Читать интересную книгу Шофер. Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Артём Март

к выходу, закрыла деревянную в маленьких окошках дверь. Вставила в раму табличку со словом «Ревизия».

Потом все они вчетвером прошли за прилавок. Марфа завела их вглубь магазина. Там, проходя мимо заметил Пашка стоящие в кладовке ящики с тушенкой и спиртным. Висели на стенах связки копченой колбасы. Стояли круглыми большими шайбами сыры.

Совсем уж не вязалось такое складское изобилие с тем, что стояло на полках. Пашка хмыкнул. Все есть, да не про вашу честь, значит.

Марфа провела их в небольшую комнату, где под маленьким висевшим высоко окошком стоял небольшой стол. Пригласила всех сесть.

Зампред и директор сельпо расположились за столом как у себя дома. Пашка повременил.

— Садись, чего стал? — Грубовато бросил Щеглов. Пашка послушался.

Марфа прибежала через минут пять. Постелила на стол белую новую скатерть. Еще через минутку принесла графин водки. Потом подоспела нарезка, сало, сыр, колбаса со свежими овощами. Душистый станичный хлеб и молодые лук с чесноком на зеленых ножках и с белыми головками.

Зампред молча налил всем. Выпили, как на похоронах. Почему-то не чокаясь.

— Ну что, — начал Щеглов, дожевывая ломоть колбасы — веселые у нас новости. Очень веселые.

Пашка Серый беспокойно поглядел как и зампред и директор Петренко сверлят его хмурыми глазами.

— А что вы? Продырявить меня хотите, что ли? — Не выдержал Серый, — что так смотрите?

— А как же тут еще смотреть? — Вздохнул Петренко.

— Позвонил мне вчера мой… товарищ с прокуратуры, — Начал зампред Щеглов, — к следствию подключили дело о разбойном нападении, с которого вся каша и заварилась. Документы Квадратько вчера лично перевез в районный отдел.

Серый не ответил. Только посмотрел непонимающими глазами.

— Заявитель наш это Землицын, — сказал зампред сухо, — а налетчиков еще не распознали.

— Так вы потому такие скорбные? — Рассмеялся немного растерянно Серый, — а я-то уж думал, что-то недоброе приключилось.

— Совсем уж это недоброе, — ответил директор сельпо Петренко, — потому как товарищ Щеглов, чуть было не впутал его, человека кто, может, со следствием в этом деле сотрудничает, в наши дела.

— М-да, — опустил глаза зампред грустно, — дал я тут маху. Ничего не скажешь.

— Позвал возможного врага, — продолжал холодным тоном Петренко, — к себе домой. А теперь…

Он замолчал, посмотрел на зампреда, как бы выжидая, что тот подхватит ответ.

— Что теперь? — Не понял Серый.

— А теперь, — сказал все же Щеглов, — думаю, что мог он, Землицын, слушать наш разговор. Жена видела его, спрятавшегося за домом, как раз когда ты, Серый, пришел.

Серый нахмурился. Поджал тонкие свои губы. Неожиданной была новость. А если, да? Если Землицын и правда слышал? Что тогда?

— А чего же нам делать-то? — спросил Серый.

— Мы с супругой уже подчищаем кое-какую интересную колхозную документацию, — сказал Щеглов, — но этого может быть недостаточно.

— Остается еще у них возможный свидетель, — Сказал Петренко. Это сам Землицын. И мы не знаем, донес ли он уже, или еще нет. Всякое может быть.

— Если б донес, — сказал убежденно Серый, — уже бы пошли проверки. С армавирским сельпо они лихо.

— А может, и не пошли, — отрицательно покачал головой зампред, — может, они целятся. Только присматриваются, как бы лучше наш клубок размотать.

— И что же делать? — Серый растерянно водил взглядом от Петренко к Щеглову.

— Ну, перво-наперво, — сказал зампред, — клубника наша отменяется. От греха подальше. А второе… Второе, покумекали мы тут с Петренко. У тебя же против Зимлицына в среду товарищеский суд?

— Да, так и есть, — кивнул Серый.

— А на товарищеском суду, — продолжил за Щегловым директор сельпо, — если уж выясняется причастность сторон к уголовным делам, суд должен об этом немедленно сообщить в органы.

— А я, — сказал Петренко, — как один из судей буду настаивать на увольнении Землицына с гаража.

— Отстранить мы как можно быстрее его должны от нас. Любыми средствами, — сказал Зампред, — любыми! И есть у нас мысль, дать на него показания в том, что он якобы к армавирскому делу причастный.

— Это как же? — Не понял Землицын.

