Амир кивнул и поставил бокал на столик. Пусть даже предложение исходило от него, мысль о том, что она будет носить чужую одежду, пришлась ему не по нраву.
Что за чувство сумасшедшего собственничества? Кассандра Денисон будила в нем низменные инстинкты, которые не должен чувствовать порядочный мужчина. Амир нахмурился. С подросткового возраста у него были любовницы. Красивые, послушные женщины, которые давали ему все, что бы он ни попросил. Никогда прежде он не чувствовал себя собственником по отношению к любой из них.
— Так что это? Что за подарок? — осторожно осведомилась она, и Амир улыбнулся:
— Мазь. — Он повернулся к Кэсси, стараясь не смотреть ей в глаза. Свободное от макияжа лицо, раскрасневшиеся от горячей ванны щечки, стянутые назад блестящие волосы, заплетенные в длинную косу, — это было для него чересчур.
— Мазь? — переспросила она.
Он кивнул:
— У тебя синяки. Мазь поможет. Один из моих помощников ее принес. — Фарух захватил ее с собой, зная, что им предстоит многочасовая езда верхом, к которой он, в отличие от Амира, не привык.
— Надо просто втирать ее?
Амир кивнул; в его голове начала зарождаться интересная мысль.
— Тебе может понадобиться помощь.
— Уверена, что справлюсь сама, — поспешно выпалила она, протягивая руку.
Его пальцы сомкнулись вокруг небольшой баночки.
— И что болит?
Она опустила глаза.
— Кэсси?
Она пожала плечами:
— Бедра. Я уже сказала, что справлюсь сама.
И спина. Он вспомнил, как исказилось ее лицо, когда она попыталась встать, и как прижала руку к пояснице.
Он сделал глубокий вдох, в уме прокручивая список людей, которых он привез с собой, и отметая каждого по очереди. Чужой человек тут не подойдет. Вероятно, где-то в лагере были женщины, но он не доверял людям Мустафы. В груди у него словно засела свинцовая пуля, когда он понял, что выбора у него нет.
— Ложись на живот. Я сам все сделаю.
— Я сказала уже, мне не нужна помощь. Я…
— Не испытывай моего терпения, Кэсси. — Он не повысил голос, потому что это было лишним. Он научился говорить властно еще много лет назад. — Если не вылечить синяки, ты будешь чувствовать себя хуже. Они не дадут тебе спать.
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
— Это просто мазь, Кэсси. Просто мазь.
Она медленно выдохнула, потом еще раз, и Амир не отводил глаз от ее лица. Наконец она отвела взгляд и, не говоря ни слова, скользнула в постель. Краем глаза он увидел мелькнувшую белую кожу ног, и в глубине его души что-то зажглось, подвергая испытанию его добрые намерения. Он выждал целую минуту, прежде чем подняться. Его губы искривились в пародии на улыбку. Когда в последний раз прикосновение к красивой женщине было для него испытанием?
Он нес за нее ответственность. Ему были знакомы традиционные взгляды. Как, например, следующее убеждение — если вы сохранили кому-то жизнь, теперь этот человек принадлежит вам. На секунду он задумался о том, каково это — иметь Кэсси в своем полном распоряжении, готовую исполнять его любую прихоть. Но все было не так просто. Он отвечал за нее, и это бремя целиком лежало на его совести.
Он медленно подошел к кровати. Она лежала отвернувшись от него, укрывшись до талии тонким одеялом.
— Подними рубашку повыше, — хрипло приказал он.
С комом в горле он смотрел на то, как она извивается под одеялом, а затем задирает хлопковую рубашку, открывая тонкую полоску молочно-белой кожи.
— Хорошо, — сказал Амир, сев на край кровати и берясь за крышку баночки.
Он подумал о том, куда надо класть руки, как правильно надавливать на напряженные мышцы.
Единственная проблема заключалась в том, что, по его опыту, подобный лечебный сеанс часто приводит к другому удовольствию, обычно чувственного толка.
Кэсси прикусила губу, напряженно ожидая первого прикосновения. Может, она сглупила, доверившись ему? Да, он был ее защитником, ее спасителем. Даже сейчас сердце у нее в груди сжималось, когда она вспоминала о том, как он встал между ней и толпой. Но поставить себя в заранее уязвимое положение было для нее невыносимо.
Кэсси вспомнила, как Кертис Беван засунул руку под ее школьную блузку всего через несколько минут после того, как встал с кровати ее матери, и к горлу поднялась желчь. Она вспомнила о том, как последний ее начальник намекал, что не прочь устроить «частное совещание». О похотливом взгляде Мустафы, когда она стояла перед ним почти обнаженной. Независимо от того, как сильно болели ее новые синяки, она и правда сглупила! Ни в коем случае нельзя так сильно доверять другому человеку…
В эту минуту что-то мягкое и теплое шлепнулось на ее голую кожу.
— Я передумала. Я не хочу…
— Просто расслабься, — сказал Амир, и его рука на талии остановила ее инстинктивное сопротивление.
Осторожно и нежно он провел ладонью по ее пояснице, растирая мазь. Каждая мышца в ее теле напряглась. Кэсси слишком остро ощущала его твердое бедро рядом со своим, отделенным от него только одеялом, и свою наготу под хлопком рубашки.
— Прекрати напрягать мышцы, иначе будет больно.
— Я не знаю как.
Он вздохнул:
— Подумай о чем-нибудь приятном.
Теперь обе его руки ласкали ее спину, нажатиями пальцев и ладоней воздействуя на чувствительные места.
Кэсси закрыла глаза и коротко вздохнула:
— Ох…
Он тут же замер.
— Тебе больно?
— Нет. — Кэсси потянулась, расслабленная и довольная. — Мне… хорошо.
Лгунья. Ощущения были фантастические. Настолько, что при каждом его прикосновении она едва сдерживала порыв замурлыкать.
— Какое бедро? — Его голос звучал как-то странно. Напряженно.
— Правое.
Через мгновение он стянул покрывало пониже, но не настолько, чтобы обнажить ягодицы.
— Какое-то время будет больно. Это серьезный синяк. — На этот раз он не стал массировать это место, просто мягко погладил, втирая в кожу мазь. — Где еще?
Кэсси замешкалась с ответом, но все же решилась. Очевидно, у Амира не было скрытых мотивов.
Для него это повинность.
— Если не возражаешь… Можно немного повыше?
Не говоря ни слова, он поднял рубашку до лопаток, и Кэсси инстинктивно вжалась грудью в постель. Затем его руки оказались на ее спине, разминая напряженные мышцы. Сперва чувствовалась слабая боль, но она скоро прошла, оставив после себя только удовольствие и блаженство. Кэсси могла бы лежать так целый день, наслаждаясь упоительным массажем.
— У тебя очень умелые руки.
— Спасибо, — коротко ответил он. Очевидно, он уже наигрался в массажиста.