– За вами недалеко «Балтика» и «Царица» идут, - сообщил Палыч. - Миль двадцати, не больше. Их тоже подберем. А вы там пока грейтесь. Только на водяру не налегайте, хрен знает что в ближайшее время грянет - может, жара, может, шторм, может, град, может, цунами.
– Не боись, Палыч, мы свою плепорцию знаем! - воодушевленно заверил капитан «Анубиса». - А что со временем, кстати? Что засчитывать будут?
– Средний пеленг на девять утра и на полдень, когда «Кассандра» первые льды встретила. Слава богу, все зафиксировано, спутник бдит, «Цикада» который, навигационный. Следующий этап будете стартовать по интервалам, как шли вчера. Пока этап прекращен, до выяснения. Кстати, вы спали?
– Нет, Палыч, какой уж тут сон? - сокрушенно всплеснул руками Крамаренко.
– Тогда бейтесь на вахты и спите, пока «Царицу» с «Балтикой» подбирать будем.
– Добро! Палыч, а как мы идем, а? Лидеры далеко?
– Хорошо идете, - буркнул Палыч. - Аж жалко. Шестыми, отставание от лидеров - тринадцать часов.
– Йес! - в один голос рявкнула команда.
– Так что, мы за неделю четыре яхты наехали? - не веря, спросил Женька, замерев у носовой утки.
– Наехали, будь здоров! «Пассат», «Айна» и «Альтаир» во встречную струю вляпались и полветром на юг почти сутки шли, а «Русалка» сначала не пойми зачем на север забралась, а потом спинч утопила. Полдня на этом потеряли, не меньше! За ними Герецун на судейском-четыре с утра ушел.
– А остальные? Никто не сошел?
– Вроде нет. Разве только в эту ночь, - Палыч сразу нахмурился. - Ладно, будет болтать, нам еще двадцать миль на восток да полета обратно. Не зевайте мне, магелланы…
– Антимагелланы! - поправил довольный Баландин.
Еще бы не радоваться - с десятого места «Анубис» перебрался на шестое.
Женька несильно пихнул релинг, и катер стал медленно разворачиваться. Вот он подался вперед, конец постепенно выбрался из воды и натянулся, «Анубис» мягко дернуло и повлекло на запад - туда, откуда николаевский полутонник недавно пришел своим ходом.
В переданных с катера тюках оказались такие же модерновые куртки, как и на судьях, теплые спортивные костюмы, добротные кроссовки, спальные мешки, одеяла и дополнительный сухпай. В термосах - горячая пища, чай и кофе. Спиртное и курево - в отдельном рюкзачке.
– Ну чего, орлы? - спросил капитан с подъемом. - Пожрем, раз дали, и потянем спички?
Никто не возражал. И даже непонятно откуда взявшиеся холода, лед и туман отошли куда-то на второй план. О них, неопытных по океанским меркам яхтсменах, помнят, на них надеются, за них даже болеют (хоть судьям и не положено болеть, но кто же не поболеет за земляков?). Все путем! Все нормально! Все понятно! Ну, почти все.
Самое ужасное - это неизвестность и неопределенность. Как вечером вчерашнего дня и на протяжении всей ночи. А сейчас все действительно стало просто и более-менее понятно. Подобрать «Балтику» и «Царицу», с комфортом проехать до стоянки. Отоспаться, наконец! Живи, моряк, сегодняшним днем, не парь попусту голову, для этого судьи есть и дядя Шимашевич с шикарного теплохода «Кассандра».
Первыми нести вахту выпало Баландину и Нафане. Спать условились по четыре часа.
А туман и не думал рассеиваться.
На буксире шли остаток дня и всю ночь. Команда «Анубиса» в несколько приемов отоспалась, успела слегка махнуть водочки - своей, славянской, а не того жуткого пойла, что удавалось незадорого купить на Занзибаре, в Сурабае и Давао. Успела протрезветь. Успела побывать в гостях на волгоградской «Царице» и принять экипаж калининградской «Балтики», попутно вдоволь почесав языки с коллегами.