— Разговаривал я с Ленкой Лыковым, — начал директор Сельпо, — когда прятался он у меня сутки другие. Рассказал он, что видела их всех вчетвером одна пожилая жензина. Ну, когда егошний пирожок стал, а Землицын мимо на газоне ехал.

— И что?

— Подготовим мы ее. Скажет на суде все что надо. Проявится тут связь между Землицыным и остальными участниками дела, и будут эту связь проверять. Намурыжат его как надо. Ни до нас ему будет.

Серый почувствовал, что ему жарко. Разволновался.

— А как жиж я все это проделаю-то? — Сказал он, — я ж в таких делах не грамотный!

— Поможем. Натаскаем. — Заявил зампред, — надобно нам Землицыну такую жизнь устроить, чтобы ему вообще не до чего было, кроме собственной драной шкуры.

— Слишком уж близко к ядру нашей… организации, — подобрал слово Петренко, — мы его подпустили. Нужно обезопаситься.

— А ежели он попадет на следствие да расскажет? Или уже рассказал? — Сказал Серый.

— И так и сяк слова его будут проверяться, — сказал Щеглов, — мурыжить будут его, может быть даже как подозреваемого. С нас тогда взгляд отведут.

— Документы мы почистим, — сказал Щеглов, — а ранние его показания уголовный суд, после причастности к армавирскому делу, будет теперь воспринимать с подозрением. Это я тебе, как бывший юрист говорю.

— Понял, — кивнул Серый, — значить… надобно ему такую жизть устроить, чтобы за собственной шкурой он только смотрел. Такое я могу.

* * *

— Ривизия? — Удивилась Света Землицына, стоя перед дверями сельповского магазинчика.

Сегодня утром она проспала и забыла за хлебом. В ларьке, что был близко к дому все разобрали, и Светка проверяла на хлеб уже четвертый магазин. Далеко, почти к самому краю станицы она забралась. И тут тоже магазин, как назло не работал.

Света сунула личико в стеклянное окошечко двери, прислонила руками от солнца. Через грязноватое, засиженное мухами стекло было видно, что внутри кто-то был.

Она видела продавщицу. Видела трех мужчин: двоих зрелых, одетых по чиновничьи, а третьего… Третьим был Пашка Серый. У нее аж поджилки затряслись, когда она его увидела.

Пашка говорил с одним из мужчин. С тем, у кого были седые волосы и нос с горбинкой. Говорили они тихо, и Света не могла услышать.

Когда мужчины пошли на выход, Света отскочила от двери. Быстро что было сил побежала за магазин.

— Это чего было-то? — Прозвучал Пашкин сипловатый голос.

— Чего? — Другой, немного высоковатый мужской.

— Будто топтался кто-то у порога.

Света услышала, как мужчины стали ходить перед магазином. Не теряя времени она юркнула за зданьеце, притихла.

— Да нет тут никого. Показалось.

— Мож птица, — отозвался Серый.

— Ну, пойдем уж.

Света выбралась из своего схрончика, только когда услышала, как уехали машины. Заходить в этот магазин ей больше не хотелось.

* * *

— За такое дело, — сказал Альмир, — плата будет немалая.

Пашка Серый заглянул в маленькие хитрые глаза черкесенка, поджал губы.

На краю станицы, далеко за гаражом, стояла большая, сложенная из выбеленных бетонных плит автобусная остановка. Бежала тут трасса, что улицей Ленина проходила через Красную, и вела дальше в хутор Солнечный.

Здесь же, у остановки, отделялась от этой дороги другая. Бежала она сквозь широкий лиственный лес, да мост через Уруп к аулу. Черкесы, чтобы добраться до города, выходили сюда, на остановку, чтобы дождаться автобусного рейса. По ночам собиралась тут черкесская молодежь. Решала, куда же им сегодня ночью податься.

Именно тут встретился Серый с Альмром, своим знакомцем. Черкес приехал к нему на своих желтых мятых-перемятых жигулях.

— В прошлый раз у пекарни ты только хужей сделал, — сказал Пашка.

— Да не моя тут была вина! — Альмир приложил руки к расстегнутой на волосатой груди рубахе, — не моя! Попались мне подельники — дураки дураками! Хоть и сидевшие.

— А дела, что я тебе поручил, — поджал губы Серый, — ты так и не выполнил. Не побил Землицына.

— Так, теперь побью, — выпятил грудь черкесенок, — возьму своих. Вместе с ними и побью!

— Бить не надо, — сказал Серый, — не вздумай! И Светку не трожь! Нужно от тебя только то, чтоб похищенная она оказалась. Чтобы взболомутилось все, чтобы на суде Землицын и места себе не находил. Подержишь ее у себя, покормишь вкусно. А потом,