себе вина, стукнула краешком о мой бокал. — Когда свадьба?
— Что? — я не находила слов от возмущения и растерянности. — Оливия, о чём ты?!
— О свадьбе, которая должна была состояться ещё семнадцать лет назад. Ничего, лучше поздно, чем никогда.
— Оливия! У меня ребёнок один в другом городе! Под присмотром человека, которому я в глаза не решусь заглянуть при встрече.
— Он за ней приглядывает? Всё даже лучше чем могло быть. Поближе с падчерицей познакомится.
С лицом кошки, объевшейся валерианой, Оливия отхлебнула вина. Мне ничего не оставалось, кроме как осушить бокал и налить ещё — просто нечего было сказать, кроме трёхэтажного мата.
— А вообще, ты можешь предложить дочке взять его учителем, — как ни в чём не бывало, продолжала подруга.
— Его? Учителем? Эда?!
— Ну да. У него есть лицензия на обучение всех направлений, разве нет?
— Это так, но ты осознаёшь, что это значит?
— Да.
По выражению лица Оливии я поняла, что она скажет что-то далёкое от моих мыслей.
— Это значит, что твоя Луна получит образование у одного из уважаемых профессоров Королевского Научного Общества, — доложила она и прибавила «крохотную» деталь. — По совместительству твоего бывшего жениха.
— Ты это серьёзно сейчас? Какое ещё общество!
— Научное. То же, где Роланд работал, но в другом отделе.
Это значило, что муж мог встречаться с моим бывшим женихом, но ничего не рассказывал. Это было странно, однако задумываться об этом сейчас я не хотела.
— Если Луна будет у него учиться, во-первых, что-нибудь точно всплывёт, и мне придётся отвечать на неудобные вопросы про наши с ним отношения. И во-вторых, встретиться с Эдом в конце мая, когда начнутся экзамены, и они с Луной приедут сюда.
— Ну и отлично.
— Ага! Отлично! Это будет фантастический диалог! «Привет, женщина, причастная к разрушению моей жизни! Как дела?». «Да всё просто отлично, человек, из-за которого я год провела в депрессии. А ты как?». «Да вот… старею, лысею, толстею».
Оливия хихикнула:
— Думаешь, сильно пострашнел?
— Я даже думать не хочу! — я вынула из кармана листочек и положила перед Оливией. — Я уже составила для Луны список учителей. Столичные. Дорого, зато рядом и вероятность встретить подобный сюрприз минимальна.
— Ты составила список до или после общения с младшим Нертом? — подруга мрачно рассматривала имена и адреса.
— После.
— Уже зная про Крапивника?
— Да. Не могла же я уйти с пустыми руками.
На лице подруги застыло непонимание, но мне его причины были не ясны.
— Пацифика, а ты не думала, что, возможно, сама судьба послала Луну туда? Может, это знак свыше?
— Это я послала Луну. По твоему, кстати, совету. Это не судьба, а скорее злой рок.
— Ну почему? Что именно тебя так пугает?
— Перспектива встречи.
— И что ужасное случится? Мир схлопнется?
— Я… я не могу объяснить, — с тяжёлым вздохом признала я и снова приложилась к вину. — Просто… после всего, что я наговорила…
Я без сил опустилась на табуретку.
— Тебе стыдно?
Такое высказывание почти соответствовало моим ощущениям. Я кивнула.
— Тебе стыдно, — спокойно, как детектив на допросе, продолжала подруга. — Но в глубине души ты понимаешь, что хотела бы его увидеть. Хотя бы из любопытства. Сколько килограмм набрал, есть ли жена, сколько детей.
Я закрыла лицо руками, в красках представляя семью с тремя детьми. Девушка рядом с Эдом была куда моложе и симпатичнее меня, а дети, как один, походили на него. В моём представлении Эд почти не изменился, несколько потолстел, отпустил бороду, а в висках появилась седина.
— Но боишься, потому что всё ещё любишь.
— Нет, — с этими словами я была решительно не согласна. — Я понятия не имею, как он изменился за семнадцать лет. Это, считай, другой человек, и, не исключено, что при встрече, нового человека мне захотелось бы пристрелить. Самым болезненным из плетений.
— Из ревности?
— За новый характер.
— А если он совсем не изменился?
— Ещё хуже. Я-то изменилась. Мне уже не подойдёт амбициозный подросток с шилом в одном месте.
— Как с тобой сложно… — пожаловалась Оливия и прибавила. — И, кстати, ни жены, ни детей у него нет.
— А ты откуда знаешь?
Оливия отвернулась за бутылкой и ответила не сразу.
— Иногда встречаю старых знакомых. Крапивник же не с лица земли исчез, а только из нашего поля зрения. Кое-что иногда слышно.
— И ты молчала?! — взвилась я.
— Так тебе же не интересно, — подруга сделала глоток. — Ты же видеть его не хочешь, знать о нём не желаешь… зачем тебе слушать?
— Оливия! — я злилась, но интерес брал верх над желанием ругаться. — И что ещё ты знаешь?
— Ну… — она не спешила, явно подогревая моё любопытство. — Ему частично сняли печать. Одно заклинание ему подвластно.
Я не смогла сдержать улыбку. Для Эда это много значило.
— Угадай, что это.
— Сразу сдаюсь.
— Крапива.
— Серьёзно? — я просияла. Самое любимое заклинание Эдмунда. Он в шутку называл его «лишней тысячей рук на случай, если надо будет подержать учебник… или винишко».
— А что я, врать буду? — Оливия пополнила уровень вина в стакане. — Видишь, какой со всех сторон положительный: и аптекарь, и доктор, и профессор… на все руки от скуки, короче. Пиши дочке, пусть к нему устраивается.
Улыбка стёрлась с лица. Воспоминания о последней ссоре с парнем зашевелились в сознании. Вот чего мне стоило проявить чуть больше терпения? Он ведь… не виноват, что так вышло.
— Нет. Я с ним видеться не хочу, — я отставила незаметно опустевший бокал, отпила из бутылки и припечатала. — Ни. За. Что.
…
16. Пацифика.
…
Я сидела на волнорезе, поджав ноги. Море было практически спокойным. В ином случае, я бы не решилась сидеть у воды, ведь после вчерашней дозы вина голова трещала и работала с огромным напряжением.
Рядом стояла коробочка с обедом, который совершенно не хотелось есть, и закупоренная бутылка, наполненная пивом. Мне с трудом удалось выторговать её у рабочих. Вчерашний вечер я помнила плохо. Даже не знаю, когда Оливия ушла и чем мы до этого занимались.
М-да… вино и истерия — страшное сочетание. И что я так психую из-за мелочей?
— Так, так, так, — раздался болезненно-громкий голос за спиной. — Моряк пьёт — служба идёт.
Недалеко от меня стоял начальник второй бригады огненных магов. Крупный мужчина лет сорока. Нам часто приходилось вместе отражать пиратские атаки, поэтому я вполне могла бы назвать его старым приятелем.
— Здравствуй, Освальд.
— Здравствуй. Уж от кого, а от тебя я такого не ожидал.
Он скорее посмеивался, чем злился, и это радовало.
— Ты же меня не сдашь? — с лёгкой улыбкой попросила я. — Я