Читать интересную книгу Шумеры. Забытый мир - Мариан Белицкий

Оставим на время поиски родины шумеров, подождём, пока сами учёные найдут верное решение, и подведём итоги тому, что нам сейчас известно.

По всей видимости, страна, откуда пришли шумеры, находилась где–то в Азии, скорее всего в горной местности, но расположенной таким образом, что её жители смогли овладеть искусством мореплавания. В этом мнения большинства исследователей более или менее совпадают. Свидетельством того, что шумеры пришли с гор, является их способ постройки храмов, которые возводились на искусственных насыпях или на сложенных из кирпича или глиняных блоков холмах–террасах. Едва ли подобный обычай мог возникнуть у обитателей равнин. Его вместе с верованиями должны были принести со своей прародины жители гор, воздававшие почести богам на горных вершинах. И ещё одно доказательство: в шумерском языке слова «страна» и «гора» пишутся одинаково.

Мнения учёных относительно того, каким путём шумеры пришли в Месопотамию, в основном тоже совпадают. Если они, как предполагают некоторые исследователи, действительно спустились с Иранского нагорья или пришли из более отдалённых горных районов, их путь пролегал через Индию, к морю, а оттуда на запад. Может быть, до них дошли слухи о стране на берегу моря, между устьями двух рек, или они просто плыли наугад в поисках земель, где можно поселиться.

Итак, многое говорит за то, что шумеры пришли в Месопотамию морским путём. Во–первых, они прежде всего появились в устьях рек. Во–вторых, в их древнейших верованиях главную роль играл Энки — мудрый, добрый бог, чей «дом» — Абзу — находился на дне океана. И, наконец, едва поселившись в Двуречье, шумеры сразу же занялись организацией ирригационного хозяйства, мореплаванием и судоходством по рекам и каналам.

Как же всё это было?

Вёсла с силой ударяются о воду. Море кроткое, тихое, ласковое. Вдали вырисовывается затянутая мглой линия берега. Не там ли, в этой дымке, совсем уже близко земля, которую они искали столько мучительных дней? Вода меняется — теперь она уже не такая прозрачная, но и не такая солёная. Гребцам становится труднее работать вёслами: они гребут против течения. Вода несёт с собой ил и делает менее солёной морскую воду. Огромные лодки с людьми и их добром тянутся длинной вереницей. Измучены гребцы, устали их жёны и дети. Много дней прошло с тех пор, как они покинули гостеприимный остров, который в воображении их потомков превратится в райский остров Дильмун. Может быть, напрасно они уехали оттуда? Может быть, надо было там построить свои жилища и остаться навсегда? В лодках немало людей, которые ропщут, жалуются на злую судьбу, на трудности путешествия, на своих вождей. Но если они хотят достигнуть цели, они должны подчиняться приказам, держаться вместе и терпеливо сносить невзгоды, голод, жажду, усталость. Впрочем, кто знает, что их там ждёт: каких людей, каких животных они встретят, какие трудности им предстоит преодолеть. Пресная вода живым потоком вливается в морскую гладь — это надежда. Сильнее налечь на вёсла? Дно лодки врезается в речной ил. Первым на берег сходит жрец. Он приносит жертву доброму богу, который привёл их сюда, и во имя этого бога принимает во владение неведомую землю, чтобы усталые путешественники могли жить на ней и трудиться во славу бога и к его радости…

А как всё это происходило на самом деле? К сожалению, мы не знаем, откуда пришли шумеры и сколько их было.

Для того чтобы продемонстрировать читателю, сколь противоречивы бывают порой позиции учёных, приведём ещё одну гипотезу. Её автор — выдающийся чешский ассириолог Б. Грозны. В 1943 г. Грозны опубликовал работу, в которой высказал предположение, что миграция шумеров в Месопотамию осуществлялась двумя волнами и что пришли они из Центральной Азии или даже с Ближнего Востока через Центральную Азию. Первая волна, по его мнению, прибыла на место в эпоху Эль–Обейда, вторая — на несколько сот лет позднее, в эпоху Урука.

Вопросы, на которые нет ответа

Воздержимся от дальнейшего нагромождения гипотез, теорий и точек зрения, потому что предполагать можно всё что угодно, хотя древние шумеры, как сказал один из специалистов, не могли одновременно жить повсюду и внезапно появиться в Месопотамии только для того, чтобы спустя пять тысяч лет заставить учёных ломать над этим голову.

Остановимся на наиболее распространённой точке зрения: первые шумеры, появившиеся в Месопотамии, составляли небольшую группу людей. Думать о возможности массовой миграции морским путём в то время не приходится. Обосновавшись в устьях рек, шумеры овладели городом Эреду. Это был их первый город. Позднее они стали считать его колыбелью своей государственности. По прошествии ряда лет шумеры двинулись в глубь Месопотамской равнины, возводя или завоёвывая новые города. Этот пришлый народ подчинил себе страну, не вытеснив — этого шумеры просто не могли — местного населения. Напротив, они восприняли многие достижения местной культуры, и то, что мы сегодня называем шумерской культурой и цивилизацией, безусловно, является общим достоянием многих народов, обогащённым и развитым пришельцами, создавшими в Двуречье большое и могущественное государство.

