когда ты уже более-менее успокоишься. Ты ведь не глупая девушка, Кристина. И я знаю, что вовсе не плохая. Моя борьба не против тебя, если ты вдруг так возомнила. Моя борьба исключительно против твоей проклятой магии. Слишком много бед было из-за нее в прошлом, и я не допущу этого в будущем.
Вот так и напрашивается пафосное голосом героя из боевика: «Хочешь уничтожить мир? Только не в мою смену!».
Но я все же постаралась ответить без эмоций, вполне спокойно:
— Прошлое — это просто прошлое, Лиам. Ты сам сколько раз мне говорил, что магическая природа мира меняется. Так, быть может, потому и меняется, что эдаринги — это все же неотъемлемая ее часть?
Он смотрел на меня так, словно я сказала несусветную глупость.
— Кристина, как ты не понимаешь очевидного? Теперь же все стало на свои места! Я столько времени гадал, зачем же мир создал еще одного опустошителя раньше срока. А, получается, из-за тебя же и создал! Для того я и существую, чтобы не дать твоей магии натворить бед, окончательно решить вопрос с этой давно прогнившей расой. Ты так и останешься последней в своем роде.
— И как же? — мрачно усмехнулась я. — Убьешь меня? Так а чего тогда тянешь? Для чего тогда эти пляски с бубном с клеймом и прочим мракобесием?
— Я как раз и делаю все, чтобы мне в итоге не пришлось тебя убивать, — Лиам собрался всем своим терпением. — И пора бы тебе уже это понять. Ты останешься последним представителем расы, и магия в итоге исчезнет вместе с тобой.
Я, конечно, ни разу не Лекс, но даже мне уже обидно за расу эдарингов, которую Лиам так рвется изничтожить.
— Если ты вдруг не в курсе законов магии, то моя сила, стремясь к выживанию, подстроится к новым условиям. И если раньше она передавалась исключительно по мужской линии, то теперь уже от меня перейдет к моим потомкам. Так что последней я никак не стану.
Лиам снисходительно улыбнулся.
— Кристина, неужели ты допускаешь, что я этого не продумал? Законы магии я знаю куда лучше, чем ты. И хотя магия эдарингов считается неисчерпаемой, но неисчерпаема она лишь потому, что всегда восстанавливается, даже из крохотной искры. Вот только если отобрать у тебя ее всю во время зачатия, то она не успеет восстановится до той меры, чтобы хоть сколько-то перешло к будущему ребенку. А даже если что-то и перейдет, то это запросто можно отобрать еще до рождения. И как бы ни сильна была выживаемость твоей магии, но восстановиться у еще не появившегося на свет эдаринга она не может. Так что ты хоть как останешься последней.
— Ты в курсе, что тебе голову лечить надо? — я даже нервно сглотнула. До этого Лиам меня только злил, но сейчас на миг даже жутко стало. — Отбирать магию у еще не рожденных детей… Слушай, иди-ка ты лесом. И прямиком к целителю для душевнобольных. Пока что единственное зло, которое я тут вижу, это вовсе не моя магия. Это ты, Лиам.
Он перевел дыхание, ответил не сразу.
— Естественно, я не причиню вреда ни тебе, ни нашим детям, когда они будут. Наоборот, я пытаюсь уберечь тебя от этого проклятья эдарингов. И меры я принимаю соответствующие. У тебя магию уже никак не отобрать, потому мне только и остается, что ее контролировать через клеймо собственности. И еще кое-что. Рассказать о нем ты никому не сможешь. Я сделал так, что обнаружить его невозможно, и вместе с ним идет ментальный запрет на разглашение. А то на эмоциях ты запросто можешь кому-нибудь пожаловаться, а мне лишние проблемы с законом не нужны. И не стоит воображать меня эдаким чудовищем, Кристина. Меры, к которым я прибегаю, соразмерны исходящей от твоей магии опасности. Ты сама это поймешь, когда трезво обо всем поразмыслишь.
— Взаимно, Лиам, взаимно, — я все же понимала, что сейчас он действует исключительно на эмоциях.
Он разжал хватку, отпустил мою руку. Опасаясь, что это явно ненадолго, я даже задерживаться не стала, поспешила вниз по лестницы.
Вот только аж холодок пробежал от прозвучавшего мне вслед преисполненного уверенности:
— Увидимся утром.
Ага, как же! Действия зелья пока еще точно хватит, а завтра уже новое раздобуду. Как ни крути, но принимать зелье в этой ситуации — уж точно наименьшее зло.
Есть, конечно, надежда, что, когда Лиам успокоится, он поймет, насколько перегнул палку, но в любом случае лучше держаться от него подальше.
В комнату я возвращалась в подавленном состоянии. Злость, страх… Леденящее осознание, что если Лиам окончательно съедет с катушек, он ведь и вправду может сделать со мной все, что угодно!
Да, разумом я все понимала. Лиам явно накрутил себя за эти дни настолько, что уже просто потерял самоконтроль, сорвался. Может, не увидь он меня с Дэмианом, все бы обошлось и без столь кардинальных мер. А тут еще и ревность масла в огонь подлила…
Но от понимания происходящего с Лиамом легче все равно не становилось. Ни морально, ни физически. Солнечное сплетение все еще жгло… Вот чем грозит это клеймо собственности? Само название как-то хороших мыслей не вызывает. Лиам сказал, что это лишь для контроля моей магии в случае необходимости. Но уж лучше я сама все узнаю, чем приму его слова на однозначную веру.
И, конечно, вернувшись в комнату, я первым делом попыталась все рассказать. Но куда уж там! Слова будто встали поперек горла, и при попытках преодолеть этот ступор мигом начали болью пульсировать виски. Нет, все-таки Лиам — гад! Выходит, я и вправду не смогу о клейме ни с кем говорить!
— Кристин, ты чего? — озадаченно смотрела на меня Тиера.
— Чего такого тебе ректор сказал, что у тебя вид настолько пришибленный? — присоединилась Фиби. — Что там с заклятьем? Сладкая булочка благородно и чистосердечно отказался от низменных похотливых порывов?
— Если бы, — ну хоть о заклятье я могла говорить как прежде. — Якобы старался-старался, но без толку. Он вообще… — снова ступор. Видимо, про ментальное воздействие на лорда Тавера я тоже не смогу сказать. — В общем, если он на что-то и готов, то