Читать интересную книгу Пурпурный рассвет. Лимон на снегу - Руслан Темир

перьев вальяжно кружились в воздухе и уже покрыли землю тонким белым сукном. Это сигнал. Сигнал о том, что времени вообще не осталось. Счет идет не на дни, а на часы. А он бессилен. Он ничего не может сделать, что бы запустить реактор. Внутри, где: то в солнечном сплетении, образовалась пустота, и начала обволакивать внутренности, поглощая последние крохи надежды как-то исправить ситуацию.

За окном раздался стук в калитку.

«Что? Кто это может быть?». Гостей он не ждет. Единственным визитером за последний год был почтальон с маминой пенсией и бесплатными газетами. Но сейчас слишком рано для почтальона.

Осторожно выглянув из-под шторы на кухне, Кир увидел две фигуры в теплой одежде, стоящие за калиткой. Мужчина и женщина. Очень знакомые лица, собственных учителей сложно с кем-то спутать. Алексей Иванович и Вера Степановна. Они все же приехали. Сердце надрывно застучало в груди. «Что делать? Что же делать? Их нельзя пускать в дом! Ни в коем случае!». Стук раздался громче и настойчивее. На ходу надевая куртку и шапку, Лесной вышел на крыльцо и махнул учителям, судорожно соображая, как избавиться от нежданных гостей и не пустить их в дом.

– Здравствуйте!

– Привет! Узнали, что ты заболел. Решили проведать. – Алексей Иванович потер замерзшие руки. – Похолодало сильно.

– Да, вот весь двор занесло. – Кир говорил медленно, растягивая слова, стараясь выглядеть больным. – Сейчас открою.

Скрипнула старая калитка и учителя вошли за забор.

– Подождете минуту? Не успел почистить, обувь промочите. Сейчас быстро тропинку разгребу.

– Да ничего, мы же не кисейные барышни, да и ты, наверное, неважно себя чувствуешь. Пойдем уже в дом, мы давно стучимся, продрогли.

«Нет! Им нельзя в дом, они увидят маму! Вызовут врача! И все закончиться! Она попадет в больницу, а я в приют!»

Неожиданно из-за края дома послышался скрип снега. Кир не поверил своим глазам – Игнат Витальевич! Что он тут делает? Как он нашел его дом? Если Кир учителей испугался, то сейчас он просто остолбенел от ужаса.

– Доброе утро! – Игнат Витальевич широко улыбнулся и прошел навстречу преподавателям.

– Здравствуйте! – Алексей Иванович пожал руку в ответ. – Кир не говорил, что с ними кто-то живет.

– Ну, он у нас вообще не разговорчивый. Я его родственник. Заезжаю каждый день, проведываю. Сами понимаете, мама его к постели прикована. Он конечно парень ответственный, но помощь взрослого всегда нужна.

– Так сильно болеет? – Вступила в разговор Вера Степановна. – Мы хотели привезти фельдшера, но она к сожалению, не смогла.

– Не ходит почти, только с помощью Кира, я ему предлагал их к нам забрать, но он ни в какую. Говорит за домом следить надо. Она получает все должное лечение, не переживайте.

– А мы-то думаем, что у него успеваемость упала. – Завуч с жалостью посмотрела на ребенка. – И заболел, наверное, уже от усталости.

– Мы помогаем, как можем. А за успеваемость учту, подтянет, обещаю. – Игнат Витальевич строго посмотрел на Кира. – Ну что стоим, может в дом, чаю попьете?

– Да нет, спасибо. – Алексей Иванович отрицательно закивал головой. – Мы просто хотели убедиться, что у него дома все нормально, может матери помощь нужна. Теперь видим, что он в надежных руках. Так что мы поторопимся, снег видите, как валит. Не дай Бог, перевал закроют. Спасибо за приглашение, но мы откланяемся!

Кир весь разговор стоял как вкопанный и не верил своим ушам. Игнат Витальевич мало того, что не пожаловался на него, так еще и в буквальном смысле спас.

Когда за уходящими хлопнула калитка, Приштин повернулся к ребенку.

– А вот я бы от чая не отказался.

Кир спешно поднялся по лестнице на крыльцо, и открыл гостю дверь. Игнат Витальевич зашел в прихожую, сбив на пороге с обуви снег. От него пахнет сигаретами и тем же ванильным ароматизатором, как и в машине.

Пройдя на кухню, гость осмотрелся.

– А твоя мама не будет против гостей?

– Нет. Она даже не обратит внимания. – Кир зажег конфорку и поставил на нее никелированный чайник.

– Это были твои учителя?

– Да. Меня недавно вызывали к завучу, из-за проблем с успеваемостью. – Мальчик расставил на столе чашки и достал пакет с печеньем.

– Ты строишь реактор у себя дома и у тебя плохие оценки? – Игнат Витальевич взял в руки чайную ложку и прокутил ее в пальцах, рассматривая.

– Просто у меня есть одна проблема. – Кир остановился у края стола и посмотрел на собеседника. – Я не чувствую почти ничего кроме страха. Люди меня пугают.

– Как это, ничего не чувствуешь? – Игнат Витальевич замер и посмотрел в глаза мальчика, продолжая держать в руках чайную ложку.

Кир взглянул прямо в глаза Приштину. Сам только что сказал, какие чувства у него вызывают все контакты, но сейчас страха нет. Возможно, впервые в жизни он спокойно говорит с человеком, с живым человеком, без привычного парализующего испуга.

– Я читал в книгах про эмоции. Когда был маленьким, и мама еще была нормальной, она помогала и объясняла многое. Но я не знаю, что такое радость, счастье, уныние, тоска. Только страх. И любопытство. Именно из-за него я начал строить реактор. Не знаю, почему так. Может быть, у меня в голове что-то поломано. – Кир глубоко вздохнул.

Игнат Витальевич промолчал, не зная что ответить ребенку. Он нагнулся вперед и положил руку мальчику на плечо, стараясь подобрать хоть какие-то слова. Но что человеку, который почти ничего не чувствует.

Неловкую паузу прервал закипевший чайник. Кир разлил по кружкам кипяток и добавил заварки.

– Так учителя. Что они хотели то? – Приштин аккуратно насыпал в чашку две ложки сахара и размешал.

– Они хотели вызвать маму в школу. Просто я почти не отвечаю на уроках у доски. Пишу всегда все правильно. Но у доски мне страшно. Я боюсь. Слишком много внимания. И не могу рассказать.

– Ты не можешь рассказать, но знаешь эти предметы?

– Да, я еще пару лет назад прочитал всю школьную программу. Скучно. Почти ничего интересного. И полезного.

– Ты прочитал пару лет назад и до сих помнишь? – Мужчина сделал пару осторожных глотков.

– Да. Я, почему-то, все легко запоминаю. Могу повторить все, что когда-то видел и читал. – Кир достал из вазы овсяное печенье и надкусил.

– У тебя фотографическая память?

– Наверное. Но я понимаю, что это не нормально. Ну, то есть, необычно. И у простых людей такого нет, и скрываю это.

– А зачем тебе реактор? Как ты его там называешь? «Лимон»? – Игнат Витальевич тоже взял печенье.

– Когда маме стало плохо, за все в доме начал платить я. Она перестала