— Я держусь, не волнуйтесь, — прохрипел отец Олег. — Правда, ноги затекли, и, кажется, сейчас упаду, ужасная боль в руках. Но ничего я тренированный человек. Вы сами держите равновесие, а я уж как-нибудь справлюсь.
Священник с трудом нащупал ногами опору на канатах вокруг мачты.
— Ничего, ничего сейчас все будет нормально, — повторил капитан.
Филипп попытался, держась правой рукой за ванты, развязать левой узел вокруг руки отца Олега. «Это обычный морской узел, — думал капитан, — ничего особенного, сейчас все получится». Но веревка не поддавалась. Филипп поменял руки. Теперь он держался левой, а правой возился с узлом. Так было труднее удерживать равновесие. На мгновение капитану показалось, что он сейчас полетит с головокружительной высоты вниз, сердце бешено заколотилось. «Да, я не могу умереть, — подумал он, — но инстинкт самосохранения остался. И будет ужасная боль, надо постараться не упасть».
— Почему вы решили помочь мне? — глухо спросил отец Олег.
— Ну, надо же спасти хоть кого-то в своей жизни, я живу столько лет и от меня одни неприятности, — попытался пошутить капитан.
— Вспомните разбойника, который покаялся на кресте, и не сделал никаких добрых дел, — хрипло произнес священник.
Отец Олег говорил с трудом, его мучила страшная жажда и в горле пересохло.
— А было ли это все на самом деле? — ответил капитан.
Священник попытался что-то сказать, но получился какой-то невнятный хрип.
— Поговорим потом на земле, берегите силы, — крикнул Филипп. Тут мачта стала сильнее раскачиваться.
— Вот черт, чувствую, ветер будет усиливаться, задача усложнится, — проворчал капитан. — Отец Олег, вы знаете, я умею угадывать направление ветра, его силу, это от Бога или от дьявола как вы считаете? Но неважно, не отвечайте. Мне кажется, сатана мне иногда помогал, а Господь ни разу, ну да что теперь вспоминать.
Капитан говорил, потому что его успокаивал звук собственного голоса, спасение священника оказалось делом нервным.
Филипп нащупал конец морского узла, но никак не мог развязать толстую веревку. Его здоровье давно расшатали ром, нервные и физические перегрузки, и сейчас капитану было очень тяжело. Но, наконец, он справился и облегченно выдохнул.
— Вы можете держаться или рука очень затекла? Ради всего святого, хватайтесь за что-нибудь! — крикнул капитан. Он хотел, чтобы отец Олег расслышал его. Мачты громко скрипели и раскачивались, Филипп так устал от этого за столько веков.
— Я в прошлом спортсмен, постараюсь поставить рекорд, — с огромным усилием улыбнулся священник.
Отец Олег схватился за ванты, хотя это далось ему с большим трудом. «Теперь он держится одной рукой и вряд ли упадет. Видно, человек сильный, — думал капитан. — Все, остался узел на второй руке. Но положение ужасно неудобное, святой отец стоит спиной к мачте, долго он так не выдержит, надо поторопиться». Филипп ужасно устал, и пот градом тек по его лицу. Отец Олег с трудом, но держался, к счастью, он провисел не долго. Конечности не очень сильно затекли.
Капитану никак не удавалось развязать вторую руку священника. Несколько толстых узлов были завязаны очень плотно. Наконец, Филипп приложил все силы, рванул правой рукой веревку, но не удержал равновесие и полетел вниз. Капитан ободрал в кровь ладонь, которой, падая, пытался схватиться за рею. Он упал на спину и, видимо, сломал руку об якорь, который лежал на палубе. Филипп чувствовал адскую боль. У него было кровотечение из рваной раны правой руки, которая будто горела огнем, и позвоночник, казалось, раскалывали изнутри. Скоро он оказался в луже крови. Капитан хотел закричать и не мог, лишь через несколько минут голос вернулся. Попытавшись встать, он понял, что ноги потеряли подвижность.
Отец Олег некоторое время стоял, из последних сил уцепившись за ванты, пока не почувствовал, что руки и ноги могут нормально двигаться и потом спустился. «Скоро все пройдет, — думал Филипп, — минут через пятнадцать, ведь мы не можем умереть». Ужасная физическая боль, которую он испытывал будто во сто крат усилила душевные переживания, которые вернулись к нему с новой силой, когда спасение священника было закончено. Отец Олег наклонился над распростертым на палубе капитаном.
— Я не знаю, что нам делать. Я в отчаянии, — прохрипел капитан.
— Обратитесь к Богу, скажите, что Вам подсказывает сердце, ведь на самом деле, чтобы общаться с Господом, не нужны посредники, — ответил отец Олег.
— Бог никогда не слышал меня.
— Вы, наверно, и не верили, что будете услышаны, а молились просто от отчаяния, поверьте сейчас. Отец Олег стоял пошатываясь. Слова давались ему с большим трудом.
Филипп вздохнул, у него промелькнули перед глазами грустные высокие, будто воздушные храмы с длинными рядами скамеек, в одном из которых он встретил свою будущую жену. «Вот и все, и нет никаких доказательств, что Бог существует, кроме той галлюцинации, светлого человека на корабле. А, может, Летучий Голландец это просто научный феномен, воплощение какого-то природного физического явления? Но я должен поверить сейчас, чтобы не упустить последний шанс, ради Сони и Данилы. Можно ли заставить себя поверить? Некогда об этом размышлять!» И капитан воскликнул, превозмогая боль:
— Господи! прости меня! Я раскаиваюсь во всех грехах, сними проклятие с корабля и с моих потомков, пусть я умру, но они будут счастливы.
День близился к закату, Летучий Голландец почти не качался на волнах, наступил штиль. Теплый тропический вечер, сколько уже было таких вечеров. Природа отдыхала от жестокого дневного зноя, благоухали цветы и пели птицы, а парусник как раз на закате отправлялся в ад бушующего моря.
Филипп почувствовал слезы на своем лице:
— Господи, отчего мне было так плохо всю жизнь? Почему ты никогда не исполнял моих молитв? Исполни хотя бы сейчас в последний раз!!! Я верю, почти верю, что Ты можешь помочь мне.
Капитан увидел, что вокруг стоят матросы. Откуда они взялись, ведь никого не было? Они смотрели на него, лежащего в луже крови, с насмешливым злорадством, как ему казалось. Капитан видел все как в тумане.
— Простите меня, простите, если сможете, я очень виноват перед всеми вами, я хочу спасти своих детей, — попытался Филипп прокричать, но получился глухой стон.
Однако, смысл его слов все поняли. По толпе пронесся гул. Что они говорили? Капитан не разобрал ни одного слова, у него отчаянно звенело в ушах. И тут он почувствовал, что умирает. Осознал сердцем, душой, как понял во время первого поцелуя с Эльзой, что она действительно его полюбила. «Да, Господь услышал меня, сейчас все закончится, и я отправлюсь в ад. Моя жизнь и так была адом всегда» — подумал капитан.