Читать интересную книгу Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита - Владимир Контровский

Офицеры на мостике «Эдгара Кинэ» молчали. Они были военными профессионалами и отлично знали, что любой из четырёх кораблей Хиппера превосходит по огневой мощи оба французских крейсера вместе взятые, не говоря уже о том, что снаряды французских 194-мм пушек не могли пробить немецкую броню.

– Полный вперёд! – приказал Сенэ. – Огонь по головному германцу! Если нам удастся сократить дистанцию, мы пощекочем ему брюхо. И отгоним лёгкие крейсера немцев – они режут англичан, как волки овец.

– Это самоубийство, господин адмирал, – тихо сказал командир крейсера. – Немцы утопят нас за четверть часа – повторится то же, что было в бою при Фольклендах.

– Капитан Ренэ, – мягко, но с убийственной безжалостностью произнёс адмирал Сенэ, – одиннадцать лет назад я командовал стационером «Паскаль» в корейском порту Чемульпо. И я видел, как русский крейсер «Варяг» шёл в бой, навстречу целой эскадре японцев. Это были настоящие моряки… Там, – он ткнул зажатым в руке биноклем в дымный горизонт, – гибнут люди, которых мы должны прикрывать. А вот там, – Сенэ махнул в сторону кормы, – идёт через Ла-Манш караван войсковых транспортов. Вы представляете, капитан, что будет, если эти плавучие германские чудовища до него дорвутся? Мы военные моряки Франции, и мы исполним свой долг!

…Когда первые французские снаряды упали у борта «Лютцова», немцы, отставив в покое дрифтеры, устремившиеся к спасительному берегу, перенесли огонь на «Эдгар Кинэ». Бой был жестоко неравным: германские снаряды легко прошивали шестидюймовую броню крейсера, раскалывали его орудийные башни, срезали трубы, разносили надстройки, рвали металл палуб. Из разодранных магистралей со свистом вырывались струи пара, заглушая крики обваренных людей. «Эдгар Кинэ» вспыхнул от носа до кормы, и чёрный дым окутал корабль погребальным саваном. Получая попадание за попаданием, французский крейсер медленно кренился, глотая воду пробоинами, и, продержавшись под шквальным огнём около получаса, затонул. Спастись удалось немногим. Контр-адмирал Виктор Сенэ погиб вместе со своим кораблём[13].

Горящему, но сохранившему ход «Эрнесту Ренану» удалось уйти – германцы не стали его преследовать, опасаясь атак французских миноносцев, кидавшихся вперёд очертя голову (миноносец «Этандар» был потоплен прямым попаданием, но остальных это не остановило). Не рискнули немцы и углубиться в Ла-Манш: фактор внезапности был потерян. Адмирал Хиппер не знал, какие силы противника могут встретить его за белыми скалами Дувра, но предпочёл не рисковать. Не пошёл он и к устью Темзы: соваться в её эстуарий, на минные поля и под плотный огонь береговых батарей (не зная, какие корабли англичан могут подойти с севера) было бы сущим безумием. В конце концов, задача набега выполнена: дуврский патруль разгромлен (на дно отправилось по меньшей мере четыре десятка дрифтеров), оба берега Канала объяты паникой, да и потопленный французский крейсер тоже чего-то стоит. Не надо жадничать, лучшее – враг хорошего.

Германские крейсера легли на обратный курс. Немцы не меньше британцев берегли свой флот и не хотели рисковать попусту.

* * *

– Вот он, этот их чёртов Большой Флот! – воскликнул Йоганн Шписс. – Атакуем!

Возбуждение командира «U-39» было понятным: в его поле зрения один за другим выплывали громоздкие силуэты дредноутов. Туман скрадывал их очертания, однако Шписс, прошедший хорошую школу на борту «U-9», будучи старпомом у самого Отто Веддигена, лучшего аса-подводника германского флота, вызубрил контуры вражеских кораблей и мог узнать почти любой из них если не с первого, то со второго взгляда.

– «Бенбоу», «Император Индии», – произносил он вполголоса, припав к перископу, – за ними старички: «Беллерофон», «Сьюперб», «Темерер», родные братья «Дредноута». И сам он наверняка где-то здесь – он ведь тоже входит в состав 4-й линейной эскадры. Так, а это у нас кто? «Эджинкорт», больше некому – только он один имеет семь башен главного калибра.

«U-39» действительно встретилась с 4-й эскадрой линкоров Гранд Флита, вышедшей в море для поддержки адмирала Битти. Четыре его линейных крейсера – «Тайгер», «Принсес Ройял», «Индифатигэбл» и «Острелия» – были усилены быстроходными дредноутами «Куин Элизабет» и «Уорспайт», недавно вступившими в строй; их присутствие обеспечивало Битти перевес над Хиппером, однако Адмиралтейство сочло нужным подкрепить «кавалерию» 4-й эскадрой, чтобы не оставлять немцам ни единого шанса – англичане были уверены, что линейные крейсера Хиппера огибают Шотландию, направляясь в Ирландское море. И восемь дредноутов последовали за «кошками» Битти, копя в орудийных стволах боевую ярость.

