Читать интересную книгу Мостики капитана - Юрий Горюхин

— Вероник, не надо было нам пить.

— Твоя Вероника с кем-то другим трахается.

Тьфу, дурак! И как я мог так.

— Это я это… Ты извини, все в голове перемешалось, ты извини, просто это…

— Да мне плевать.

— А тебя как зовут?

— Андромеда.

— Андромеда? — папа увлекался мифологией?

— Нет, обсерваторию сторожил — зови Анечкой.

* * *

Я проснулся в семь утра, очень небрежно умылся, поставил чайник и пошел будить мою ночную фею. Фея намотала на себя одеяло с простыней и накрылась сверху подушкой.

Как же она говорила ее зовут? Сильфида, Клеопатра, Джульетта или, может быть, Пенелопа? Все равно наврала, наверно.

— Вставай, Брюнхильда, мне на работу пора!

— Какую работу?!

Если бы я знал какую.

— Вставай скорее — опаздываю!

— Не ори, сейчас встану.

Кокон из постельного белья развернулся, и я подумал, что можно на некоторое время и задержаться, но утомленный за ночь организм как-то меня не поддержал, и пришлось нервно шагать из комнаты в кухню и обратно.

— Выпьешь?

— С утра не пью.

— Молодец — у тебя еще все впереди.

— Пошел ты.

— Нет, дорогая, мы пойдем вместе.

Я грубовато дернул за руку мою ненаглядную, потому что раннее утро редко красит женщину, даже в ранней молодости.

На крылечке мы оба защурились от яркого утреннего солнышка, застенчиво улыбнулись друг дружке, я заплел косичку моей сестренке, она сняла все соринки с моих лацканов, мы нежно прикоснулись друг к другу щеками, порозовели от смущения, а потом голубой маленький автомобильчик увез мою маленькую в неизвестном направлении. Я посмотрел ему вслед и пошел.

* * *

Сначала я думал, что я пошел к Георгию Григорьевичу, потом мне показалось, что я иду к школьному товарищу, потом я был уверен, что на бирже труда запишусь в безработные, но когда я сел на облупленную скамейку, то кисло и немного презрительно сам себе усмехнулся.

А вдруг она уже ушла?

Вышло восемь человек, зашла пухленькая старушка с пухленькой лохматой болонкой.

Если сейчас выйдет женщина — пойду домой, если мужчина — еще подожду чуточку.

Строгая женщина в дорогом и теплом не по сезону костюме — беспринципно остался сидеть.

Да, это она выпорхнула, то есть осторожно сошла со ступенек.

— Привет…

— Привет, вот поджидаю тебя.

— Зачем? Мне на работу пора.

— Я тебя провожу.

— А мне недалеко — через квартал направо.

— Ну и что.

— А ты что не на работе?

— Я сейчас в отпуске.

— А кем работаешь?

— Геологом.

Кем? А почему, собственно, не космонавтом? Хотя, романтика, тайга, костер, гитара, схватки с браконьерами, охота на медведей с одним ножом в руке, залежи алмазов, платины, золота и подруги трудовых будней без комплексов.

— Плохая профессия — никогда дома не бывают.

— Да, я тоже так думаю и после отпуска переведусь в управление — хватит, помотался.

— Так ты, наверно, потеряешь в зарплате?

— Не так чтобы очень, но все же.

Не слишком ли много вопросов? Пора перехватывать инициативу.

— А ты чем занимаешься?

— Я бухгалтер в фирме Инко. Мне предлагали замом главбуха, но я отказалась — зарплата почти такая же, а ответственность гораздо больше, а потом Татьяна Савельевна говорит, что лучше сейчас все снизу досконально узнать, чтобы потом можно было на любой вопрос знать ответ, а то у нас была экономист — не знала, на какой счет хозрасходы списывать.

Чтобы ее такое спросить по профилю?

— А сложно годовой баланс сдавать?

— Если в течение года бухгалтерия велась аккуратно, то не очень. Тут ведь еще многое от налоговой зависит.

— Понятно. Пойдем сегодня куда-нибудь?

— Куда это «куда-нибудь»?

— В кино.

А ходят ли сейчас в кино?

— Я не знаю.

— Ты во сколько заканчиваешь работать?

— В пять, но я не знаю.

* * *

У Георгия Григорьевича было шумно. Я потолкался около стола играющих в карты, перекинулся парой фраз со знакомыми и хотел уже незаметно исчезнуть, как Георгий Григорьевич поманил меня пальцем:

— Витек! Прокатись с Толиком до Лени Коромыслова, а потом, как обычно, по всем точкам…

Не хватало мне еще Толика, вообразившего месяц назад, что я сплю с его толстой, вечно пьяной женой Алисой.

