Читать интересную книгу Никола и его друзья - Жан Семпе

Утром вызвали доктора. Когда он вошел в мою комнату, я заплакал, но больше по привычке, потому что я хорошо знаю нашего доктора, он ужасно добрый. И потом мне нравится, как он прижимает ухо к моей груди. Он совсем лысый, и я вижу, как блестит кожа на его голове у самого моего носа. Это очень смешно. Доктор у нас долго не задержался. Он потрепал меня по щеке и сказал маме:

— Посадите его на диету, а главное, пусть он немного полежит в постели и отдохнет.

И он ушел. Мама сказала:

— Ты слышал, что сказал доктор? Надеюсь, ты будешь умником.

Я успокоил ее и сказал, что она может не волноваться. Я правда очень люблю маму и всегда ее слушаюсь. Так гораздо спокойнее, а иначе начинаются всякие неприятности.

Я взял книгу и начал читать. Она была интересная, с картинками. В ней рассказывалось о медвежонке, который потерялся в лесу, а там было много охотников. Мне, вообще-то, больше нравятся книжки про ковбоев, но тетя Пульхерия на каждый мой день рождения дарит мне книги про медвежат, зайчат, котят и других зверят. Наверное, она их очень любит. Я как раз читал о том, что злой волк собирался съесть медвежонка, но тут вошла мама с Альцестом. Альцест — это мой друг, тот самый, очень толстый, который все время что-нибудь жует.

— Посмотри-ка, Никола, — сказала мама. — Твой дружок, Альцест, пришел навестить тебя. Правда это очень мило?

— Привет, Альцест, — сказал я. — Классно, что ты пришел.

Мама начала мне выговаривать, что нехорошо все время говорить «классно», как вдруг заметила, что Альцест держит под мышкой коробку.

— Что это, Альцест? — спросила мама.

— Шоколадные конфеты, — ответил Альцест. Тогда мама объяснила Альцесту, что хотя это очень мило с его стороны, но не следует угощать меня конфетами, потому что я на диете. Альцест ответил, что он и не думал угощать меня. Он будет есть их сам. А если мне нужны конфеты, так пусть я пойду и куплю их. Это же очень просто. Мама удивленно посмотрела на Альцеста, вздохнула и вышла, сказав, чтобы мы вели себя хорошо. Альцест уселся рядом с моей кроватью. Он молчал, смотрел на меня и ел свои шоколадные конфеты. Я, конечно, ему ужасно завидовал.

— Альцест, — попросил я, — ты мне не дашь конфетку, а?

— Ты же болен, — ответил Альцест.

— Альцест, а я еще думал, что ты классный друг! — сказал я.

Альцест ответил, что говорить «классный» нехорошо, и положил себе в рот сразу две конфеты. Тут мы подрались.

На шум прибежала мама. Она очень рассердилась. Ей пришлось нас разнимать, потом она нас отругала и выпроводила Альцеста. Мне не хотелось, чтобы Альцест уходил, ведь мы так здорово с ним играли. Но я понимал, что с мамой лучше не спорить, она совсем не шутила. Альцест пожал мне руку, сказал «до скорого» и ушел. Классный парень Альцест, настоящий друг!

Когда мама взглянула на мою кровать, она подняла крик.

Дело в том, что во время драки мы с Альцестом раздавили на постели несколько его конфет, моя пижама тоже испачкалась, а еще одна конфета размазалась у меня в волосах. Мама сказала, что я совершенно несносный ребенок, поменяла простыни, а меня отвела в ванную и стала оттирать губкой и одеколоном. Потом надела на меня чистую пижаму, в голубую полоску. И опять уложила меня в постель, только велела ее не беспокоить. Я остался один и снова взял книгу про медвежонка. Злому волку не удалось съесть медвежонка, потому что подоспел охотник и убил волка. Но теперь откуда ни возьмись появился лев. Он тоже хочет съесть медвежонка, а медвежонок его даже не замечает, потому что лакомится медом. Я читал и все больше хотел есть. Я подумал, что надо позвать маму, но она ведь рассердится, она же не велела ее беспокоить. Тогда я встал и решил заглянуть в холодильник, нет ли в нем чего-нибудь. Там было очень много вкусного. У нас дома всегда так. Я достал куриную ножку (я их и холодными люблю), пирожное с кремом и бутылку молока.

— Никола! — вдруг услышал я сзади.

Я вздрогнул и от неожиданности выронил все, что держал в руках. Оказывается, это мама вошла в кухню. Она, конечно, не ожидала меня там увидеть. Я на всякий случай заплакал, потому что у мамы был сердитый вид. Тогда мама молча отвела меня в ванную, оттерла губкой и одеколоном, а потом сменила пижаму, потому что прежняя была вся в молоке и креме. Я надел пижаму в красную клеточку. Мама велела мне быстро ложиться в постель, а ей надо было еще убраться в кухне.