Германская субмарина «U-39»

Йоганн Шписс стал командиром «U-39» недавно, и новая лодка по сравнению со старушкой «U-9» казалась ему крейсером. Субмарина так называемой серии «тридцатых», «U-39» была вооружена четырьмя 500-мм торпедными аппаратами (два в носу и два в корме) и 88-мм палубным орудием, вполне подходящим для расстрела торговых судов. Правда, из-за большого расхода топлива и низкой надёжности дизелей далеко в Атлантику «тридцатые» не забирались, но в Ла-Манше и в Северном море они чувствовали себя как дома: для «северной засады» у берегов Шотландии эти лодки подходили как нельзя лучше. А старший лейтенант Йоганн Шписс жаждал встречи с английскими дредноутами, чтобы отомстить за гибель своего бывшего командира – 25 марта 1915 года «U-29», которой командовал Отто Веддиген, встретилась с Гранд Флитом, вышедшим в море для испытаний нового линкора «Уорспайт», и погибла со всем экипажем под форштевнем «Дредноута». И теперь Шписс высматривал среди неясных серых теней силуэт «первенца» лорда Фишера, чтобы всадить в него торпеду.

Шписс был увлечён своим занятием, то и дело поднимая перископ, как вдруг по его хребту дыханием близкой опасности пробежала ледяная струйка.

– Погружение! – выкрикнул он, ещё не осознав, что же его встревожило. – Глубина – тридцать метров!

Наверху нарастал грохочущий гул, как будто там катилась каменная лавина. Лодку сильно качнуло, Шписс едва устоял на ногах. «Вот так, наверно, и погиб Отто, – мелькнуло в его мозгу. – Увлёкся атакой, и не заметил, как попал под таранный удар. И «Дредноут» растоптал его лодку как носорог крота…».

Грохот винтов удалялся – линейный корабль «Эрин», заметивший перископ «U-39», промахнулся. Вытерев вспотевший лоб и мельком взглянув на бледные лица подчинённых, Йоганн Шписс стиснул зубы и снова припал к окуляру. Медлить было нельзя – субмарина была обнаружена, и новая атака могла последовать в любую секунду. Характерный силуэт «Эджинкорта» висел в перископе – до линкора было каких-то восемьсот ярдов, – и командир «U-39» разрядил в него носовые торпедные аппараты. Обе торпеды попали в цель. Линкор повалился на борт, но наслаждаться этим волнующим зрелищем командир «U-39» не стал: эсминцы охранения кинулись к субмарине со всех сторон, и надо было уносить ноги.

Заказанный в своё время Бразилией и носивший «девичье» имя «Рио-де-Жанейро», «Эджинкорт» строился для Латинской Америки. Его подводная противоминная защита была облегчённой – попадания двух крупнокалиберных торпед оказались роковыми для бывшего «Султана Османа I»[14]: «Дворец Джинна»[15] опрокинулся и ушёл под воду. Потеряв след лодки-убийцы, британские эскадренные миноносцы занялись спасением людей: вода у Оркнейских островов в любое время года мало подходит для купания.

Британское Адмиралтейство выразило восхищение мужеством французских моряков, проявленным ими в бою при Па-де-Кале. Однако французы воздержались от соболезнований по поводу гибели «Эджинкорта» – они считали, что называть корабль именем деревушки, у которой во время Столетней войны англичане нанесли жестокое поражение французам, есть прямое оскорбление союзника.

Дредноуты Гранд Флита без дальнейших приключений вернулись в Скапа-Флоу, а крейсера Хиппера – в Вильгельмсхафен.

Война продолжалась.

* * *

Несколько слов, произнесённых в будуаре парижской куртизанки, привели к гибели многих сотен людей.

В 1916 году Мата Хари была арестована по обвинению в шпионаже и расстреляна по приговору французского военного суда. Суд был закрытым, и приговор привели в исполнение без проволочек. Согласно вердикту, Мата Хари работала сразу на две (или даже на три) разведки – на французскую, германскую и английскую, – но её шпионские заслуги были явно преувеличены. Да, она была виновна – косвенно – в гибели моряков крейсера «Эдгар Кинэ», линкора «Эджинкорт» и дрифтеров дуврского патруля, но говорить о том, что танцовщица «восточного стиля» нанесла Антанте стратегический ущерб, было бы неверно.

Основная причина закрытого суда над Матой Хари и её скорой казни состояла в том, что любвеобильная куртизанка знала кое-какие тайны парижской элиты, и очень многим не хотелось, чтобы эти «скелеты из шкафов» вытащили на всеобщее обозрение. И была ещё одна причина, о которой говорили исключительно шёпотом.