— Но…

— Надо, Витек, надо.

— Мне до шести хотелось бы освободиться.

— Освободишься. Толик, вы успеете до шести?

— Нет.

— Я же говорил, что успеете. Ну с богом.

Толик нахмурился и, ни с кем не попрощавшись, вышел.

— Догоняй, Витек, — «форд» — голубой металлик.

Моя левая нога едва успела коснуться днища автомобиля, а правая оторваться от асфальта, как Толик до упора вдавил педаль газа. Какое— то время моя правая нога висела в воздухе, а рука держала открытую дверцу, но, в конце концов, оба моих ботинка оказались на резиновом коврике, а дверку я нечаянно, не со зла, прикрыл так, что испугался возможному выпадению лобового стекла.

Ноздри Толика слегка затрепетали.

— Ты не расстраивайся, я знаю, почему ты так медленно трогаешься — у тебя диск сцепления износился или где-то тросик заедает.

Теперь у меня есть товарищ, на которого всегда можно положиться и, чтобы не случилось, он всегда придет мне на помощь.

* * *

Леня Коромыслов рубил дрова. Старая всклоченная сука выползла из скособоченной конуры, коротко тявкнула и упала на правый бок. Жена Люба вышла на крыльцо, обтерла подолом песочный чемоданчик и протянула Толику:

— Может, посидим немного?

Леня Коромыслов бросил топор в полено:

— Дура! Они же за рулем.

Надо ли мне доказывать, что руль в Толикином «форде» только с одной стороны?

* * *

После посещения Лени Коромыслова и его жены Любы мы долго перевозили какие-то коробки из одних полуподвальных помещений в другие, брали накладные, расписки или честные слова, звонили Георгию Григорьевичу и мчались дальше.

Толик вышел из телефонной будки и сказал:

— Этот портфель у тебя будет, Георгий Григорьевич распорядился.

Только пузатого портфеля мне не хватало.

— Если не трудно, высади меня на трамвайном кольце.

— Трудно.

— Какой ты галантный.

— Что ты сказал?!

Толик резко свернул в какую-то подворотню.

Не имеет ли слово «галантный» какой-нибудь еще неизвестный мне смысл?

Двор окружали голые красные кирпичные стены, в одном углу лежали сваленные в кучу поломанные ящики, в другом — рваные автомобильные покрышки, а посередине отражала солнце обитая жестью дверь.

Мы выскочили из машины и стали друг против друга. Я сказал Толику, что незачем так нервничать, а Толик в ответ замахнулся на меня монтировкой. Я не поднял для защиты руки, не рванул в сторону и даже не закричал истошно — я спокойно ждал. Но Толик меня обманул — он не разъединил мои полушария, он просто пнул мне в самое дорогое и болезненное место.

Я сказал: «Ох!» — и подумал, что тоже ему сейчас как дам и, присев на корточки, завалился на правый бок.

Голубой «форд» резко сдал назад, потом вперед и шумно скрылся с места происшествия. Пузатый портфель упирался в мой затылок холодной никелированной застежкой.

Я встал, отряхнулся, зачем-то подошел к жестяной двери и крепко стукнул в нее кулаком. Глухое эхо прокатилось по дворику, я постоял и пошел к выходу. Не доходя до подворотни, я обернулся — девочка лет семи выглянула из-за жестяной двери и показала длинный розовый язык. Я нащупал в кармане парочку украденных у Георгия Григорьевича конфет:

— Хочешь конфетку?

Сейчас засмущается, потупит глазки и кивнет своей пушистой головкой.

— Иди на х… дурак.

Хорошая девочка, только бы ее никто не испортил.

* * *

Дверь открыла мама. Я открыл рот. Мама меня опередила:

— Вероника, к тебе молодой человек.

Могла бы и за порог пригласить.

— А, это ты… Чего?

Вот тебе и чаво!

— Мы же договорились в кино сходить.

— В кино? А какое? Ладно. Ты пока это. У нас тут беспорядок. Подожди меня во дворе — я сейчас.

Главный герой похлопал по плечу второстепенного и сказал, что у того все будет в порядке, второстепенный герой настолько воспрял духом, что невольно подумалось: его пристрелят не в конце фильма, а минут через пять-десять. Я нежно прикоснулся мизинцем к кулачку Вероники и провел им вверх-вниз, потом еще раз вверх— вниз, потом еще, потом Вероника смахнула мой мизинец раздраженным движением.

— Не мешай!

Второстепенному герою перерезали горло, а главный герой, стоя над его трупом и по— товарищески обнимая его жену, пообещал зрителям отомстить за друга. Я прижался плечом к мягкому округлому плечу Вероники и закрыл глаза.