Читать интересную книгу Третья версия - Леонид Медведовский

— А ты?.. А ты?.. — не смея вымолвить смутной догадки, повторяла Ирина.

— А что я?.. Я… я… Встал. И ушел. Даже дверью не хлопнул. А стоило…

Пухова прижала к лицу ладони.

— И после этого Полина исчезла. Да?

Ирина замолчала, с тоскливым страхом глядя на Олега. Не выдержав томительной паузы, Крутов спросил испуганно-приглушенным шепотом:

— Ну, а при чем тут я? Я-то тут при чем? В комнату заглянула дежурная.

— Олег Аркадьевич! Срочно к директору! — И скрылась.

Ирина обвила его шею руками.

— Алик, родной мой, что ты натворил? Что же теперь будет?

Крутов вскочил и стал лихорадочно натягивать плащ. Потом бросился к дверям.

— Алик, куда ты? Олег обернулся.

— Спросят, где — ты ничего не знаешь!

У выхода его встретил курсант Белухин — сама учтивость и любезность.

— Товарищ Крутов? Олег Аркадьевич? Вы, должно быть, заблудились. Или ошиблись дверью. Кабинет директора — на втором этаже. Там вас ждет капитан Мороз.

Крутов зыркнул затравленным взглядом и поплелся к лестнице, ведущей наверх. Где-то на середине его догнала Ирина. Припав к плечу, горячо зашептала:

— Алик, милый, обещаю — я дождусь тебя. Сколько надо, столько и буду ждать. Ты только не бросай меня, ладно? Я так боюсь одиночества. — И заплакала.

Олег судорожно гладил ее волосы, целовал мокрое от слез лицо.

— Ну, что ты, что ты, Иришка? Успокойся! Все выяснится…

Директор встретил Крутова растерянно-боязливой улыбкой.

— Олег Аркадьевич, дорогой, с вами хочет побеседовать капитан Мороз. Из ОБХСС почему-то… Думаю, здесь какое-то недоразумение. Я вам больше не нужен? — обратился к Морозу.

— Спасибо. Когда мы кончим, я позвоню дежурной. Капитан пригласил Крутова сесть, спросил напрямик:

— Прежде всего, Олег Аркадьевич, мне хотелось бы уточнить: где вы были в июне тысяча девятьсот восьмидесятого года?

Крутов помолчал, вспоминая.

— Столько лет прошло, разве упомнишь… Впрочем, извольте! В восьмидесятом, летом, месяца не помню, я вместе с ансамблем был в Ярославле, мы там выступали на конкурсе вокально-инструментальных ансамблей. Заняли четвертое место.

— Из Ярославля возвращались самолетом?

— Естественно. Вот только месяц из головы выскочил.

— Я напомню. Вы прибыли оттуда во вторник, семнадцатого июня, в двенадцать часов тридцать минут.

— И чем же знаменательна эта дата? — искренне удивился Крутов.

— Да как вам сказать?.. — Мороз пытливо взглянул на музыканта. — Не каждый день привозят на самолете сто тысяч рублей. Вот нас и заинтересовало: откуда у скромного руководителя ансамбля, получающего девяносто рэ в месяц, такие деньги?

Крутов обомлел.

— Да вы что? Будь у меня хоть половина, хоть четверть этих денег, стал бы я мыкаться по знакомым да по любовницам?

— Про любовниц мы уже наслышаны, это нас не интересует. А вот откуда деньги, придется рассказать.

— Да что рассказывать? — надрывно закричал Крутов. — Нет у меня таких денег и не было никогда!

— Что нет сейчас этих денег, верю. Потому что в данный момент они у нас. А вот что не было… — Мороз вытащил из-под стола и поставил перед Крутовым спортивную сумку.

— Ваша?

Олег Аркадьевич смотрел на сумку неподвижным, оцепенелым взглядом — да, он видел ее в то роковое воскресенье в доме Полины… Провел рукой по глазам, но видение, преследовавшее его все последние дни, не пропадало: безжизненно сползающее по стене тело… и этот жуткий стон… Зачем он так сильно отшвырнул ее тогда?.. Но ведь была самозащита… Она первая вцепилась ему в волосы… А потом он сбежал… Оставил ее одну… беспомощную… умирающую…

— Повторяю вопрос: ваша сумка? Кругов вздрогнул, словно очнувшись.

— Н-нет. Н-не моя.

— Глупо отпираться, Олег Аркадьевич! В боковом кармашке этой сумки мы обнаружили багажную бирку, по которой и вышли на вас.

— Сумка не моя. Я брал ее на время.

— У кого?

Крутов молчал, плотно сцепив зубы. Чувствовалось, что он лихорадочно прокатывает в мозгу возможные последствия своего ответа. Мороз отметил дрожливое притопывание ногой. «Нервы? Или музыкантская привычка отбивать такт?»

— Я спрашиваю еще раз — у кого? — Сурово спросил, напористо, таким Белухин своего наставника еще не видел. — И не вздумайте пудрить мне мозги, Крутов, мы проверим каждое ваше слово. Итак?

— Я скажу, скажу. Только вы не подумайте… Это не мои деньги, я не виноват…

— Фамилия владельца сумки?

