При их приближении динамики гостиницы огласили прейскурант. Путешественники позволили автономным функциям костюма вести за них переговоры и осторожно положили бур возле стены здания.
– Зачехли, чтобы не покоробился, – велел Макартур спутнице и вошел в гостиницу.
Патанг накрыла аппарат чехлом из золотой фольги и последовала за ним.
Когда Патанг зарулила через шлюз, Макартур уже успел выбраться из костюма и сидел за чугунным столом, где стояли две чашки воды. На какой-то момент она допустила смелую мысль, что все обойдется. Но тут их взгляды встретились.
– Десять долларов чашка.
Одна чашка уже наполовину опустела. Он осушил ее долгим глотком и сомкнул волосатую лапу вокруг второй. С тех пор как Патанг в последний раз видела лицо Макартура, его борода выросла вдвое. Вонь, идущая от немытого тела, ощущалась даже на другом конце комнаты. Впрочем, возможно, она сама пахнет не лучше.
– Ублюдки готовы содрать последние штаны.
Патанг сняла костюм и потянулась, наслаждаясь свободой пространства. Сколько здесь места! Шесть метров в поперечнике, и без окон! Да к тому же стол и шесть железных стульев. С полдюжины топчанов, сложенных вдоль стен. Ряд полок с товарами Компании, которые, впрочем, они не могли себе позволить. Кроме того, здесь имелись платный туалет и платный душ. Аптечка, правда, была бесплатной, но только попробуй ее спереть: Компания обязательно узнает и оштрафует.
Кожа Патанг зудела после месячного заключения. Сколько раз ей пришлось пропотеть за этот месяц!
– Сейчас начну скрестись, – предупредила она. – Не смотри.
Но эта свинья Макартур и не подумал отвернуться.
Игнорируя его, Патанг медленно и с наслаждением почесала подмышки, грудь и спину, не торопясь, впиваясь ногтями с такой силой, что оставались кровавые царапины. Какое облегчение!
И все это время Макартур не сводил с нее взгляда: голодный волк и жирный кролик.
– Ты могла бы делать это и в костюме, – заметил он, когда спутница опустила руки.
– О, есть большая разница…
– Ты не должна делать этого перед…
– Эй! Как насчет поговорить? – громко спросила Патанг. – Да, это обойдется в несколько баксов. И что теперь?
Щелчок – ив комнате появился хозяин гостиницы.
– Не ожидал новых посетителей перед самым сезоном Полудня, – услышали они простонародный говор, конечно же, синтезированный. – Что добываете?
– Золото, олово, свинец – все, что вырвется из скважины. Патанг закрыла глаза, воображая, что вернулась на Лакшми Планум и сидит в баре Порт-Иштара, толкуя с настоящим, живым человеческим существом.
– Мы сообразили, что большинство людей ведет разработки утром и во второй половине дня. И поскольку у нас обновленные базы данных, мы не посягнем на чью-то заявку месячной давности.
– Очень мудро. Компания хорошо платит за жилу.
– Ненавижу эти мерзкие штуки! – взревел Макартур.
Он повернулся спиной к хозяину, громко царапнув ножками стула по полу. Она знала, как не терпится ему разделаться с ней.
Она знала, что этого никогда не произойдет.
Компания ввела три правила. Первое: никакого насилия. Второе: защита оборудования компании. Третье: самозащита. Все три вбивались принудительно, посредством имплантанта, введенного в нервную систему.
Исходя из долгого опыта общения со старателями, Компания расположила правила в порядке очередности таким образом, чтобы первое отменяло второе, второе – третье, а третье выполнялось только при том условии, если не противоречило первым двум. Выходило, что старатель не мог решить, насколько его собственная безопасность зависит от уровня безопасности партнера. В случае, когда партнер недостаточно усердно оберегал оборудование Компании, он, как правило, подлежал устранению.
Методом проб и ошибок Компания наконец выработала надежный ряд алгоритмов. Необжитые, малонаселенные районы стали местом официально правящей анархии. Там никто не мог причинить вреда другому.
Как бы сильно они этого ни хотели.
Установка имплантантов казалась неплохой мыслью, когда Па-танг и Макартур впервые подписали контракт. Подписали на полный сидерический[2] день: двести пятьдесят пять земных дней. Чуть больше венерианского года. Теперь, когда оставалось еще пятьдесят девять дней, их взаимная ненависть достигла такого накала, что они готовы были вцепиться друг другу в глотки. Вопрос: кто сделает это первым?
Каждый день Патанг молилась, чтобы именно Макартур дернул шнур вызова – и на него легло бремя расходов за призыв спасательного корабля, который примчится за ними до окончания контракта. Пусть Макартур останется банкротом, а она тем временем захватит свои кредитки и по-быстрому смоется.
Однако он ни разу не сорвался.
Нормальный человек просто не способен вынести такого количества оскорблений.
Только ненависть может держать этого человека на плаву.
Патанг пила свою воду медленно, громко прихлебывая, вздыхая, и облизывая губы. Она хорошо знала, как не выносит этого Макартур. Она уже почти допила воду, когда он взгромоздил кулачищи на стол по обе стороны от нее, так что она оказалась в ловушке, и объявил:
– Патанг, я хотел бы высказаться прямо и без обиняков.
– Пожалуйста, не надо.
– Черт возьми, ты знаешь, как я отношусь ко всему этому дерьму.
– Мне не нравится, когда ты так выражаешься. Прекрати. Макартур скрипнул зубами.
– Нет. Мы выясним все здесь и сейчас. Я хочу, чтобы ты… что это было?!
Патанг тупо уставилась на партнера. И тут она на себе испытала это: легкое головокружение и тошноту, будто от морской болезни, ощущение дисбаланса, как раз на краю восприятия, словно вся Венера легко качнулась под ногами.
Потом планета взревела, и пол поднялся, чтобы ударить ее в лицо.
Когда Патанг пришла в себя, вокруг царил хаос. Пол вздыбился. Полки рухнули, разбросав по всей комнате шелковые сорочки, лимонное печенье и бруски косметического мыла. Их мускульные костюмы лежали вместе: металлическая рука одного застряла между ногами другого. Слава богу, системы жизнеобеспечения еще действовали. Компания сработала их на совесть.
И посреди всего этого безобразия стоял ухмыляющийся Макартур. По шее стекал кровавый ручеек. Он медленно потер щеку.
– Макартур, ты в порядке?
В глазах его застыло странное выражение.
– Клянусь богом, – тихо ответил он. – Клянусь чертом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});