две большие шашки. В таком случае дымом заволокет не только весь парк, но и наш район. Тогда утром родители нас не отправят в школу, побоятся, что мы заблудимся и собьемся с верного пути. Эту мысль все нашли разумной и меня поддержали. Вечером в воскресенье мы запустили одну большую шашку в углу двора школы для глухонемых, а вторую — в углу ботанического сада. Эти углы ограничивали площадку, где находились все аттракционы. В случае расследования этого происшествия подозрение должно было пасть на глухонемых. Объём дымного вещества в одной большой шашке был, вероятно, раз в пять больше, чем в маленькой. Наверное, с помощью одной такой шашки на фронте можно было скрыть маневр танкового взвода или роты. Густой желтоватый дым валил из нее, как из трубы паровоза. В вечернюю безветренную погоду дым стелися по дорожкам парка и скоро видимость там стала метров три или пять. Как мы радовались, играя в прятки в дыму. С чистой совестью мы разошлись по домам, в надежде на еще один выходной. Утром, действительно, дым заволок наш район, но не критично, видимость на улице была наверно, метров 30. Безжалостные родители отправили-таки нас в школы. Я специально пошел через парк, чтобы посмотреть на небывалую красоту. Дым немного рассеялся, поднялся вверх и стоял в кронах деревьев слоями. Этот дым имел слабый специфический запах дуста. Видимость внизу была, наверное, метров 20. Прохожие в парке появлялись из ниоткуда и исчезали в дыму. Они спешили на работу и ругали работников парка за такую дезинфекцию. Белки, вслепую прыгая с ветки на ветку, ударялись головой о деревья и падали на землю без сознания. Вороны, гадящие людям на головы, не могли вести прицельное бомбометание. Красота ужасная! С тех пор, каждый раз, когда я вижу туман в лесу, я вспоминаю свое детство. Теперь, думаю, понятно, откуда у меня появляются слезы на глазах, когда я смотрю этот мультфильм.
Танцы
В нашем старинном парке была такая же старинная танцевальная площадка, созданная давно и по всем правилам. Размер ее был, наверное, 50 на 50 метров, в центре был абсолютно ровный танцпол круглой формы из полированного каменного покрытия. Это покрытие простояло, наверное, лет 100. Оно отлично сохранилось под открытым небом все это время, а зимой там заливали каток. Вокруг танцплощадки был красивый высокий забор из металлических прутьев с острыми наконечниками, что не давало возможности через него перелезть. В углу танцплощадки была сцена для оркестра, сделанная в виде открытой морской раковины, как в старых фильмах. При входе была касса для продажи билетов на танцы и калитка, изготовленная в одном стиле с окружающим забором. Все выглядело очень красиво и респектабельно. В хорошую летнюю погоду тут организовывались танцы, куда собирался почти весь город. Тут были и модные молодые пары, и стильно одетые городские девушки и парни, которых называли стилягами, парни и девушки с окраин города, солдаты и много другого молодого народа. За забором танцплощадки всегда собиралось много людей посмотреть на это зрелище. Особенно много зрителей было со стороны центральной аллеи. Они стояли в несколько рядов так, что к забору нельзя было протолкнуться. Каждый зритель высматривал там свое. Те, кто хотели потанцевать, приходили парами или своими компаниями, которые держались вместе и располагались ближе к оркестру. Но в основном парни и девушки не были знакомы, располагались большими группами по разные стороны площадки. Когда начинал играть оркестр, те, кто были в своей компании, быстро объединялись в пары или вместе танцевали модные тогда твист или чарльстон. Незнакомым парням приходилось идти через всю танцплощадку и приглашать незнакомых девушек. Так потихоньку заполнялся весь танцпол. Но всегда оставалось много нетанцующих девушек и парней, которые ожидали своего счастливого случая. Разумеется, на танцы ходили и мы. Ходили, когда вечерами нам особо нечего было делать. Мы занимали лучшие места за забором и могли наблюдать всю внутреннюю жизнь танцплощадки. Те, кто хотели танцевать и умели это делать, двигались в такт с музыкой, на них было приятно смотреть и было чему поучиться, особенно твисту и чарльстону. Тех, кто пришли зажиматься под музыку или найти себе приключения, музыка вообще не интересовала, и они ее не слышали. Они, щупая друг друга, топтались на одном месте и почти не перемещались. Это были не танцы, а трение двух полов о третий. Иногда это было так вульгарно, что дружинники делали им замечания. Глядя на все это, я с детства выработал стойкое отвращение к грязным танцам. Если не умеешь танцевать, не позорься, не превращайся в озабоченного топтуна, который прилюдно «…половой истекает истомою». Но нас интересовало другое. Иногда на танцах вспыхивали драки между отдельными парнями или дрались целые группы. А иногда дрались и девушки. Для усмирения драчунов на танцплощадке дежурили милиционеры, но чаще дежурили дружинники. Они стояли на входе и не пускали на танцы выпивших или пьяных. Но парням и девушкам передавали выпивку через забор, и они напивались уже на танцплощадке. Делали они это, наверное, для смелости, для разжигания своей страсти или для воспаления амурных чувств. Ведь парни, наверное, считали, что не бывает некрасивых девушек, а бывает мало водки! А если драка перетекала за забор, то тут всегда дежурил милицейский «бобик». В общем, для меня это был зверинец за забором, где великовозрастные приматы искали возможность познакомиться поближе. На месте руководства парка я продавал бы билеты на просмотр этого зверинца, а на танцплощадку пускал бы бесплатно. Со временем или страсти поутихли, или перестали пускать драчунов на танцплощадку, но смотреть там стало нечего и мы перестали ходить на танцы.
В парке, недалеко от нас, начали строить новые аттракционы. Рабочие выкопали много ям для бетонных оснований. Я, кругом сующий свой нос, обнаружил в каждой яме по многу жаб. Они, очевидно, попадали туда ночью и не могли выбраться. Это были не лягушки, а противные большие земляные жабы. Если жаб там оставить, их зальют бетоном, и они пропадут. Эту проблему надо было как-то решать. Тут я вспомнил про танцплощадку. Поговорил со своим товарищем, и он охотно меня поддержал. Я изготовил из проволоки четыре стальных шампура. На каждый шампур надел по 4–5 жаб и все оставил в ямах. Вечером мы взяли эти шампуры с жабами и выдвинулись на танцплощадку. Почти все жабы были еще живы и дергались. Когда вся площадка была заполнена танцорами, мы с тыла, «легким движением руки», отправили всех жаб в разные места