много им интересуешься, – с укоризной произносит Петровна.
– Просто мне интересно, как он стал… таким. Холодным, недружелюбным, чёрствым к себе и окружению.
– У всех своя история, но отчего-то каждый человек уверен, что несчастливее, чем он сам, вокруг быть никого не может. Кому-то необходимо рассказать свою историю миру, чтобы получить долгожданное сострадание или же примитивную жалость, а кому-то достаточно самого себя. Парето относится ко вторым.
– Может, ему просто некому выговориться?
– Может, – ставит передо мной кружку и усаживается напротив, чтобы приступить к завтраку. – Но мы об этом никогда не узнаем.
Через двадцать минут ворота откатываются и несколько машин покидают территорию дома. Как поясняет Петровна, Аронов уехал по делам в город в сопровождении Островского и до вечера не вернётся. Готовим обед, попутно обговаривая вопросы, которые мне ещё неизвестны. Альберт Витальевич не огласил решение касательно меня, но поведение Островского и новый телефон, который он вручил мне утром, говорят сами за себя. Кормлю Тасю и вывожу на улицу, чтобы прогуляться по территории под пристальными взглядами охраны. Дочка засиделась в четырёх стенах, имея из развлечений лишь телевизор, и по-хорошему ей необходимо общение с другими детьми, но возможности отдать её в сад на данный момент нет.
Обходим дом, замечая позади несколько одноэтажных одинаковых строений, стоящих плотно друг к другу. Не знаю, для какой цели они предназначены, но мне кажется, здания вполне обжиты. На небольшой площадке стоят массивные садовые качели с крышей, куда тут же радостно взбирается Тася и устраивается на мягкой подстилке. Вокруг множество невысоких ёлочек, расположившихся вдоль дорожек, которые покрыты мелким снежком. Свежий воздух – тихо и спокойно.
Дёргаюсь, услышав незнакомую мелодию и не сразу понимаю, что звонит телефон в кармане формы. Достала из коробки и включила, оставив дальнейший просмотр на потом, когда Тася уснёт.
Поднимаю трубку, не успеваю сказать и слово, как слышу крик:
– Ленка! Наконец-то! Столько дней звоню! Что случилось? Куда вы пропали? И кто живёт в вашей квартире?
– Валя, привет, – так рада слышать знакомый голос, что пока соседка бросает в меня с десятком вопросов, сижу и улыбаюсь, посматривая на Тасю.
Вкратце рассказываю о своих злоключениях, не забывая упомянуть пропажу Ромы, приставания Армена и кражу кошелька.
– Лен, прости, я так не вовремя уехала. Сестра позвонила, у мамы резко здоровье ухудшилось: скорая, больница и несколько дней переживаний, которые закончились благополучно. Телефон сел ещё в поезде, зарядила не сразу.
– Ничего страшного. Ты не обязана, Валь. Кстати, я всё тебе верну до последнего рубля, не переживай.
– Да я вообще не о долге сейчас думаю! Где вы?
Открываю рот, чтобы рассказать, и понимаю, что сама плохо осознаю – а где? Ехали ночью, достаточно долго, или же мне дорога показалась длинной из-за усталости. Точно за городом, но в каком направлении не совсем понятно. А затем прихожу к выводу, что так, вероятно, даже к лучшему.
– Пока не скажу, – произношу уверенно. – Извини, не хочу. Нам с Тасей необходимо понять, как жить дальше в условиях отсутствия жилья и нашего папы. Рому видела?
– Не появлялся. Я даже ему позвонила, – усмехается, – когда утром увидела выходящими из вашей квартиры незнакомых людей, но телефон был выключен. Кстати, дня три назад двое мужчин приходили. Что интересно, искали тебя.
– Меня? – напрягаюсь, предполагая, что Рома куда-то влез. Мне не привыкать отдавать за мужа долги. – Наверное, снова занял денег и благополучно забыл, кому и сколько должен.
– Нет, Лен. Эти на привычных дружков Ромы непохожи. Солидные, серьёзные, тактичные – никакого хамства или нападок. Тебя по имени-отчеству называли, спрашивали, где работаешь, когда приходишь.
– А ты что?
– Сказала, что тебя не видела несколько дней, мужа тоже. Квартиру продали, куда переехали, не в курсе. Они в тот же день к новым жильцам заявились, выясняли, когда ты съехала и даже договор смотрели, который им хозяин квартиры предъявил. Я в глазок наблюдала, – шепчет, словно страшной тайной делится.
– А дальше?
– Дальше толстый мужик кричать начал, один из тех двоих гаркнул и сразу тихо стало. Вот так. Знаешь, Лен, они на бандитов похожи…
Господи, куда ввязался Рома? На миг становится страшно, и я прижимаю к себе Тасю, но затем, оглядевшись вокруг, успокаиваюсь: вряд ли кто-то рискнёт пробраться на территорию дома Аронова, да и для начала догадаться, что мы находимся здесь.
– С новыми соседями познакомилась? Кто они?
– Пару дней приезжали, что-то делали, таскали коробки, а после прихода тех двух мужчин, уехали и не вернулись. Квартира пустая.
Странно. Хотя, если эти люди заполучили недвижимость обманным путём, к примеру, опоив Рому и подсунув договор на подпись, вполне вероятно, что испугались прихода неизвестных людей, которые задавали неудобные вопросы.
– Думаю, позже появятся.
– И что, ты ничего не собираешься делать? Есть завещание, заверенное нотариусом и составленное по закону. Ты же прекрасно понимаешь, что бабушка не могла подписать договор, а значит, это дело рук Ромы.
– А что я сделаю, Валь? Ну вот что? У них есть документы – это раз, выпроваживали меня из квартиры при поддержке полицейских – это два. Сама я юридически не подкована, в законах не разбираюсь, значит, необходимо нанимать адвоката, а на данный момент у меня одна задача – прокормить своего ребёнка и обеспечить условия, похожие на человеческие.
– Ты Роме звонила?
– Звонила. Телефон выключен.
Откровенная ложь меня не коробит, потому что не желаю говорить с человеком, который оставил своего ребёнка на улице, не позаботившись о его благополучии. Я проглочу, перетерплю, но Тася слишком мала, чтобы бороться с жизненными реалиями наравне со взрослыми.
– Мне пора, Валь. За деньги не переживай – всё верну.
– Я знаю. Звони, пожалуйста, хоть иногда.
Прощаюсь с Валей, избавляясь от новостей из прошлой жизни, возвращаться в которую нет никакого желания. Разговор с соседкой всколыхнул осевший осадок и паршивые воспоминания, от которых бы я хотела избавиться. Не желаю возвращаться к мужу, который давно стал чужим, да и малооплачиваемый труд больше не интересует. Задумавшись о работе, набираю номер менеджера супермаркета, говорю, что пришлось уехать в срочном порядке, и приношу извинения за неудобства. Большего не объясняю, но с радостью получаю информацию, что за последнюю рабочую неделю мне положена выплата, которую могут отправить на карту. Радость оказывается кратковременной, потому как карта была в том самом кошельке, которого нет. Захожу в приложение банка и с огромным удивлением обнаруживаю небольшую сумму на карте, которой, как оказалась, не воспользовались. Заказываю перевыпуск и направляюсь с дочкой в дом.
Аронов возвращается поздно, отказывается от ужина. Делаю панна-котту, поставив формы в холодильник, и собираюсь покинуть кухню, когда помещение заполняет непонятный звук. Петровна снимает