Когда я вернулся в свою комнату, мне больше не хотелось читать про медвежонка, которого все норовят съесть. Хватит с меня таких медведей, у меня из-за них одни неприятности. Но не мог же я сидеть и ничего не делать. Я решил порисовать и пошел в папин кабинет, чтобы взять все необходимое. Я не стал брать красивые белые листы, на которых в углу блестящими буквами была написана папина фамилия. Я знал, что мне за это влетит. Поэтому я взял листки, уже исписанные с одной стороны и, значит, больше не нужные. И еще я взял старую папину ручку, потому что ее тоже не жалко.

Я быстренько вернулся к себе в комнату и залез в постель. Я начал рисовать военные корабли, они сражались, стреляли из пушек по самолетам, а самолеты взрывались прямо в небе. Потом я стал рисовать крепости, на которые нападали тысячи врагов, а тысячи защитников бросали им на головы со стен все, что попало. Я вел себя очень тихо, поэтому мама пришла посмотреть, что случилось. И опять она начала кричать. Оказалось, что папина ручка немного течет, вот он и перестал ею пользоваться. А взрывы рисовать такой ручкой очень удобно. Только я сам вымазался чернилами, и еще они попали на простыни и на одеяло. Мама очень рассердилась, и потом ей не понравилось, что я изрисовал исписанные папины листки, — кажется, там было что-то очень важное.

Мама стащила меня с кровати, поменяла простыни, отвела в ванную и стала оттирать пемзой, губкой и остатками одеколона. Потом она надела на меня старую папину рубашку, наверное, чистых пижам больше не осталось.

Вечером пришел доктор. Он прижал ухо к моей груди, потом велел высунуть язык. Он потрепал меня по щеке и сказал, что я здоров и могу встать.

Только сегодня не везет нашей семье со здоровьем. Доктор сказал, что мама очень плохо выглядит, и прописал ей постельный режим и диету.

Мы здорово повеселились

Сегодня после обеда по дороге в школу я встретил Альцеста. И он предложил:

— Может, не пойдем в школу?

Я ответил, что это нехорошо, учительница рассердится. И папа мне говорил, что если хочешь чего-то добиться в жизни и стать летчиком, надо много работать. Мама тоже огорчится. И потом, обманывать очень плохо. Но Альцест ответил, что сегодня после обеда будет арифметика. И тогда я сказал: «Ну ладно».

И вместо того чтобы идти к школе, мы побежали в другую сторону. Альцест совсем запыхался, он не поспевал за мной. Альцест очень толстый, он все время что-нибудь жует, поэтому ему, конечно, трудно бегать, особенно держаться рядом со мной, ведь я рекордсмен в беге на сорок метров (это длина школьного двора).

— Давай скорее, Альцест, — сказал я.

— Больше не могу, — ответил Альцест.

Он еще немного попыхтел и совсем остановился. Тогда я ему сказал, что лучше нам здесь не стоять, потому что нас могут увидеть родители и оставить без сладкого. А потом, есть такие школьные инспектора… Если мы им попадемся, нас посадят в карцер на хлеб и воду. Едва Альцест это услышал, как у него откуда-то взялись новые силы и он побежал до того быстро, что я не мог за ним угнаться.

Мы убежали очень далеко и остановились дальше, чем бакалейная лавка мсье Компани. Он очень добрый, мама у него покупает клубничное варенье, которое я больше всего люблю, потому что оно без косточек, не то что абрикосовое.

— Здесь мы в безопасности, — сказал Альцест.

Он достал из кармана печенье и принялся жевать. Он сказал, что когда пробежишься после обеда, сразу хочется есть.

— Здорово ты придумал, Альцест, — сказал я. — Чуть вспомню, что ребята сейчас сидят в классе на арифметике, меня прямо смех разбирает.

— И меня тоже, — согласился Альцест, и мы захохотали.

Когда отсмеялись, я спросил у Альцеста, чем мы теперь займемся.

— Не знаю, — сказал Альцест. — Можно пойти в кино.

Это он хорошо придумал, только у нас не было денег. Пошарив у себя в карманах, мы отыскали веревочку, шарики, два ластика и крошки. Крошки у нас оставались недолго, потому что они были в кармане Альцеста и он их сразу съел.

— Подумаешь, — сказал я. — Пусть мы даже не пойдем в кино, другие ребята еще как хотели бы оказаться здесь с нами!

— Ага, — сказал Альцест. — Обойдемся и без «Мести шерифа», только и всего.

— Ага, — сказал я, — подумаешь, ковбойский фильм!

И мы свернули к кинотеатру, чтобы посмотреть фотоснимки в витрине. Там шел еще и мультик.

— Может, зайдем в сквер, — сказал я. — Сделаем из бумаги мяч и погоняем.