Спор учёных — отнюдь не оконченный — о времени появления шумеров в Месопотамии непосредственно связан с вопросом о доле их участия в формировании месопотамских культур. Мы уже говорили о различных точках зрения на этот счёт. В настоящее время на основе археологических материалов принято считать, что, придя в Месопотамию (скорее всего это произошло в эпоху Эль–Обейда), шумеры застали здесь высокоразвитую культуру. В этом мнения большинства учёных совпадают. Что же касается дальнейших событий, то о них высказываются самые противоречивые суждения. Некоторые исследователи утверждают, что с приходом шумеров начался период упадка, оскудения культуры, обусловленный насильственной ломкой обычаев, традиций, техники и пр. Предположение о насильственном уничтожении культуры Эль–Обейда, на смену которой пришли культуры Урука и Джемдет–Насра, созданные одними шумерами или, возможно, при их активном участии, в последнее время решительно оспаривается сторонниками теории «мягкого завоевания» и «сплава культур» в Месопотамии.

Нельзя не отметить, что все эти рассуждения не имеют под собой твёрдой почвы, так как основаны лишь на анализе гончарных изделий. Сравнивая форму, способ изготовления, характер отделки и орнаментации этих изделий и пр., учёные определяют последовательность возникновения отдельных культур и их взаимозависимость, хронологию тех или иных явлений, делают выводы о том, какая из двух культур, столкнувшихся в определённый период, одержала верх и подчинила себе другую. Эта далеко не новая методика не может считаться бесспорной. И всё же, поскольку наука не располагает более совершенными методами датировки событий и явлений столь отдалённой эпохи, приходится довольствоваться тем, что есть. Это одна из причин того, почему исследователи так часто меняют свои суждения. Земля открывает нам всё новые тайны, которые заставляют нас пересматривать прежние взгляды. В результате сдвигается хронология, появляются народы, дотоле неизвестные, считавшиеся более поздними или более примитивными.

Археологический материал, обнаруженный в нижних слоях Эреду, Эль–Обейда и Ура, позволяет восстановить не только древнейшую, доисторическую стадию жизни гипотетических шумеров, но и более поздние культурные периоды — периоды Урука и Джемдет–Насра.

Ж. Оатс в своём опубликованном в 1960 г. труде по доистории Эреду и Ура решительно отстаивает мысль о «преемственности керамики доисторических эпох». Изучив большое количество гончарных изделий, исследовательница установила общность ряда декоративных мотивов и т.п., тем самым доказав преемственность культур начиная от эпохи Телль–эль–Обейда. Не менее убедительным доказательством следует считать общие для отдельных культур, начиная с культуры Эль–Обейда, особенности культовых сооружений (центральный двор святилища, окружённый вспомогательными помещениями; стоящий свободно жертвенный стол; предметы культа, закопанные поблизости от алтаря; украшения на фасадах храмов). Храм, раскопанный в VI слое Эреду, мало отличается от храма эпохи Урука, построенного несколькими столетиями позднее. Культура Эль–Обейда имеет и другие общие черты с культурами, которые принято считать доисторическими, шумерскими. Это ритуальные сосуды, принесение рыбы в жертву богам, терракотовые кадильницы, использование символа змеи.

Проблема храмового зодчества заслуживает особого внимания. Ж. Оатс утверждает, что обнаруженный в VI слое Эреду храм стоял на платформе, под которой видно не менее пяти прямоугольных сооружений, образующих ступени той же платформы. Воздвигая новый храм, жители Эреду не только использовали развалины старого, но и поднимали уровень платформы так, чтобы стены старого храма оказались в пределах нового сооружения. Это заставляет думать о существовании устойчивых религиозных верований и о том, что последующие поколения стремились уберечь от разрушения и сохранить более ранние культовые здания. «Трудно предположить, — пишет Оатс, — что традиция сохранила бы местоположение храма, его культовое назначение и архитектурную форму начиная с эпохи Эль–Обейда вплоть до шумерских времён, если бы в течение этого периода произошли сколько–нибудь существенные изменения в структуре народа». Возвращаясь к анализу керамики, исследовательница с особой настойчивостью подчёркивает отсутствие каких–либо следов «иноземного вторжения» или изменений, которые нельзя было бы объяснить нормальным и естественным развитием культуры. Таким образом, один из основных аргументов в пользу отсутствия преемственности культур Двуречья — «резкое изменение стиля керамических изделий» — оказывается ошибочным, основанным на ложных предпосылках.