общеимперского масштаба.
— Говорите конкретнее, — попросил Пётр Алексеевич.
— Прошу прощения за то, что врываюсь в разговор. Но давайте лучше я отвечу на все имеющиеся вопросы. Всё-таки и угроза возникла по моей вине, — перехватил я инициативу в беседе.
— Виктор Игоревич. Вы снова во что-то вляпались? — спросил Пётр Алексеевич, приподняв бровь.
— Вы даже не представляете, во что я вляпался на этот раз, — улыбнулся я, так как император был прав. Прошел всего год с момента моего появления в этом мире, а я только и делаю, что сражаюсь за своё существование.
— Вот как. Тогда присаживайтесь. Я с радостью выслушаю вашу историю от начала и до конца. — Пётр Алексеевич указал рукой на рабочий стол, за которым стояли три кресла, и я начал рассказ.
Поведал про то, как победил эпидемию одержимости. Как погнался за Игдрой и оказался в другом мире. О том, как одолел Пересмешника и прекратил тысячелетнюю войну. Как это привело к уничтожению Изиды. Про переселенцев, конечно, тоже поведал. Ведь отмолчаться уже невозможно. Орлов всё видел.
Рассказал, как дал работу переселенцам, кров над головой, обеспечил едой. Ну и закончил всё историей рода Ершовых. Ведь она и была отправной точкой текущей войны с демонами. Выслушав меня, император нахмурился, подошел к окну и посмотрел вдаль. Она молчал целую вечность, о чём-то раздумывая, а потом сказал.
Как я понимаю, императора больше всего насторожило то, что у меня есть два миллиона одарённых. Это огромная армия, которая, если не больше имперской, то вполне сопоставима с ней по размеру. Но не по качеству. Хотя качество мы подтянем. Это дело времени.
— Знаете, Виктор Игоревич, вы очень неоднозначный аристократ. По-хорошему за все ваши проступки, я должен снять с вас голову. Но мы поступим иначе. — Император выставил руку в сторону и на ней материализовался из золотого свечения кречет. Птичка такая, очень похожая на сокола. Сразу было ясно, что это его бог покровитель. — Скажи пожалуйста, замышляет Дубровский Виктор Игоревич что-то недоброе против империи или нет? Вынеси свой вердикт.
Птица заглянула мне в глаза, и я услышал в голове голос «Распахни свой разум». Улыбнувшись, я расслабился и ослабил контроль. Тёплая волна окутала меня с головы до ног, а перед глазами поплыли образы произошедшего ранее. Чёртов пернатый сломал барьер памяти, поставленный Урфином, и заглянул в такие глубины моей души, о которых я и сам не догадывался.
Я увидел своё детство, долгие сто сорок лет жизни, перерождение, всё, случившееся в этом мире. В реальном времени прошло лишь мгновение, а я заново прожил весь пройденный путь. Когда кречет закончил анализ, я надрывно дышал, а руки начали трястись. Ведь за секунду я испытал всю радость и весь ужас прожитых лет. Пернатый посмотрел на императора, и по комнате пронёсся вибрирующий голос:
— Дубровский всегда был на стороне жизни. Он справедлив и никогда не выступит против вас, если на то не будет веской причины.
— Веской? И что же для него веская причина? — спросил Пётр Алексеевич
— Геноцид, — коротко ответил пернатый бог.
— Нет, такими вещами я не планировал заниматься, — усмехнулся император. — Что ещё я должен знать?
— Дубровский действует решительно, из-за чего со стороны его поступки кажутся необдуманными. Но это не так. Виктор Игоревич действует исходя из добрых побуждений, стараясь минимизировать наносимый ущерб.
Услышав это, я рассмеялся и указал на пернатого пальцем:
— Во-во! Слушайте птичку. Дело говорит!
— П-ха-ха-ха! — не сдержался император и громогласно расхохотался. — Виктор Игоревич, вы неподражаемы. Никакого уважения к богам.
— Я уважаю лишь тех, кто доказал на деле, что заслуживает уважения, — парировал я. — Богов я повидал много, но далеко не все из них заслуживали поклонения, да и жизни тоже.
После моих слов в кабинете повисла гнетущая тишина. Которую нарушил Пётр Алексеевич.
— Да. Я помню о том, что вы убили парочку богов. И в свете этого мне интересно. Что вы думаете обо мне? — Император сложил руки на груди и выжидающе уставился на меня.
Думаешь, что он жалкий червь, заслуживающий смерти…
Пронёсся голос в голове, и я силой воли подавил его. Удивительно, что бог покровитель императора не записал меня во враги рода человеческого из-за сердца проклятого. Впрочем, этот артефакт ранее, до его похищения, успешно использовался императорским родом, и никого это не коробило.
— Что думаю? Думаю, что вы человек чести. Поступаете по совести и разуму, — честно ответил я и, не удержавшись, добавил. — Правда, в министерствах у вас полнейший бардак. Да и в муниципальных управлениях — печаль. Дороги разбиты, медицина…
Пётр Алексеевич поднял руку, останавливая меня.
— Не давите на больную мозоль. Я знаю, что есть над чем работать, и в ближайшие годы многое изменится. Но сейчас не об этом. — Он подошел ближе и остановился в метре от меня. — Виктор Игоревич, мне нравится, что вы не боитесь говорить правду. По крайней мере то, что считаете правдой. Думаю, что вы будете чертовски полезны для империи. — Он перевёл взгляд на Орлова и добавил. — Данила Андреевич, возьми два Иерихона, пятьдесят тысяч гвардейцев, и отправляйся вместе с Дубровским… — усмехнувшись, он добавил. — В Дубровку. Ох и название, совершенно не скромное. Я — император, и то даже мысли не было переименовать столицу в Кречетовку.
— Это была не моя инициатива, — улыбнулся я.
— Ага. Так я и поверил, — хмыкнул Пётр Алексеевич. — Нужно откинуть демонов обратно в их измерение и закрыть портал. Можешь забрать с Японского направления сотню гаубиц и пятьдесят танков.
Орлов тут же напрягся.
— Пётр Алексеевич, это же неимоверно ослабит оборону границы.
— Не ослабит. Благодаря Виктору Игоревичу, у нас с японцами наконец-то потеплели отношения. Сегодня звонил император Муцухито, выразил благодарность за то, что в нашей стране родился и вырос такой замечательный Дубровский. — Император посмотрел на меня одновременно с укором и одобрением.
Из-за