вы выживете в этом диком месте. Я смотрел, как вы говорили со старым Райвлом. Это было великолепно!
— Он просто идиот! Хорошо, что мне посчастливилось хоть как-то узнать его до того, как я подписала бы с ним контракт, — сказала Либби.
— А мне показалось, что это он вам отказал, — улыбаясь, добавил Фостер.
— Поверьте, мистер Фостер, я бы не подписала с этим человеком контракт на любую цену, даже если бы он поехал в Калифорнию в золотой карете в сопровождении всей американской кавалерии.
— А что вы собираетесь делать?
— Подыщу другую партию, которая возьмет меня. Здесь много людей, чтобы найти хотя бы одного с хорошими манерами и добрым сердцем.
— Я бы не рассчитывал на это. Золото и доброе сердце вместе не уживаются.
— Прошу вас, не беспокойтесь обо мне, мистер Фостер. Я упрямая, самостоятельная женщина.
— Я не сомневаюсь в этом ни минуты и уверен, что вы пошли бы пешком в Калифорнию, если бы вам это было нужно. Но с вами девочки, за которыми нужно присматривать. Если хотите, я замолвлю за вас словечко.
— Я сама могу это сделать. Вы не последуете дальше за нами, ведь так?
— С чего это вы взяли? — засмеялся Гейб. — Мне стало жарковато в Сент-Луисе. Молодой человек, которого я избавил от половины его кошелька, оказался сыном судейского исполнителя, ведающего казнями. И я хочу, чтобы мои голова и шея оставались на своих местах. У меня достаточно своих забот, чтобы еще волноваться о такой мнительной, высоко моральной, холодной, как лед, женщине.
Либби вспыхнула.
— Тогда вам желаю всего хорошего, мистер Фостер, — сказала Либби.
— Я только что собирался обедать, — сказал Гейб. — Полагаю, что вы ко мне не соизволите присоединиться.
Либби нехотя посмотрела на белую скатерть, полированный серебряный столик и вспомнила о том, когда она в последний раз ела вкусную пищу в нормальном ресторане. Фостер был единственным здесь знакомым, но она презирала его.
— Мне жаль, но я оставила дочек одних. Я должна вернуться к ним. Я желаю вам успеха, мистер Фостер.
— А я вам, миссис Хью Гренвил.
Остальную часть дня она пробродила по стоянкам, узнавая, не хочет ли кто-нибудь взять трех пассажиров женского пола.
Один человек сказал, отворачиваясь от ее умоляющих глаз:
— Мы не можем взять вас. Если дети заболеют, я не смогу остановить фургон и найти доктора, и мне будет тяжело видеть, как умираете вы или ваши дети.
Она старалась убедить его, уверяя, что она вынослива, как любой мужчина, но было ясно, что он, как и другие, ее не возьмет. Все гнались за золотом и не хотели иметь такую обузу. Либби пошла назад ни с чем.
На следующее утро, идя с Блисс и Иден на утреннюю прогулку, Либби услышала, что кто-то кричит из верхнего окна.
Вначале она не придала этому значения, будучи уверенной, что это кричат не ей, но потом взглянула вверх.
— Я же вам кричу! — прогремел голос.
Это был Шелдон Райвл.
— Вы не хотели бы поехать с моей партией сегодня вечером?
Либби тянула с ответом, вспоминая, как она ни за что на свете не хотела ехать с ним, но вспомнила о вчерашних неудачах.
— Поднимитесь! Мы все обговорим! — закричал Райвл. — Это ваш выводок?
Либби кивнула.
— Оставьте их в фойе, не выношу, когда они хнычут.
Либби оставила детей, сказав Иден присмотреть за сестрой.
Либби пошла вверх по мраморной лестнице. Услышав стук, Райвл прорычал:
— Входите!
Открыв дверь, она увидела Райвла, сидящего за столом. Он не встал, но поклонился ей.
— Положение вещей изменилось. Мой повар слег от холеры.
— Очень жаль. Райвл пожал плечами.
— Глупый болван, говорил же ему не пить воду из реки. Вам подходит эта работа?
— Вы думаете, он не выкарабкается?
— Возможно, нет, немногим это удается. Во всяком случае, если выздоровеет, я не возьму его назад. Он может быть переносчиком болезни и отравит пищу. Полагаю, вы умеете готовить?
— Да, конечно, — сказала Либби, вспоминая те редкие случаи, когда ей разрешали испечь пирожные, особенно удававшиеся ей.
— Я люблю хорошо поесть и привередлив в пище, — сказал Райвл. — Моя экспедиция прекрасно оснащена, и я хочу в дороге хорошо питаться. У меня есть разведчики и китобойщики, возничие и еще Бог знает что, но никто из них не умеет приготовить ничего кроме бекона. Итак, вы согласны?
— На каких условиях?
Райвл сощурил глаза.
— Вы доберетесь до Калифорнии и получите пищу и кров. Будете есть то, что и я, и спать в своем фургоне.
— Хорошо, — сказала Либби.
— Но детишек вы оставите здесь.
— Что?
— У меня нет места еще для двоих.
— Вы хотите, чтобы я бросила детей?
— Либо они, либо моя мука, она мне дороже. Вы пристроите их в городе, а потом вернетесь за ними, или найдете человека, чтобы он их удочерил. Вы молоды и нарожаете себе еще кучу детей.
Либби открыла было рот, чтобы сказать, какой он мерзкий и отвратительный, но не стала. Она будет подыгрывать ему и…
— У вас нет выбора, — сказал Райвл. — Никто вас больше не возьмет в Калифорнию. Я слышал, как вы искали себе место. Если хотите попасть туда, соглашайтесь на мои условия.
— Хорошо, мистер Райвл, — сказала она. — Когда вы собираетесь отправиться?
— Завтра в десять. Найдите моего проводника, его зовут Джимми. Он скажет, где вам получить все необходимое.
— А теперь идите, мне надо заняться делами — договориться о дополнительных быках и мулах.
Либби покинула Райвла. Вместе с девочками она пошла по магазинам. Либби купила для каждой по одеялу, чтобы сшить платья, три мужские рубашки вместо курток. Еще она купила шляпки от солнца и рассмеялась, увидев, как девочки примеряют их.
— Теперь мы как настоящие первопроходцы.
Она ни словом не обмолвилась об условиях Райвла.
Вернувшись, она пошла искать проводника. Она быстро нашла его. Джимми следил за погрузкой бидонов с питьевой водой.
— Осторожнее! Убедитесь, что вы его хорошо поставили, — кричал он на группу крепких парней, возившихся с грузом. — Если груз сдвинется во время перехода, мистер Райвл вам устроит!
— Вы Джимми?
Он обернулся и посмотрел на нее с интересом. Джимми был высоким и стройным, гораздо моложе, чем Либби предполагала. Но он уже побывал в переделках и был не по летам опытен и расторопен.
Либби сказала, что она новый повар мистера Райвла. Джимми саркастически улыбнулся, не очень веря, что она справится со своими обязанностями.
— Положите здесь свои вещи, — он показал кивком на фургон, доверху набитый мешками и коробками с продовольствием. — Это фургон с его персональными продуктами.
— Прекрасные фургоны, — сказала Либби,