Напряжение одиночного плавания через океан спало.
Нет ничего лучше и приятнее, чем сидеть в кокпите, глядеть на розовеющий туман экваториального утра, почему-то обрамленного многочисленными льдинами на поверхности океана, изредка пропускать рюмашеч-ку, захрустывать ее огурчиком…
И общаться.
На «Царице» тоже уже проснулись - один из волго-градцев копался у мачты, остальные точно так же разместились в кокпите. «Балтика» еще дрыхла, только нахохлившийся Борис Баринов клевал носом на руле. Впереди стрекотал двигатель судейского катера - там все, кроме вахты, тоже беспробудно спали.
Неоднократно у ближних льдин наблюдалась разнообразная малохарактерная для экватора живность вроде пингвинов или тюленей. Раз видели здоровую пятнистую зверушку, пожиравшую что-то на плоской верхушке довольно крупного айсберга. Красное на белом выделялось особенно ярко.
Зато напрочь пропали летучие рыбы, а чайки теперь встречались другие, нежели ранее. Умный Баландин назвал одну из них поморником.
Женька Большой в который раз пытался настроить приемник на русскую волну. По иронии судьбы в плавание они взяли достаточно древнюю магнитолу фирмы AIWA с настройкой коротковолнового диапазона на азиатские станции. На средних волнах попадались англоязычные передачи, но никто из николаевцев чужого языка не знал. Длинных же волн на шкале допотопной «Айвы» не было вообще. Поэтому в плавании ее чаще использовали как магнитофон, оглашая экваториальные воды экзотическими для этих мест «Машиной времени», «Воскресеньем», «Арией», Михаилом Кочетко-вым - всем, что имелось в продолговатом ящичке с аудиокассетами. Еще вчера Женька упорно пытался выловить из эфира что-либо вразумительное, оставив попытки только поздно вечером. Сегодня он, похоже, решил продолжить поиски. Полулежал по левому борту и лениво вращал верньер. Магнитола извергала хрипы, треск, завывания и, реже, непонятную иноземную речь. Баландин курил, зябко кутаясь в штормовку. Капитан тоже курил, изредка стряхивая пепел на транец и наблюдая, как его слизывают прихотливые завихрения кильватерного бурунчика. Нафаня невозмутимо грыз чипсы из вчерашнего сухпая.
– Не, - убежденно сказал Баландин. - Не могли мы так далеко на юг отклониться, чтоб во льды въехать. Каждый же день солнце на востоке, по носу вставало, так? Проходило почти точно над головой, потому что экватор, и садилось на западе. И компас - не мог же магнитный полюс уехать фиг знает куда?
– Да сто раз уже это обсосали, - досадливо вздохнул капитан.
Нафаня похрустел и осторожно вставил:
– А что там калининградцы вчера про наклон земной оси толковали? Я не понял.
– Ну, - охотно принялся объяснять Баландин, - если предположить, что наша старушка внезапно накренилась относительно плоскости эклиптики… знаешь, что это такое?
– Знаю. Блин, который планеты со своими орбитами образовывают.
– Во! - подтвердил Баландин. - Так вот, наклон земной оси к плоскости эклиптики составляет… э-э-э… не помню точно, не то двадцать три, не то двадцать шесть градусов. Если бы он изменился, изменилось бы привычное движение солнца по небу. Во всех широтах. Но мне кажется, что фигня все это: такое событие сопровождалось бы катаклизмами почище льдов и пингвинов вблизи экватора. Цунами и землетрясения - наверное, еще не самые страшные из них. Тут что-то иное. Какой-то погодно-климатический катаклизм. Локальные заморозки на экваторе. Хотя это объясняет только льды и вовсе не объясняет присутствие пингвинов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});