криками и воплями солдаты и офицеры продвигались по Минскому шоссе и по обочинам, находясь, как им казалось, уже практически в тылу русских.
На самом деле, немцы действительно находились в тылу можайской линии обороны. Но при этом сами они все больше втягивались в огневой мешок резервной группы великого князя Сергея Александровича. А ведь там, несмотря на недостачу, орудий было куда больше, чем в любой из штатных армий образца 1941 года. А еще группа поддерживалась морскими орудиями железнодорожной артиллерии и бронепоездов.
Последние существовали и в прошлой реальности, но их было мало. Недоставало ее и в этом мире. Это был слабый момент в Красной Армии вообще. Орудий калибром выше 152-мм на сухопутном фронте, что морского типа, что сухопутного было весьма недостаточно.
Но как раз попаданец, который высоко ценил крупнокалиберную артиллерию (типа БМ и ВМ) побеспокоился о ее наличии. С началом засадной стрельбы начали бить и морские 12-дюймовые пушки отдельного дивизиона железнодорожной артиллерии, и трехдюймовые морские пушки бронепоездов.
Зрелище было занимательное. Большие 12-дюймовые снаряды сравнительно медленно летели по воздуху. Медленно, чтобы увидеть невооруженными глазами, но отбежать от поражения мощных снарядов солдаты и офицеры уже не успевали и смотрели – немцы с ужасом, наши военные, если не стреляли, с восторгом.
И теперь большая масса войск танковой группы, прорывающая через линию фронта, из положительного эффекта – вместе легче, превратилось в негативный – мощные снаряды буквально перемешали вместе землю, металл и тела людей на протяжении несколько десятков метров.
Быстро началась паника. Ведь от снарядов морской артиллерии, даже от 76-мм, укрыться было невозможно. Не помогала ни танковая броня, ни земельные укрепления. Толькобежать с шоссе и надеется, что наводчики не снесут прицел в след за тобой.
Окончательным фактором в изменении настроении немцев от победоносного до панического стал полный залп «катюш» неполной бригады. Хоть ракетных установок было менее 50% от штата, но все равно их совокупный обстрел был ужасающим. Причем для обоих сторон сразу. 1941 год же!
От страшного воя и треска попятились не только уцелевшие немцы, а их было еще много, но даже наши красноармейцы. Хорошо попаданец настоятельно посоветовал (проще говоря, приказал) командирам предупредить свои подразделения, а заодно самим не боятся, но какая-то пауза возникла.
Но тем более стрельба усилилась через некоторое время. Немцы уже отступали беспорядочно, самые трусливые или, хотя бы, темные хорошо поняли, что это страшно, но бьют все-таки наши и по врагу, а тот отходит.
Эх, сейчас бы штатные самоходки, которые тоже могут ходить в атаку, хоть это им и не положено. Но в любом случае, их еще не было, где-то блуждают по железной дороге на промежутке от Урала до Москвы. Однако, в запасе у Сергея Александровича находились белоказаки. Народец этот оказался беспокойный, задиристый, были даже массовые драки с их участием. Приходилось сдерживать.
А вот теперь боевитость должна была сыграть положительную роль. Немцы, изрядно напуганные казаками в годы Первой Мировой войны, в мирное время сумели утихомириться. А вот вам снова казаки. Причем дореволюционные, кондовые, многие еще помнили, как рубили немцев в ту войну. Заодно и утихомирится немного.
Великий князь и сам решил сходить с ними в бой. Чувствовалось, не сумели сжиться с новой Родиной и не очень-то смирились с советскими (для них красными) командирами. Даже с ним, великим князем, не очень-то соглашаются.
А у него появилась новая подруга – кобыла Зорька. Кобыла, сами понимаете, не обидное прозвище, а пол лошадей. И будучи этим самым животиной, она в меру любила скакать. Так что совместим полезное с приятным. А саблю ему подарили еще в мирное время, сам С.М. Буденный! М-да, не все воевали, иногда мирились и даже, с подачи Хозяина, обменивались подарками.
Воспользовавшись некоторым беспокойством и даже беспорядком, откровенно удрал от адъютантов и ординарцев. Прямо диву можно даться, как появляются всякие паразиты, от которых потом приходится удирать.
Подъехал к расположению казачьей дивизии, причем не к штабу, а к казакам одного из полков. Те самые, уже видевшие его. Старый казак, по возрасту явно воевавший в Гражданскую войну против красных, недобро посмотрел на комиссарскую форму, буркнул:
- Что-то я, товарищ, - ядовито подчеркнул он, - никак не могу поверить, что вы великий князь. Сплошной краснюк, жидомасонская морда!
На днях именно с ним и с его кампанией, казаками такого же возраста, явные односумы, они встретились. И ведь именно с того заговорил, на чем тогда остановились. Вот ведь… суслик, скаредный, злой, но до нельзя любопытный. Семеном, вроде бы, его кличут.
- Почему же, Семен, - не принял он его точку зрения, - я есть природный Романов. Подлинный, из рода великого князя Николая Константиновича, внука Николая I. Я, кстати по родственной лестнице, по крайней мере, никак не проигрываю в правах на престол покойному императору Кириллу.
Казак искоса посмотрел на Романова. Вблизи он очень походил на последнего всероссийского императора Николая II. Настолько, что Семен не решился больше пререкаться с ним. «Кто его знает, этих господ, - по привычке подумал он, - вчера господа, сегодня товарищи, завтра опять господа? Ну их!»
- А, правда, что Кирилл приехал в Москву умирать, а Сталин сначала не принял, но потом одумался и даже сам принял его на вокзале? - спросил он немного другое.
- Эк тебя занесло-то, - аж покачал головой великий князь, - начнем сначала. Кирилл Владимирович в последние годы действительно был плох. Император не император, а дома все же помирать слаще. Он и приехал в СССР с самого же начала умирать. А товарищ Сталин и не думал противиться, тоже ведь православный. Так что жил Кирилл, правда, не как император, об этом заранее договорились, но как простой гражданин очень хорошо.
- Хех! - покрутил головой казак Семен, - слушаю я тебе, ваше величество и никак понять не могу. То ли я ничего не понимаю, то ли еще чего?
- Обманываю, что ли? - картинно на всех присутствующих обиделся попаданец. Он видел себя в зеркале в этот момент. Очень внушительно.
Казаки на самом деле заробели, один из них, стараясь быть понезаметнее, сильно дернул Семена за шинель. А тот и сам засмущался. Как никак вроде бы великого князя обозлил. Нехорошо это!
- Ты, Семен, должен понять, - излишне по господскому заговорил Сергей Александрович, - или, хотя бы, поверить – жизнь наша по велению Господней идет по кругу. Вчера императора