Читать интересную книгу Служанка Артемиды - Оливия Кулидж

Как много детей умирало совсем маленькими, как много боли и невзгод приходилось переносить людям. Алеция поражалась жестокости богини, и слезы часто наворачивались у нее на глаза при воспоминаниях о трагедиях, о которых она слышала в храме. Правда, когда женщины, потерявшие одного ребенка, возвращались в храм после следующих, благополучных родов, казалось, они уже не помнили о своих недавних страданиях, а их радость была еще сильнее, и они обращались к Артемиде как к своей лучшей подруге и благодетельнице.

Когда второй месяц пребывания Алеции в храме подходил к концу, из Афин приехал Лидий и привез посылку из дома. Там было второе одеяло, ведь ночи становились все холоднее, красивая шкатулка из слоновой кости с изображением танцующего медведя на крышке, связка ленточек от Филис, медовые коврижки, испеченные Юнис, и, конечно, письмо, и вот о чем там говорилось:

«Конон отправился в Дельфы, чтобы спросить совета у Оракула[15]. Он взял с собой Клейтоса. Юнис ходит с палочкой, но чувствует себя хорошо. Филис разбила большой сосуд с изображением сатира. Помни, женщины больше ценят в жизни то, ради чего им пришлось перенести страдания. Написано Калиной. Прощай».

Письмо было чудесным, и Ала снова и снова перечитывала его, особенно то изречение, которое просила ее запомнить Калина. Однажды она даже показала его Агаристе.

– Так, значит, ты умеешь читать! – Агариста от удивления широко раскрыла голубые глаза.

– Меня научила Калина. Этого хотела моя мама.

– А моя мама говорит, – возразила Агариста, засовывая в рот кусочек медовой коврижки, – что ничего нет хорошего, если женщина учится тому, что должны знать только мужчины!

– Да-а? А что твоя мама вообще делает? – сердито спросила Алеция. Она уже узнала от подруги, что ее мать не любит ни прясть, ни ткать, ведь от этого руки становятся некрасивыми.

– Мама делает лекарства. Она готовит их из разных трав, произносит заклинания, ну и всякое такое… а еще она готовит туалетную воду и притирания, чтобы кожа была нежной и красивой. Однажды мама даже приготовила любовный напиток. Она запретила мне его трогать, но я, конечно, попробовала.

– И что же случилось потом? – ужаснулась Ала.

– Да ничего. Он был таким противным, что я его тут же выплюнула.

– О-о-о…

– Понимаешь, я думала, что если выпью его, то влюблюсь в Манона, – важно заявила Агариста, – он такой красавчик.

– А кто это – Манон? – Ала была поражена до глубины души, ведь она сама еще ни разу не была влюблена.

– Это слуга моего отца. Он играет на флейте, когда приходят гости. И иногда танцует.

– Так он – раб? Нет, не может быть… ты хотела влюбиться в раба?

– А почему бы и нет? Это был бы первый опыт, знаешь, никогда не помешает. – Агариста попыталась изобразить улыбку многоопытной женщины, но не выдержала и захихикала.

– О-о-о, – только и могла произнести Ала, пытаясь осмыслить услышанное.

Агариста тем временем засунула в рот следующий кусок коврижки, любовная тема ее больше не интересовала.

Пришла зима, а вместе с ней – проливные дожди. Двор перед храмом превратился в море грязи. На улице уже ничего нельзя было оставить. Девочки целыми днями не снимали плащей и постоянно старались согреть закоченевшие ладошки и промокшие ноги у маленькой жаровни. Солон нахохлившись сидел в своей клетке и выглядел совсем несчастным. Эта грязь и холод ему явно не нравились.

Когда жрица произносила нескончаемые молитвы у алтаря Артемиды, у нее изо рта выходил пар. Танец медведей в полнолуние не танцевали, потому что шел проливной дождь. По целым дням небо было затянуто плотным слоем облаков. Из деревни почти никто не приходил. Дороги развезло, да и трудно было крестьянину в это время года выделить из своих запасов что-нибудь съестное для жертвоприношения богине.

Длинный нос у жрицы, которая присматривала за девочками, казалось, стал еще длиннее и покраснел, а на конце постоянно висела капля. У Агаристы заболело горло. Вот когда и пригодилось снадобье Юнис.

– Оно должно тебе помочь, – настаивала Ала, – ведь оно такое горькое!

Агариста покачала головой:

– Но у меня горло как болело, так и болит.

– А если бы ты не приняла лекарства, было бы еще хуже!

– А может быть, и лучше! Вот я не буду его больше пить, и посмотрим, лучше мне будет или хуже! – сердито ответила Агариста.

– Ну и ладно…

– Ох, как мне домой хочется.

Ала ничего не ответила подруге и, уронив голову на руки, горько заплакала. А когда Агариста спросила, хочет ли девочка вернуться домой, она горестно покачала головой.