— Дорошина Полина Гавриловна.

— Где живет? Быстро адрес! Не придумывать!:

— Красногорская, семь «а».

Мороз написал на бумажке фамилию и адрес, отдал курсанту. Белухин пошел звонить в адресное бюро.

— Объясните, Крутов, что связывает вас с Дорошиной?

— Видите ли, одно время я снимал у нее комнату…

— Дальше!

— Потом ее дочка Таня подросла, и я счел неудобным…

— Вы или ваша хозяйка?

Олег Аркадьевич увел глаза в сторону.

— Не помню. Разве это так важно?

— Сейчас нам все важно, Крутов. Итак, вы утверждаете, что сумка принадлежит Дорошиной Полине Гавриловне, что вы взяли ее на время и после возвращения из Ярославля вернули хозяйке. Пустую, естественно.

— Да, все так и было.

— Что ж, будем проверять. Мы должны убедиться в правдивости ваших слов. А до выяснения всех обстоятельств вам придется немного задержаться у нас.

22

Крутова доставили в управление и поместили в изолятор временного содержания. Дежурный сообщил Морозу: звонил директор универсама Чеботарев и просил передать, что его дочка Иола вспомнила: тетрадь со стихами Марины Цветаевой она дала переписать своей соседке по парте Танечке Дорошиной. А вот вернула ли подружка тетрадку, она не помнит. Живет Таня Доро-шина в доме номер семь «а» по Красногорской улице.

— Чуешь, стажер, как все стягивается? Адрес владельца сумки подсказывают нам со всех сторон: Красногорская, семь «а». Больше медлить нельзя, поехали! Только ты вот что, Коля, переоденься. Хватит тебе в мундире щеголять — на задание едем.

Через полчаса они входили во двор, в глубине которого располагался солидный кирпичный особняк.

— Суду все ясно, товарищ капитан! — убежденно заявил Белухин. — На этот раз ошибки не будет. Ее это деньги, Дорошиной. Смотрите, какой домище отгрохала!

— Возможно, возможно, — говорил Мороз, приглядываясь к дому. — Больше всего меня убеждает пересечение багажной бирки и тетрадной обложки. Тут уже не слепой случай, тут — строгая закономерность.

— Какие могут быть сомнения? Ее это деньги, ее!

— Или его, — раздумчиво сказал Мороз. — Не здесь ли живет очаровашка Танечка, о которой так красочно поведал нам директор очага культуры?

Правым краем двора он осторожно приближался к дому. Белухину сделал знак, чтобы тот подходил с другой стороны. Они сошлись у деревянной двери с массивными коваными скобами. Мороз нажал кнопку, звонок прозвучал одиноко и сиротливо.

— Давай обойдем вокруг дома, — предложил Мороз. Обошли. Снова сошлись у дверей.

— Тихо, пусто, мрачно, — подытожил курсант. — Придется опрашивать представителей местного населения.

— Как, как? — засмеялся Мороз. — А, понял, это ты в учебнике вычитал.

Из соседнего двора выехала на велосипеде и покатила по тротуару девочка лет девяти. Тоненькая рыжая косичка порывисто трепетала за ее худенькими плечиками.

— А вот и местное население. — Мороз поправил галстук и вышел из калитки. — Здравствуйте! Можно с вами побеседовать?

— А вы кто? — бдительно спросила девочка, спрыгнув с велосипеда.

— Мы из домового комитета, — не моргнув глазом, ответил Мороз. — Проверяем исправность кранов.

— Ой! Так вы и у нас посмотрите! У нас в ванной смеситель барахлит.

— Непременно! — Мороз повернулся к практиканту, одетому в легкий спортивный костюм из плащевой ткани. — Товарищ Белухин, возьмите на карандаш! — И снова обратился к девочке: — Вас, простите, как зовут?

— Нелли.

— Вы живете в соседнем доме?

— Да, — ответила Нелли. — Только мне еще никто не говорил «вы».

— Мы — люди официальные, — посмеиваясь, объяснил Мороз. — Скажите, Нелли, где сейчас Полина Гавриловна? Мы ей звоним, звоним, а никто не открывает.

— Не знаю, — тряхнула косичкой Нелли. — Я сама ее давно не видела… Вообще-то тетя Поля собиралась в отпуск. Но обычно она предупреждает, чтобы мы присмотрели за домом.

— А дочка где? — поинтересовался Белухин.

— Таня? — повернулась к нему девочка. — Она где-то в районе. В студенческом стройотряде.

— Значит, тетя Поля, по-видимому, уехала в отпуск, Таня — в районе, и все эти дни в доме никого не было. Так, Нелли?

— Как будто никого. Хотя… Позавчера мы праздновали оловянную свадьбу — десять, лет, как мама с папой поженились. Гости разошлись поздно. Я помогала маме мыть посуду, потом пошла выгулять собаку. Смотрю — у тети Поли сквозь шторы свет просвечивает и вроде ходит кто-то. Я звоню — никто не открывает. И Тоби, это песик наш, лает, аж заходится, будто за дверью стоит кто-то… Мне стало страшно, и я убежала. Странная история, правда?