шкафу завалявшийся с незапамятных времен журнал ЗОЖ («Здоровый Образ Жизни»), где рассказывалось о методе Шевченко. Пожелтевший экземпляр воспринял, как перст Божий.
Рак, по Шевченко, излечивался с помощью эмульсии из растительного масла и водки. Вышел на сайт в Интернете и загорелся. Описание успешных примеров возымело свое действие. Подкупила не столько широкомасштабная реклама, сколько бескорыстность подачи материала, то есть не требовалось никаких денег.
Съездил, наконец, в церковь, внес пожертвование на проведение молебна. Поговорил с тетей Зоей. Она сказала:
– Вова, ты, как Вера выпишется, привези ее сюда обязательно. Анастасия Викторовна (матушка) как раз в субботу будет совершать крещение. Покре́стим твою Веру. Некрещеной нельзя. Привези сюда. Обязательно привези.
– Хорошо, привезу, – тетя Зоя улыбнулась в ответ, затем подала мне небольшой пакетик с желтоватыми шариками и пояснила:
– Это ладан. Придешь домой, благословись, зажги древесных углей в баночке, насыпь туда, и с восточного угла обойди все комнаты по часовой стрелке.
Вернувшись из церкви, я нашел в гараже древесный уголь, припасенный для шашлыков, соорудил из консервной банки примитивную ладанку. Придя домой, зажег в ней уголь. Когда уголь разгорелся, стал подкладывать шарики, проходя по комнатам. Ладан дымился, обдавая благоуханным запахом каждый уголок.
Ежедневно я приезжал в больницу. Палата, в которую поселили Веру, располагалась на первом этаже в сквозном коридоре. Досадная стукотня перфоратора, заставленные мебелью стены, равнодушие санитарного персонала – вся обстановка больницы свидетельствовала о незавершенном ремонте. Обширная палата была под завязку забита больничными койками. Когда я приходил, Вера поднималась, усаживалась на кровати, я подсаживался рядом. Разговаривали полушепотом, то и дело оглядываясь.
– Вон видишь, девушка лежит под одеялом? – Вера кивнула на противоположный угол.
– Как можно увидеть, если она под одеялом? Может это старушка от врачей прячется, – пошутил я. Вера посмотрела на меня укоризненно.
– Я тебе говорю! Верь, значит.
– Верю, Вера, – я улыбнулся.
– Красивая очень. У нее рак костей. Страшные боли в ногах. Слышно иной раз как скрипит зубами. Представляешь, ни разу не застонала. Вот какая!.. – Вера помолчала. – Похоже, недолго ей осталось. Сестра родная к ней придет скоро. Похожа на нее. Жалко девушку, двадцать один год всего. – Вера окинула взглядом палату и добавила, потупившись: – Тут все безнадежные… – У меня в ответ чуть было не вырвалось: «и ты, что ли?», но язык не повернулся так переспросить. Я неловко съехал с тяжелого вопроса.
– Да-а-а… Жалко. Молодая, жить да жить еще, – и потянул руку к сумочке. – Помнишь, мы выписывали газету ЗОЖ?
– Помню, – ответила Вера. Я достал старенький вестник, показал.
– Нашел неожиданно. Тут написано, как надо лечить рак, – Вера глянула на меня недоверчиво.
– Опять какую-то ерунду выдумал.
– Почему сразу ерунда? Ты послушай. Метод Шевченко. Водка с нерафинированным растительным маслом смешивается в определенной пропорции. В масле есть линолевая кислота и витамин Е. Образуется эмульсия. Она помогает справиться с раком.
– То-то, смотрю, все вылечились, – Вера вскинула руку, показывая на соседей.
– Давай попробуем. Хуже все равно не будет. Знаешь сколько примеров, когда уже, казалось бы, безнадежные вставали на ноги.
– Водку?.. Пить?.. Вова, ты почему всему веришь?
