замуж за русского с пошлой фамилией, не дай бог, Корниенко. Но дед был очень богат и это скрасило недостатки. Его деньги до сих пор их скрашивают.
Бросает выразительный взгляд на Людочку.
— Денис! — ещё раз одергивает его отец.
— Ну и каждая купленная нами сука теперь, — опускает он взгляд на карманную собачку, — считает себя себя аристо…
Людочка с возмущением вспыхивает по новой.
— Денис, последний раз предупреждаю, — втыкает демонстративно вилку в стол его отец.
Перед нами ставят горячее.
Сергей Миронович, не сводя с меня глаз, наблюдает, как я ем.
Ну а я ем. Вкусно, в конце концов! И я дико голодна.
— Надеюсь, громких заявлений не будет, — косится он на возобновившую болтовню «не родню».
— Каких именно? — опускает руку с кусочком курицы вниз Ден.
Испортит собаку! Мы его уже два раза покормили…
Слегка шлепаю ему по пальцам, пока Буч, облизывает наши руки.
— Непоправимых, Денис, — многозначительно. — Как вы вообще умудрились?! — шипит он. — Я же решил эту проблему.
— Эм… Это ты про вазэктомию намекаешь?
Поперхнувшись, выпиваю вино залпом.
Вазэктомия… Это же… Способ контрацепции такой, да?
— Чего?! — шепчу я.
— Де-нис.
— Ну невеста должна знать, отец, тут без вариантов. Дело в том… Чтобы я не наплодил претендующих на наши деньги беспородных щенков, отец в четырнадцать…
— Тебе надоела твоя карта? — резко.
— Нет, я ее нежно люблю. Но если хочешь заблокировать…
— Разве это законно? — сглатываю я еду, вставшую в горле комом.
— Так!.. Полина, можно Вас на пять минут?
— Можно! — опережаю я опять Дениса.
Вытираю губы салфеткой. Наклоняюсь на мгновение, втыкаясь губами Дэну в ухо.
— Бить нельзя?
Ловит меня за шею, прижимается губами к лицу.
— Чтобы он не говорил… Верь в меня, пожалуйста.
Выходим в гостиную. Садимся на диван.
— Ты куришь? — достает сигары.
— Нет.
— Я буду говорить прямо, Полина. Не обессудь.
— Отлично. Я тоже.
— Денис — безответственный манипулятор. Психически неустойчивый, инфантильный, ленивый, истеричный… Его брак и наследник должны случиться только тогда, когда он перебесится. После тридцати. С девушкой нашего круга.
Ааа! Доходит наконец-то до меня.
— Нет, я не хочу сказать, что ты недостойная партия. Но в наших кругах, брак — это всегда слияние возможностей. А возможности у вас разные.
— Слияние — это как у Вас с женой?
Споткнувшись, игнорирует мой выпад.
— Шантажировать меня этим ребенком, я не позволю ни ему, ни тебе. Я просто полностью лишу Дениса денег. Без денег он ничего не стоит. И ничего не может. Щедрые шопинги и широкие жесты закончатся уже завтра. Ты же не готова обеспечивать этих двух детей сама, верно?
— Как у вас тут интересно, в высшем обществе, — оглядываю гостиную.
Взгляд застревает на тонких пиках у камина. Мне от них больно.
— И из завещания он будет полностью исключен, если вдруг пойдет против моей воли. Акции достанутся не ему. Поэтому… я предложу тебе только один раз… Сколько ты хочешь, чтобы решить проблему тихо?
— Да не утруждайтесь, Сергей Миронович. Никаких Ваших предложений я не приму. У моих будущих детей уже есть самый лучший дед, без второго мы как-нибудь обойдёмся.
Из принципа не хочется ему говорить, что никакого ребенка нет, и он гонит.
— Ты что не понимаешь, что я оставлю Дениса нищим?
— Пойдет работать…
— Что?! Мой сын?.. Вы верно бредите, милая девочка.
— Ой, а хотите мастер-класс от милой девочки? — ставлю бокал на прозрачный столик.
И не дожидаясь разрешения подхожу к камину.
Вытащив красивое поленце из стойки натыкаю его на пику. Разуваясь, встаю на один конец, и переношу свой вес на другой, балансируя, как на детских качелях. Стальная пика сгибается…
— Что ты делаешь? — поджимает рассерженно губы Сергей Миронович.
— Мастер-класс от Полины Малышкиной, как правильно любить Корниенко младшего.
Обуваюсь.
— И кстати… У нас в Спарте есть офигенный тренер! Бессо Давидович. Парни его как боженьку слушают. Знаете, в чем фокус? Он говорит, наказывать ребенка имеет право, только тот, кто его любит. И наказание ребенок принимает только от того, кого уважает. Если эти два условия не соблюдены, то ребенок и отношения с ним будут разрушены. Вот все, что вы делали и делаете с сыном — это разрушаете, а не то, что вам казалось. А деньги ваши… Они ж ему только запала для самоубиваний добавляют. Поэтому — смело лишайте. Я — за. Денис талантливый, умный, коммуникабельный, решительный… Выкрутится!
Сергей Миронович не моргая смотрит мне в глаза.
— Вы простите, что я прямо. Но Вы ведь сами захотели прямо?
Видимо, не дождавшись после обещанных пяти минут, Денис выходит к нам.
— Я надеюсь ничем Вас не обидела, Сергей Миронович?
Сергей Миронович смотрит в глаза Денису.
— После присяги и распределения Денис поедет служить на Дальний Восток, в Уссурийск, — тяжелеет его тон. — Уже этим летом. Делать блестящую карьеру на границе под руководством одного моего знакомого генерала. Бросишь спорт, поедешь с ним комаров в тайгу кормить, дочь офицера?..
Глава 12 — Выйти из матрицы
Я не хочу знать ответ на этот вопрос. Я этого ответа боюсь. Боюсь, что нет, не поедет. А ещё больше боюсь, соврет, что поедет.
Она и не должна ехать. Я ещё ничего для нее значимого и не сделал, чтобы она бросала всё… Да и я ее перед таким выбором не поставлю никогда.
— Не отвечай, Поль. Вопрос не актуальный.
— Ну, почему? Я отвечу. Я отвечу вам так, Сергей Миронович. Когда у меня будет муж и семья… Иногда я буду отказываться от чего-то ради них, иногда они ради меня. Вот так. Потому что мой путь, это тоже путь воина. И он важен.
Не соврала… Всё по-честному. Без громких дешёвых слов. Не разочаровал мой самурай!
— Это не ответ.
— Это ответ, отец. Я как раз и приехал сообщить тебе об этом. Присягу я принимать не буду. По распределению никуда не поеду. Можешь удалять меня из завещания.
Сжимает переносицу пальцами, закрывая глаза.
— Мне казалось, дети с возрастом умнеют. Но это точно не про тебя. Примешь. И поедешь. Иначе, почти три миллиона ты должен будешь выплатить за учебу в училище, если откажешься от присяги.
— Значит, выплачу.
— Да ты понятия даже не имеешь — сколько это в переложении на труд. Ты же палец о палец в жизни не ударил.
— Как и ты.
— Я работаю с деньгами.
— Ну, мутить из рубля два я тоже научился. Невелика хитрость.
— А из какого рубля теперь ты собрался мутить два?
— Какая тебе разница?
— Разница есть! Влетишь с чем-нибудь незаконным… Опозоришь семью опять.