должна была решиться на направлении наступления Богемской (Главной), Силезской и Северной армий.
Во главе Богемской армии, при которой находилась главная квартира союзных монархов, по-прежнему стоял князь Шварценберг. У него под ружьем было 230 508 человек, в том числе 53 408 русских.
Силезской армией командовал фельдмаршал Блюхер. Он имел 92 514 человек, в том числе 53 583 русских.
В Северной армии шведского принца Бернадота числилось 90 237 человек, из которых 35 237 были русскими.
Иррегулярные войска, приписанные к русским корпусам союзных армий, насчитывали 47 полков; 26 из них сражались в Богемской армии, 5 — в Силезской и 16 — в Северной.
Командующим всеми русскими войсками считался генерал Барклай де Толли, но фактически под его началом состоял лишь резерв Богемской армии.
Какие силы противопоставил союзным армиям Наполеон, в точности неизвестно. А. И. Михайловский-Данилевский полагал, что они не превышали 120 тысяч человек. В это число он не включал войска, расположенные в Северной Италии, на границе с Испанией, а также гарнизоны крепостей, опоясывавших Францию с востока.
Итак, 120 тысяч французов против более 400 тысяч союзников. Казалось, первые заведомо были обречены. Но ведь во главе их стоял Наполеон.
Накануне вторжения во Францию Александр I обратился к русским войскам с приказом:
«Воины! Мужество и храбрость ваши привели вас от Оки на Рейн. Они ведут вас далее: мы переходим за оный, вступаем в пределы той земли, с которою ведем кровопролитную, жестокую войну. Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желанным миром…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});