– Там надо-то всего по тридцать граммов три раза в день выпивать. Живой пример, хочешь, расскажу.
– Нет, не надо, – я засунул газету в сумку и решил действовать тихой сапой.
В конце октября Веру выписали. Разговор с врачом, Нечаевой Татьной Гавриловной был откровенным. Она усадила меня за стол напротив, и начала, по-свойски, «издалека».
– Не буду скрывать, скажу сразу: ваша жена умрет. Когда? Не знаю. Может быть, через два месяца, может, через месяц, – врач не церемонилась. Я делал вид, что слушаю. И даже на самом деле все слышал. Собеседница говорила про три вида рака, про то, что у моей жены рак оказался на редкость злой, что сделай ей сейчас химию – это только подтолкнет ее, потому что организм ослаб. Слушал, а состояние было такое, будто слушая ее, сидел под водой в закрытой бочке.
– А почему после пятой химии ее выписали в удовлетворительном состоянии, – я делал хорошую мину. – Что случилось после шестой химии? Метастазы пошли дальше? Или, как это называется, посевы?
– Да, посевы. Это и есть метастазы. Они по-разному проявляются. У вашей жены асцит: в животе жидкость скапливается. Она у здоровых тоже имеется, как смазка нужна между органами. Но у здоровых ее немного, она выводится. А при асците ей деваться некуда, поэтому живот начинает раздуваться. – В груди у меня зажгло. Почувствовал, будто проваливаюсь куда-то и все ждал в падении, когда же дно.
– Позвонить можно будет? Если что…
– Да, да, звоните. Можно еще жидкость удалить, если понадобится. Вот мой телефон, звоните, – я взял визитку. – Злой рак, к сожалению, оказался. Мы его так зовем. Он вообще-то не должен быть у вашей жены. Это большая редкость. Но вот так случилось. В легкие стало распространяться. Мы пишем: «Плеврит». Скажу вам, мучиться она не будет.
– Почему не будет? – переспросил я, как будто всего-то только это и интересовало, а сам боялся упасть, вставая со стула.
– В таком состоянии умирают легко. Легкие не болят, поэтому она мучиться не будет, – я вдруг вспомнил одноклассника, который умер от рака легких около десяти лет назад. Так легко умер, как он умел ловко пепел с сигареты стряхивать: мизинчиком.
– Знаю, не болят, – почувствовав тошноту, я приложил ладонь к левой груди, незаметно помассировал.
– Шестую химию ей поставили самую сильную, – сказала врач. – Теперь делать еще одну химию, значит окончательно добить ее.
– Зачем самую сильную, ведь у нее после пятой химии было удовлетворительное состояние? – Татьяна Гавриловна помолчала. Затем продолжила:
– Не буду вас успокаивать, но вы должны быть готовы, – женщина предупреждала. Видела ли она мою растерянность? Скорей всего, да. Но, что поделаешь, работа такая: всех не утешишь.
– Метод Шевченко кому-нибудь помог?
– Да что вы говорите!? Я понимаю, трудно смириться с этим. Никто еще злой рак не вылечил. Пытаются, какие-то яды там, сулему, медный купорос впихивают себе. Ну, вы представляете? Здесь их отравили химией, да еще сами добавляют. Какой организм выдержит?
– Значит, позвонить вам можно?
– Конечно, можно. Выписку подготовлю, заберете послезавтра, – врач поднялась со стула.
После беседы, повез Веру домой, про крещение и не подумал. Да она бы и не смогла уже: физически ослабла очень. В машине Вера посмотрела на меня испытующе, спросила несмело:
– Что сказала?
– Ну ее, Вера.
– Умру?
– Ничего подобного! Мало ли чего они там не говорят!.. – Вера улыбнулась. Горько улыбнулась. Отвернулась затем.
Нищий бережно монету
Гладит грубою рукой.
Так и есть: заначки нету,
Дать бедняге на пропой.