Читать интересную книгу Полюбить Ареса (СИ) - Дженкинз Елена

В Петербурге Саня провела еще несколько дней. Туда приехали Большой Босс и его лучший друг Валентин Прохоров, дипломат. Именно с ним ББ связался сразу после странного звонка; отец Насти поверил телефонной истеричке просто потому, что Саня была единственной подругой его дочки, а та с идиотами не общалась.

Прохоров поднял на уши ФСБ, волна молниеносно дошла до питерского отдела, и по указанному адресу бросили группу захвата.

Саня не могла осознать все, что произошло. Съездила к парню на выходные, называется…

Паша, к счастью, не умер, и его уже бывшая девушка дала против него показания. Но дело было ненадежное, и Прохоров сразу предупредил, что исход может быть любым. Во-первых, потому что Ираклий Василевский — криминальный царь, которого покрывают очень влиятельные люди, а во-вторых, потому что Паша — его единственный сын, которого будут отмазывать до последнего. Девочки, которых забрали из дома, сделали вид, что приходили в гости на чай.

Саня настояла, что не боится и пойдет до конца, и Прохоров пустил новость в газеты и на ТВ. Как свидетеля ее начали охранять.

Беспокоить маму не хотелось, но через неделю пришлось вызвать ее в Москву, чтобы ввести в курс дела. Она приехала — и встретила Прохорова, холостяка-дипломата, с которым встречалась в юности и который был почти на шесть лет старше. Ей тридцать восемь, ему — сорок три.

Валентин Геннадьевич, естественно, еще до встречи выяснил, кем была мать Сани. Чего он не ожидал, так это вспышки былых чувств. Мама вошла в кабинет, и он спросил удивленно, как будто ожидал увидеть дряхлую старуху, а явилась фея:

— Таня?! Ты… Проходи, пожалуйста, присаживайся.

Бедная мама растерянно застыла у порога. Прохоров подошел к ней, вежливо поцеловал руку — и, кажется, эти двое забыли, что в кабинете, помимо них, находились Саня и Большой Босс. На протяжении всей беседы бывшие влюбленные не разрывали взгляда, даже когда обращались к другим. Чистый гипноз.

И вот началось это дело, которое тянулось уже год. За это время удалось добиться, чтобы Василиска посадили под домашний арест на время расследования, под подписку о невыезде. Помогло то, что вся линия торговли людьми была оформлена на Пашу, его отец по документам оказался «чист».

Ненужное внимание подорвало авторитет Ираклия, да еще дело его сына шло в сторону тюремного срока. Человек он оказался принципиальный и вот буквально месяц назад, в день свадьбы мамы Тани и Валентина Геннадьевича, едва не загубил их. Напомнил, что добро наказуемо.

Машина не взорвалась благодаря чуду по имени Тимошка. Глава службы безопасности Большого Босса решил проверить автомобиль новобрачных, в который на радостях без приглашения уселся ББ. Тимошка просто подстраховался. Профессионал.

Саня тогда осознала, что чуть не угробила чудесных людей, пойдя на поводу у чувств, а не разума. Поддалась обаянию Паши, наплевав и на его деспотичный характер, и на скрытность, а куда это в итоге привело?

После неудачного покушения Василевский-старший пытался заключить с Прохоровым перемирие: Пашу отпускают, все довольны, никто никого больше не трогает. Но Валентин Геннадьевич не повелся, понимая, что Василиск, оказавшись на свободе, достанет Саню.

Отчим уже давно начал пробивать по всем возможным источникам слабые места Ираклия и нашел тех, кто был готов дать против него показания. Но люди боялись, а доказательств все равно оказалось мало для возбуждения уголовного дела против криминального царька. Слишком влиятельные люди его покрывали.

Ираклий знал, что под него «копают» и противостояние закончится для него либо сроком, либо побегом в теплые края без права вернуться на родину. Он бы уже уехал из страны, наверное, но сына не бросает, до последнего надеется закрыть его дело и забрать наследника с собой.