– Нет, просто я вспомнила кое о чем… о чем я не хочу думать… только не сейчас… – И она снова начала всхлипывать.

Но пришла весна, а вместе с ней тепло и яркий солнечный свет. У девочек появились новые маски для танца медведей. Они лихо отбивали ногами новые па, опережая мелодию труб. Весной в честь богини исполнялись новые гимны. В храм приходили пастухи с ягнятами и козлятами из первого приплода, а на алтаре вместо вина и масла появилась кровь жертвенных животных, но и ее поглощало пламя, только теперь к небу поднимался не легкий прозрачный дымок, а столб плотного тяжелого дыма. Довольные пастухи, насвистывая, возвращались домой и оставляли часть мяса для храма.

– Не люблю, когда убивают, – сказала Ала Агаристе.

– Никто не любит, – Агариста пожала плечами, – но иначе откуда бы появилось мясо, которое мы едим?

– А вот верховной жрице нравится убивать. Я за ней следила!

– Так то верховная жрица. Ей так положено!

Весна была в разгаре. На полях расцвели алые анемоны.

Агаристе не терпелось опробовать какой-нибудь магический обряд, ведь волшебство окружало девочек в храме со всех сторон. Магия заключалась в словах древних молитв, которые они произносили перед алтарем богини, магическим светом горела золотая корона верховной жрицы, которая когда-то принадлежала самой Ифигении. В храме на пьедестале была установлена волшебная раскрашенная птица: если повернуть специальное колесо, птица взмахнет крыльями и запоет. Но это волшебство не казалось слишком таинственным и возвышенным, оно только разжигало у девочек страсть к заклинаниям. У каждой девочки была своя коллекция камешков-амулетов, кусочков змеиной кожи, перышек орла, сушеных волшебных корешков, которые полагалось выкапывать и разрезать кремневыми ножами в полнолуние. Взамен за эти сокровища женщины из деревни приносили сладости, но каждая девочка обязательно оставляла несколько самых ценных амулетов для себя.

Теперь девочки знали множество разнообразных заклинаний. Они знали, какие волшебные слова надо произносить, как только проснешься, чтобы день прошел удачно. Они знали, какие птицы приносят счастье, если пролетают по правую руку. Они выучили любовные заговоры, иногда очень грубые и откровенные, которыми с ними поделились деревенские женщины. Агариста по секрету узнала, как увидеть своего суженого. В день равноденствия девушка должна встать под кустом боярышника так, чтобы у нее одна нога стояла в воде, а другая на земле, в руках ей надо держать какое-нибудь живое существо, зверька или птицу, а на голове у нее должен лежать какой-нибудь неодушевленный предмет. Если девушка произнесет волшебные слова и посмотрит в воду, то увидит там лицо своего будущего супруга.

– Я знаю, где растет боярышник, – заявила Агариста, – это за рекой, у того камня, где мы стираем.

– Но это уже за пределами храмовой земли. Любая девчонка в Бравроне может туда пойти, – возразила Ала.

– А вот и не любая, – торжествующе парировала Агариста, – заклинание-то секретное. Знаешь, что я отдала, чтобы его узнать? Мои зеленые бусы.

Это был серьезный довод. Бусы Агаристы стоили ее отцу кучу денег и вызывали зависть всех девочек в храме. Их привезли из далекого Египта, и каждая бирюзовая бусина была покрыта тонкой резьбой. Но Агаристу совсем не огорчало то, что пришлось с ними расстаться. Она беззаботно тряхнула волосами:

– Когда выйду замуж, папа подарит мне еще одно!

Ала согласилась только из-за бус. Ей совсем не хотелось заниматься таким колдовством, и на это у нее были свои тайные причины. Это было то, о чем она не хотела задумываться, во всяком случае не раньше, чем она станцует танец медведей. Но теперь это стояло между ней и Агаристой все время, даже когда они хихикали, обсуждая, как им тайком ускользнуть из храма. Это было как ноющий зуб, по которому все время хочется проводить языком. Однажды она не выдержала и спросила подругу о том, что ее волновало сейчас больше всего.

– Агариста, почему ты хочешь выйти замуж?

– Каждая девочка хочет выйти замуж, а мне уже скоро четырнадцать, – с недоумением ответила Агариста.

– Ты думаешь, тебе это понравится?

Агариста в этом ничуть не сомневалась.

– Мне будет весело, у меня будет много красивой одежды и украшений, а мама отдаст мне мою старую няню, и та будет вести хозяйство. У меня будут дети, как у этих женщин из деревни, только мои будут красивее. И я думаю, что полюблю своего мужа, ведь мой отец – умный и добрый, он любит меня и выберет мне хорошего мужа. А ты разве не хочешь замуж?