прятал взгляд. — Принести, показать другим, какой ты уже молодец? Такой маленький, а уже охотишься.
— Я не маленький, мне двенадцать с половиной.
— Кстати, да. Надень что-нибудь. У нас тут не принято так ходить, местные зашоренные очень.
Когда подошло время обеда, Ахвенома тоже усадили за стол. Астрид была этим крайне недовольна и бурчала себе под нос, что всякие там и в углу могут есть, из корытца, но папа решил не третировать мальчишку, который лично им ничего не сделал.
Еще за стол без приглашения уселся волостной агент Кустодиана. У него тут уже был собственный комплект приборов. Прихлебывая суп, он известил, что на семью Дегатти в очередной раз написали кляузу.
— Когда?! — поразился Майно.
— А вот только что, — развернул бумагу мэтр Аганель. — Ну я тут недалеко был, сразу ее и получил. Говорят, вы тут прибежище для демонов устроили. Базу организовываете для грядущего Пятого Вторжения. Вам есть что сказать?
— А это племянник мой, — хлопнула Ахвенома по плечу Лахджа. — Кузен Астрид.
Волостной агент пристально на нее уставился. Он умел распознавать ложь, но технически Лахджа даже не соврала. Да, правда выходила немного с душком, но все же правда.
— Большая у вас семья-то, я смотрю, — вздохнул он. — Очень.
Кто кляузу так оперативно настрочил, никто не стал даже спрашивать. К этому злу все давно привыкли.
По законам Мистерии волшебникам не запрещено призывать демонов, владеть демонами, принимать демонов в гостях. Последнее, пожалуй, дурной тон, но это разрешено, за это никак не наказывают. Паспорт волшебного существа демону нужен только для перемещения самостоятельно, без волшебника, который за него ручается. Так что Аганель лишь напомнил о правилах поведения и с удовольствием развернул припасенную для него плитку Marabou. Спиртного волостной агент не употреблял, а вот сладкое любил очень.
— Ладно, расскажи что-нибудь о себе, — вздохнула Лахджа, когда Аганеля спровадили, и умиротворенный Майно закурил трубку.
— Что рассказывать, госпожа? — немного занервничал Ахвеном. — Я из второго поколения. Из самых первых. Отца не знаю. Маму Наиллой звали. Она погибла, когда мне было семь, я теперь один, кручусь как могу.
— Разве ж мои родственники не заботятся обо всех детях? — усомнилась Лахджа. — Темнишь.
— Ну, я… да, заботятся, учат, дают пищу, кров… Но мне нужна демоническая сила.
Майно выпустил особо черный клуб дыма. Ему не понравился хищный блеск в глазах демоненка. Все же понятно — охотился, щенок, души жал. И ладно еще если третью категорию, или как там у них принято классифицировать. Всяких выродков и подонков, которыми не жаль кормить демонов.
Но ведь не факт. Сам же правду не скажет.
— Ты еще мал, зачем тебе сейчас большой счет? — спросила Лахджа, которая все верно поняла. — Ты же попадешь в неприятности… уже попал.
— Да… — поник хвост Ахвенома. — Но вот мы встретились. Я сижу за столом апостола. Счастливый конец.
Он поболтал ногами. А Астрид аж щеки надула от гнева — так уж ей не нравился этот мальчик. Скользкий он и подлый, а мама не видит.
— Ну и что мы с тобой будем делать? — задумалась Лахджа. — Я могу отпустить тебя прямо сейчас… но с незаполненным чеком. Ты будешь должен мне… сколько там полагается? Три услуги. Три раза я тебя позову, скажу, чего хочу, и ты ответишь: яволь, госпожа.
— Что отвечу?..
— Слушаюсь.
— Хорошо, — без раздумий согласился Ахвеном.
— Вот так просто? Какой ты незамутненный.
— Госпожа, ты же апостол.
Он сказал это так, как будто Лахджа — безусловный авторитет, которому нужно заглядывать в рот и делать все, что скажет. А уж если она до тебя снизошла и взяла как бы в подручные, то вообще радуйся и веселись.
Лахджа невольно задумалась, все ли фархерримы так воспринимают апостолов. И если да, то… хотя нет, они же у нее дочь украли. Да и этот, честно говоря, не так-то прост. Вот вроде и ничего пока не сделал, смирненький, поддакивает все время, а чувствуется в нем затаенная бесовщина.
Демонам доверять нельзя, это Лахджа лучше всех знала. Даже маленьким.
Вон как этот Ахвеном смотрит. Глаза — как две ледышки. Вроде лицо человеческое, легкая полуулыбка, поза расслабленная, складка на веке поднимается в добродушном прищуре… но сами глаза — будто дырки в иное пространство. Зловещую сумеречную зону.
У меня тоже такие глаза?
Нет. Ты была человеком, это чувствуется. Он не был.
Астрид тоже не была…
Она живет среди людей.
— Ладно, мы тебя выпустили, ты поел, — поднялась из-за стола Лахджа. — Договор заключен. Можешь идти.
— Госпожа!.. — вскинулся Ахвеном. — Я не могу вернуться так, я должен хоть чем-то отплатить!..
— Ты отплатишь. Потом. Когда я придумаю, что мне от тебя нужно.
— Я могу подождать тут. Я могу служить тебе. Это может быть первой услугой — служить тебе.
— Нет, — резко ответил Майно.
Ахвеном бросил на него быстрый взгляд, и на мгновение его лицо стало очень злым. Он быстро взял себя в руки, но Майно Дегатти понимающе улыбнулся.
— Госпожа, у меня нет покровителя, — поковырял землю пальцами ног Ахвеном. — Я сирота, я никому не нужен, я…
— Из меня был бы очень плохой покровитель, — ответила Лахджа. — У меня нет счета, я не могу вернуться в Паргорон, я апостол-изгой и не принадлежу сама себе. Тебе лучше совсем без покровителя, чем с таким.
Кажется, аргумент оказался веским, потому что взгляд Ахвенома слегка изменился. Возможно, он думал, что у нее все-таки есть какие-то связи или сбережения, но вот он еще раз оглядел усадьбу, посмотрел на лопающую шоколад Астрид, на мерзкого ублюдка-полудемона и его смертного папашу…
— Я понял, — кисло сказал он. — Мое истинное имя — Ахвеном, а Слово Вызова… его я скажу только тебе. На ухо.
Шепнув Лахдже свое Слово, демоненок убрался. У него не сразу вышло пересечь Кромку, опыта мальчишке явно не хватало, но после нескольких попыток он все-таки растаял в воздухе.
— Думаю, мы его больше не увидим, — подытожила Лахджа. — Но теперь у нас есть задолжавший нам демон.
— Двенадцатилетний демон, — сказал Майно.
— Ну это пока. Он же вырастет.
— Да, вырастет… если не пришибет никто.
Глава 4
Лахджа пила чай с учительницей Астрид. Классной наставницей, как их здесь называют. Всего их в школе Радужной бухты пятеро — по числу классов. Поскольку общее образование в Мистерии и на всем Парифате длится всего пять лет и является по сути начальным, один учитель без труда ведет все предметы, благо их тоже всего четыре — арифметика, грамматика, философия и естествознание.
У Льедуш Колоба, как звали эту совсем молоденькую