И вот вчера, словно призрак, Паша появился в «Бронксе». Зачем? Увезти Саню, конечно, чтобы объяснить, какая она плохая девочка. Глупо, у нее ведь охрана, а в клубе многолюдно, да и похитителя узнали бы на видеокамерах. Только хуже себе сделал. Эмоциональный, что поделать. Зато сразу ясно, что Василиск не оставит в покое скромную студентку, которая сначала разлила на него кофе, а потом, «обнаглев», вздумала засадить за решетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 5

Стас барабанил по рулю пальцами, явно не зная, какие подобрать слова. Да и что тут можно сказать.

— Ты его любила?

— Не знаю… — Саня поежилась, продолжая гипнотизировать руки Стаса. Посмотреть ему в глаза так и не смогла.

Они припарковались на обочине, потому что давно прибыли на место назначения — в Николину Гору, где находилась дача Прохорова. Пришлось остановиться, не доезжая, чтобы закончить разговор.

— Хотя, нет. Сейчас понимаю, что не любила. Временное помешательство, химия, жажда острых ощущений, вот и все.

— Тогда ты будешь не против, если я его добью.

— Буду.

— Жалеешь его все-таки?

— Не его. Тебя.

Стас сидел в темных очках, но сейчас снял их и, потянувшись к Сане, крепко обхватил пальцами ее подбородок.

— Ты не виновата, слышишь?

Она освободилась от его прикосновения, высунула руку в окошко с опущенным стеклом и погрела ладонь на солнце.

— Да какая разница, кто, по твоему мнению, прав, а кто виноват. Есть факты. Логика событий. Мотивы. Тебе ли не знать. Не нужно меня обелять, нет совершенных людей, все ошибаются. Это данность. Я лишь боюсь, как бы за мои ошибки в итоге не расплатились родные люди. Сам ведь мне о карме рассказывал.

Стас тихо выругался и вышел из машины, открыл дверь для Сани и подал ей руку, помогая выбраться. Обувь осталась в салоне, и Саня ступила босиком на теплый песок, вопросительно вскинув брови. Стас был гораздо выше, и рядом с ним она чувствовала себя ранимой, словно он видел ее насквозь. Хотелось зарыдать и сорваться на крик, чтобы перестал на нее смотреть так понимающе, но Саня лишь молчала.

Арес обнял ее за плечи и легко подтолкнул, заставляя отступать, пока она ни прижалась спиной к нагретому металлу автомобиля. Они были скрыты от проезжающих по трассе машин, но Саня и так не слышала шума улицы сейчас.

— У меня в груди что-то нестерпимо болит сейчас, похожее на сердце. Чувствуешь? — Стас был в тонкой футболке, без куртки, и августовская жара смешалась с теплом мужского тела и металла, заставляя Саню поддаться моменту и не протестовать. — Я тебя поцелую, светлая моя. Обычный дружеский поцелуй… вроде моральной поддержки, и ты наконец перестанешь заниматься самобичеванием, хорошо? Забудешь об одном мудаке и переключишься на другого хотя бы на минуту.

Не давая возможности одуматься, он обнял Саню за талию одной рукой, а вторую запутал в волосах на ее затылке. В его взгляде было столько нежности, что Саня сдалась, и он, уловив этот момент, накрыл ее губы своим ртом, выбивая из мыслей все сомнения.

* * *

Стас знал, что не прав, но желание поцеловать Сашу болело на губах весь день, и он не выдержал. Понимал, что внаглую пользуется ранимостью девушки, но чувствовал, что задохнется, если не возьмет хотя бы ее дыхание.

Она убила его наповал своими воспоминаниями, а еще убедила, что у такого, как он, нет шансов завоевать или разбить ее сердце, а значит, один поцелуй не разрушит их отношения.

У них и отношений-то нет. И быть не может.

Он просто поцелует ее и перестанет о ней думать. А она отвлечется и придет в себя. Его реально испугало, что Саша может заплакать. У Стаса душа и так была в клочья со вчерашнего дня.

Цвет ее глаз под солнцем напоминал шампанское, а темные пушистые ресницы придавали взгляду оттенок порочности. Убойная смесь.

Он завелся с первым прикосновением, ощутив аромат мятной жвачки на ее губах, и крепче прижал Сашу к машине, не позволяя двигаться, запоминая каждый изгиб стройного тела. Мелькнула мысль, что она может вытащить пистолет из кобуры и пристрелить его, но вместо этого светлая робко обняла его за талию.