Читать интересную книгу Шекспир должен умереть - Валерия Леман

Перезнакомившись, мы расселись по местам. У пары Нат — Роза на столе уже стояло какое-то аппетитное мясное блюдо, и я предложил им приступать к ужину, не стесняясь нас — дескать, скоро и нам принесут наши порции, и мы умнем их быстрее соседей.

— Дело в том, что сегодня мы изрядно проголодались, — поспешил я объяснить наш аппетит. — Я так увлекся следственными мероприятиями в компании инспектора Бонда, что совершенно забыл про обед, а Соня ждала меня, хотя, конечно, могла пообедать и одна.

Славный Нат, весело подцепив вилкой отлично прожаренные картофельные ломтики, подмигнул мне:

— Роза говорила мне, что вы увлекаетесь детективами. В таком случае вам повезло: приехали отдохнуть, а тут — настоящее убийство! Причем самое забавное, что, судя по всему, убить должны были меня! Так что, боже правый, выходит, мне тоже повезло не меньше, чем вам.

И он, беззаботно улыбнувшись, принялся весело жевать свой ужин. Мы с Соней переглянулись, обменявшись улыбками и взглядами — славный Нат понравился нам обоим. Безусловно, ему очень повезло, что за него убили другого, но вот что касается Розы-Мимозы — парень своей участи, похоже, не избежит.

— Вы уже в курсе относительно моей любви к детективам, — осторожно начал я разведку. — Так что я постараюсь задать вам вопросы вперед полиции. Надеюсь, вы не против импровизированного допроса?

— А почему я должен быть против? — пожал плечами Нат, взмахнув вилкой. — Будь я преступником, непременно был бы против. Но я невинен! Так что задавайте свои вопросы. Я весь — в вашем распоряжении.

— Спасибо, — кивнул я. — Тогда мой первый вопрос: хотя Роза уже сообщила о том, как получилось, что на турнире вас заменял Питер Санин, хотелось бы услышать рассказ от вас. Вы случайно встретили этого парня?

Нат снова беззаботно рассмеялся:

— Абсолютно случайно! Все очень просто, милый Ален. Последние пару недель я рылся в университетской библиотеке в связи с одной моей работой и совершенно случайно сделал открытие: в семейной Библии Гревиллов между сто двадцать третьей и сто двадцать четвертой страницей я обнаружил листок с совершенно потрясающим сонетом. Извиняюсь, но немедленно его вам прочту, просто не могу удержаться!

Он отложил вилку и приподнял ладони в почти молитвенном жесте, полуприкрыв глаза.

Бездонно небо голубоеНад бесконечностью равнин,Где перемешаны небрежноЦветки ромашки и жасмин,Где мы с тобой, моя принцесса,Еще вчера любились всластьИ где теперь пришло мне времяСредь буйства жизни умирать.

Прощай! К земле я пригвожден,Пронзенный рыцарским копьем…

Он тут же вновь широко распахнул свои глаза мечтателя и осмотрел нас немного требовательно.

— Ну, как? Разве не гениально? И разве это не стопроцентный стиль великого Шекспира? Вернее, того, кого мы привыкли так называть и кого лично я предпочитаю называть именем своего предка — Фалка Гревилла.

Тут слово взяла Роза, доселе молча поглощавшая шпинат с курицей. Она доела свою порцию и без малейшей паузы положила свою крепкую лапку на плечо друга.

— Нат, про свою теорию относительно истинности авторства произведений Шекспира расскажешь в другой раз. Не забудь: тебя спросили о том, как случилось, что на турнире тебя заменял Питер. Ответь на вопрос!

Будь я на месте Ната, непременно огрызнулся бы на эту нотацию. Но, судя по всему, парень был действительно на редкость добродушный тип, который даже на зануду Розу, по жизни всех и вся поучающую, смотрел, как на нечто славное и великолепное. Он и на ее замечание лишь в очередной раз широко улыбнулся и кивнул, словно соглашаясь с мудрой подругой.

— Ах, совершенно точно! Я, признаться, почти забыл, о чем шел наш разговор — убийство! Да, — тут он почесал себя за ухом. — Действительно, я сам попросил Питера заменить меня на турнире. Я обнаружил в Библии сонет, автором которого, безусловно, является Гревилл, он же Шекспир…

Нахмуренные брови Розы — и в то же мгновенье славный Нат легко хлопнул себя по губам.

— Да-да, я не отвлекаюсь от темы! Итак, я вышел из библиотеки, взволнованный этим дивным открытием, и вдруг вспомнил, что ведь через каких-то пару-тройку часов должен буду напялить на себя все это тяжелое вооружение рыцаря, вскарабкаться на мою малышку Динни и столкнуться с доблестным доком Перкинсом в честном поединке. Обычно это доставляет мне массу удовольствия, но тут… Вы не представляете! Я просто не хотел отвлекаться от захватившей меня темы. И вот, как подарок небес, мне попался этот мальчишка Питер — мы с ним в самом буквальном смысле слова столкнулись на дорожке лбами.

Припоминая ту встречу, рассказчик даже усмехнулся и слегка потер свои безупречные ухоженные руки.

— Признаться, однажды мне пришлось услышать, как этот самый Питер едва ли не на коленях умолял Томми Уингза принять его в наш конный рыцарский клуб под названием «Уорвик». Он даже предлагал ему за это кругленькую сумму! И совершенно напрасно. По моему мнению, славный Томми подходит к уставу и правилам клуба излишне ретиво. У него все чересчур серьезно: прием в члены, допуск к участию… Но ведь все это лишь игра! Любишь лошадей, влюблен в рыцарские времена — добро пожаловать в клуб! А Томми как будто пытается реально вернуть времена Круглого стола или что-то в этом роде…

Роза на этот раз просто молча положила руку на плечо Ната, и он тут же кивнул, усмехнувшись:

— Понял, понял, дорогая! Не отвлекаюсь… Короче, я слышал, как Питер пытался уговорить Уингза принять его в клуб с последующим допуском к участию в турнирах, на что тот надменно ему отказал. И вот этот Питер попался мне именно в тот момент, когда я не хотел отправляться играть в рыцарей! Недолго думая, я подошел к нему и сказал примерно следующее: «Питер! У меня сейчас адски болит голова, так что просто нет сил участвовать в турнире. Ты не мог бы заменить меня в поединке с Ланселотом Озерным?» Видели бы вы, как округлились глаза Питера! Он едва не запрыгал на месте от радости, как школьник! Мы тут же обо всем договорились — не мешкая, отправились на конюшню, где, на наше счастье, еще никого не было. Я помог Питеру надеть мое снаряжение рыцаря, усадил на Динни и предложил пока что просто покататься по окрестностям, чтобы никто не заметил подмены.

— А сами поспешили исчезнуть? — уточнил я. — Вы уверены, что вас никто не заметил, никто не заподозрил подмену?

Профессор, будто давая клятву, прижал ладонь к сердцу.

— Никто! На всякий случай я надел толстовку Питера с капюшоном. Все было на редкость удачно: я незаметно скрылся, даже никто из работников конюшен меня не заметил! Зато, уходя, я слышал, как конюх Вилли крикнул кому-то: «Смотри-ка, профессор Хатвилл уже в седле!» Так что Питера сразу же приняли за меня.

Тут официант принес наш с Соней заказ, и, пока мы с ней разбирали приборы, слово взяла Роза. Надо отметить, что так долго молчать, слушая кого-то другого, для этой девицы — ужасная мука. К этому моменту нашей беседы она попивала портвейн, ожидая момента, чтобы вставить свою мудрую реплику:

— Хочу сообщить вам общую схему проведения классического турнира. Потому как то, что для нас — само собой разумеющиеся факты, для вас — этакое диво, — проговорила она ленивым голоском. — Как правило, в турнирах принимают участие только члены конного рыцарского клуба под классическим названием «Уорвик». В большинстве своем это преподаватели и студенты старших курсов университета, а также актив города; есть несколько полицейских. Каждый, как правило, выступает на одном, «своем» коне, к которому привык. А вот экипировка — удовольствие дорогое, по большей части она является собственностью клуба и хранится в личных шкафчиках членов в раздевалке «Уорвика» на территории конюшни.

Роза прямо наслаждалась, что все внимание переключилось на нее, — ее глазки заблестели, на щеках появился румянец.

— Но у отдельных членов клуба имеется своя экипировка, или, проще сказать, форма. В частности, у доктора Перкинса и моего Ната. Нат, как и все, хранит форму в собственном шкафчике раздевалки клуба, а вот Перкинс — у себя дома, несмотря на то что это доставляет ему массу неудобств. Только представьте: как правило, перед каждым турниром он идет на конюшню, садится на свою Лиззи и едет домой, где облачается в снаряжение рыцаря, после чего отправляется на турнир. После турнира все повторяется в обратном порядке: верхом — домой, переодевание, возврат Лиззи в конюшню и — опять домой. Перкинса не один раз пытались уговорить надевать облачение в клубе, как все, пользуясь при этом помощью пажа, которого он должен был себе выбрать. Бесполезно! Перкинс каждый раз заявляет, что это его личная традиция, которую он не собирается менять никому в угоду. Хочу заметить, что эта традиция связана с тем, что не так давно Лиззи являлась собственностью Перкинса и содержалась в его личной конюшне. Из-за финансовых проблем год назад он был вынужден продать ее клубу. Но, повторяю слова упертого Пола, он никогда не устанет придерживаться своей традиции.